От Мучной площади до Центрального рынка
С чего начинался город? Можно по-разному отвечать на этот вопрос, но в любые времена в ответе не могла не фигурировать торговля. А стало быть – с торга… В старину место, где позже располагался Покровский (в будущем Центральный) рынок, называлось Мучной площадью. Здесь находился городской базар для так называемой Нижней части города. Он имел множество лавочек, в которых наряду с другими продуктами в большом количестве продавался свежий хлеб, только что испечённый в домашних печах обывателей Казацкой слободы. Здесь же находились Обжорный ряд (столовые харчевни для простонародья), мясные ряды, колодец. Кроме съестных рядов, на базаре были железные лавки, в которых торговали скобяным товаром. В начале XX века на этом базаре были размещены 21 деревянная и 23 каменные лавки. Купеческие лавки своими фасадами выходили на Луговую-Набережную улицу, их владельцы изрядно захламляли саму Мучную площадь, заваливая её различным мусором. Особенно много хлама и огромная масса навоза скапливались здесь после зимы. Вот как описана очистка Мучной площади в «Курских губернских ведомостях» от 29 марта 1897 года: «С мощёной части площади собраны громаднейшие кучи навоза и грязи, которые арестантами в тачках перевозятся на немощёную площадь, разравниваются, и здесь же прорываются канавки, по которым в реку Кур спускается зловонная жидкость; навозу навалено более полуаршина, так что площадь представляется зловонной трясиной». Надо заметить, что улица Верхняя Луговая, к которой примыкал Покровский рынок, стала так называться только с 1936 года, тогда в её состав вошли Кузнечная улица (от Суворовской до Бойцов 9-й дивизии), Ленивый базар (от Бойцов 9-й дивизии до Запольной), Саленовка (от Запольной до Масловки), Золотовка (от Масловки до Пучковки), Сигаевка (от Пучковки и севернее), раньше, с 1925 года, она называлась просто – Луговая, а до этого – Луговая Набережная (Луговая-Береговая) – от улицы Дзержинского до Суворовской. На этой улице находились известный в Курске трактир купца Верютина «Новый базар» и более скромные трактиры Козина, Богданова. Все они были очень популярны у приезжающих на Покровский базар сельских мужиков-продавцов – там они обмывали свои магарычи. Другие же, пользуясь тем, что трактиры торговали всю ночь, устраивались здесь для отдыха, а зимой спасались от холода. Здесь же находились лавки, греческая пекарня «Такош», бани купца Боева, ночлежные приюты. Откуда пошло название, так упорно державшееся в памяти горожан, – Покровский рынок? На пересечении улиц Луговой-Береговой и Покровской (Большевиков) до 1764 года стояла деревянная церковь, выстроенная ещё в 1726-м. Тогда она находилась в так называемой Московской слободке, которая своё наименование получила потому, что здесь в старину проходила старинная дорога из Курска в Москву. Ещё раньше там же стояла тоже деревянная церковь, построенная в 1712 году и сгоревшая в 1725-м. Тогда в её приход входило 216 дворов. В 1762 году прихожане решили вместо изрядно обветшавшего деревянного храма построить каменный. Новую церковь освятили в 1770-м… Михайло-Архангельский храм, в отличие от Покровского, в 30-е годы прошлого века уцелел. Молва приписывает авторство этой церкви знаменитому архитектору Д. Кваренги. До революции старостой храма был небезызвестный Марков Второй – один из лидеров «Союза Михаила Архангела». В первые годы после революции рынок на Мучной площади оставался таким же неблагоустроенным, шумным и многолюдным. Здесь процветали практически безнаказанно воровство и антисанитария. После 1917 года на улице Луговой, в помещениях бывших купеческих лавок, расположенных напротив Покровского рынка, разместились кустарные мастерские, переросшие затем в центральные мастерские, на основе которых возник в городе чугунолитейный и механический завод объединения «Союзфосфорит». Он несколько раз менял свою специфику и подведомственность. Занимался плетельными и валяльными, сельскохозяйственными машинами, запасными частями, насосными станциями… Пожалуй, ярче всего специфика Покровского рынка 40-х годов описана у Владимира Ковалёва. К нему и обратимся за деталями: «В начале торговых рядов продавали всякую всячину. На прилавках стояли в ряд размалёванные красками гипсовые копилки: свинки, кошечки и собачки. Висели рисованные масляными красками на клеёнке настенные коврики. Рисунки были аляповатыми и обычно изображали влюблённые пары лебедей и пышногрудых девушек-русалок. Можно было купить кожлянские глиняные игрушки, веера из цветной бумаги и прочие забавные изделия в широчайшем ассортименте. Для кого-то и они были хлебом насущным. Отдельно продавались фитили к керосиновым машинкам и керосиновым лампам, примусные иголки, иголки для швейных машин и камешки для бензиновых зажигалок. Дальше ряды занимали продавцы грибов (маслята, сыроежки, грузди, свинухи, боровики и ранние опята). В рыбных рядах поштучно продавали свежую плотву, линей, карасей, щук, лещей и карпов. В овощных рядах на прилавках лежала ворохами свежая зелень: петрушка, укроп, щавель, лук на перо. В продаже были огурцы, помидоры, редька, морковь и свёкла, картофель, яблоки и груши. Торговали в основном женщины из Стрелецкой и Казацкой слобод. В мясных рядах на крюках висели разделанные свиные и бараньи туши. На прилавках были разложены нарубленные куски мяса и битая птица: в основном гусиные тушки и отдельно потроха. В тёплые дни около мясных рядов роились тучи ос и крупных зелёных мух. По обеим сторонам базарной площади стояли ларьки и лавочки скобяных, кожгалантерейных, промышленных товаров и головных уборов, пирожков и кваса. Близ середины базара была закусочная, где торговали в разлив плохой водкой под названием «Степная» и горячими закусками. Слева от входа на рынок сидел длинный ряд торговок горячей пищей, укутанной в ватники и одеяла. Около каждой из них гудел примус или бесшумно горела керосиновая машинка. На них варились впрок борщи, супы и каши, в основном пшенные, жарился на постном масле картофель и свежая речная рыба. Из-под полы торговки предлагали вонючий свекольный самогон ядовито-зелёного цвета. В оплату съеденного и выпитого принимались и деньги, и вещи, которые тут же оценивались. По берегу Кура, в правой части рынка, были многочисленные кустарные мастерские: слесарные, сапожные и по пошиву меховых шапок, часовая мастерская, парикмахерская… Тут же толпились и отдыхали в ожидании заказов стекольщики, жестянщики, маляры, грузчики и другие работные люди. С двухколёсными тележками предлагали свои услуги перевозчики тяжестей. Шныряла рядом и беспризорная шпана, ожидая от мужиков подачек и возможности поживиться кражами. Душой и заводилой всей этой компании был известный в округе балагур и выпивоха – стекольщик по кличке Козырёк, шустрый старичок в выношенной добела командирской фуражке с лакированным козырьком. Базарная разномастная толпа неумолчно гудела. Причитали нищие, просили подаяние полупьяные инвалиды войны, выставляя напоказ свои страшные увечья. Громко до хрипоты торговались или ругались обыватели. К этому добавлялось кудахтанье кур, голосистые выкрики петухов, гоготанье гусей, кряканье уток и пронзительный визг поросят, привозимых на продажу из деревень… Были на Покровском и свои завсегдатаи, личности незабываемые. Так, у моста через Кур, при выходе на улицу Урицкого (бывшую Юрьевскую), со своим красивым точильным станком стоял, как и в довоенное время, благообразный военной выправки старик с нафабренными, лихо закрученными усами. Обычно – в кожаной кепке, полувоенном френче с накладными карманами, бриджах и ярко начищенных ботинках с крагами. Окрестные жители знали, где найти этого мастера, и несли ему в работу топоры, лезвия плотницкого инструмента, ножи, опасные бритвы и ножницы. Было приятно наблюдать за быстрой и ловкой работой точильщика. С клиентами он был всегда предупредителен и вежлив. Ещё одним достопримечательным типом на базаре с довоенных пор был высокого роста и щуплого телосложения старик – интеллигент в пенсне со шнурком. До наступления холодов на нём всегда была соломенная фуражка, рубаха-толстовка, подпоясанная кручёным шелковым шнурком с кистями на концах, отутюженные брюки и сандалии. На груди и спине старика висели на бечёвках картонки с крупными надписями печатными буквами: «Учу, читаю, пишу, рисую». Обращались к нему в основном неграмотные крестьянки с просьбой прочитать полученное с фронта письмо и написать ответ. Читал он чётко, с выражением. За малую плату деньгами или продуктами питания старый учитель не только читал и писал письма своим красивым почерком, но и быстро делал в карандаше на листах ватмана весьма сходные с оригиналом портреты заказчиков. У выхода с рынка на улицу Красная линия, прямо на земле, вели торги старьевщики, продавая поношенную одежду, обувь, старые, порой антикварные, вещи и граммофонные пластинки, книги и журналы дореволюционных выпусков. У горожан они скупали вышедшие из употребления вещи и одежду. Рядом со старьевщиками свою ковку продавали бородатые кузнецы-цыгане. Около них толпились их жёны и детвора. Цыганки угадывали желающим их судьбу, гадая по руке или на игральных картах. Грязные, оборванные и босые цыганята до упаду плясали, а потом шли с шапкой по кругу собирать свои медяки. Сразу за рынком, ближе к Куру, на Красной линии, был птичий рынок, так называемая «птичная» (или «птичня»). Торговали там голубями и кроликами, щенками и котятами, рыболовными сетками и садками, крашенными в зелёный цвет ореховыми удилищами и крючками для рыбной ловли. Как отмечали многие старожилы, теперь, когда Центральный рынок благоустроен, с Покровским он не имеет ничего общего, разве что занимает его место. Нынешний рынок при всей его комфортабельности лишён того колорита старого курского базара, каким обладал Покровский – его предшественник». Виктор КРЮКОВ
