Дикая мода на узкие брюки и ультраоверсайз

26 июня 2018, 09:36

В середине июня Меган Маркл, новоиспеченная герцогиня Сассекская, снова дала повод журналистам поговорить о себе: она явилась на очередную аристократическую свадьбу в дорогущем платье Oscar de la Renta с принтом в стиле жуи — но великоватом на размер, а то и на все два. Поскольку Меган помогают хорошо одеваться профессионалы, предположение, что жена принца Гарри просто купила платье на финальной распродаже, где других размеров не осталось, выглядит несостоятельным: это явно была особая задумка. «Лента.ру» поразмышляла о том, как мода на облегающую одежду сменяется противоположной и обратно.

Дикая мода на узкие брюки и ультраоверсайз — © @itsmaysmemes

В офигительных штанах

Первыми в истории моды облегающие штаны надели мужчины. В Средние века и времена Ренессанса модники носили яркие трико, не скрывавшие — да что греха таить — подчеркивающие все их мужские достоинства. В XV столетии в Италии (если, во всяком случае, верить живописи и фрескам Мазаччо и других мастеров Раннего Возрождения) было модно обтягивать бедра и голени яркими штанами с разноцветными штанинами: одна, например, могла быть однотонной, другая — в полоску. Позже в таких костюмах ходили шуты, так рисовали карточных джокеров.

По контрасту с облегающими штанами верх мужской средневековой одежды (особенно привилегированного класса, который отнюдь не экономил на дорогих тканях) представлял собой то, что мы сейчас назвали бы оверсайз. Такая мода достигла своего апогея в XVI столетии. Например, на портретах французского короля Франциска I и английского монарха Генриха VIII видно, что тогда богато расшитые куртки кроились так, чтобы максимально подчеркивать ширину плеч и общую мощность торса: очень широкие рукава-буф, сосборенные у плеча и пышные, широкие (а иногда очень широкие) воротники и прочие несколько гипертрофированные детали.

Иногда, у самых отчаянных модников, эти детали воротников, рукавов, ширина шляп и плащей переходила все грани разумного и давала повод для сарказмов тогдашних философов и бытописателей. Всякий раз, когда к власти приходили религиозные деятели, проповедующие аскетизм, и прислушивающиеся к ним светские правители, появлялись запреты на излишества в одежде: так, в Испании XVII века регулировалась даже ширина кружев и количество ткани, пошедшей на одежду аристократа, и оверсайз временно сменился одеждой по фигуре.

Но только временно: в эпоху Людовика XIV дворяне отыгрывались на гигантских париках и невообразимых женских платьях с широчайшими фижмами. Владелица платья могла пройти в обычные, не двустворчатые двери только боком (позже, в XIX столетии, фижмы возродились в образе кринолинов и затем турнюров).

В Новое время облегающие штаны вошли в охотничий и армейский обиход: это было логично, в плотно прилегающей одежде проще ездить верхом и пробираться по лесу. Штаны такого фасона, ставшие частью европейской и затем российской военной формы в конце XVII — начале XVIII века, в русском языке назывались лосинами, поскольку шились из плотной лосиной кожи. Надевать их приходилось, предварительно размочив в воде, затем они высыхали на владельце и плотно облегали фигуру ниже пояса. Иногда это создавало проблемы: так, исторический анекдот гласит, что лосины настолько натирали Николаю I во время церемониальных парадов, что потом он несколько дней не покидал дворца.

На грани разумного

XIX столетие продемонстрировало, как мужская, а затем и женская одежда постепенно дрейфует от избыточности к практичности. Мужчины отказались от париков с буклями и косицей, которые еще были приняты в конце XVIII века (пусть и не такие пышные, как при Короле-Солнце), перестали носить многослойную одежду с избыточным декором из кружев и блестящих тканей, облачились в брюки, похожие на современные. Появился пиджак и костюм-тройка (с жилетом в цвет пиджака).

Женщины получили право удобно одеваться позже мужчин: еще в 1860-е годы они носили широченные кринолины, а в 1870-е и 1880-е — неудобные турнюры: то, что можно в полном смысле слова назвать оверсайз-юбкой. До конца 1910-х годов дамы всех возрастов и любой комплекции затягивались в корсеты, от которых их освободили только занятия спортом (они породили и затем «легализовали» бюстгальтер) и модельер Поль Пуаре, чей авторитет позволил его клиенткам появляться на публике в дневное, а затем и в вечернее время в платьях-туниках без корсета.

Время между мировыми войнами и годы Второй мировой стали подлинным торжеством практицизма: на ткани экономили, как и на фурнитуре и услугах дорогих портных «с изысками». Женщины стали массово носить брюки — и тут проводником тоже стал спорт. И дамы, и джентльмены могли появляться на спортивных площадках и в гимнастических залах в облегающих трико. Затем брюки постепенно проникли и на улицы благодаря смелым нонконформисткам во главе с Марлен Дитрих.

В 1950-е годы американские, а за ними и европейские девушки начали носить джинсы, и это стало эпохальным моментом: впервые, пожалуй, за всю историю «приличные» женщины появлялись на публике в одежде, облегающей бедра и ягодицы. New Look — красивая, но кратковременная попытка Кристиана Диора вернуть в моду корсет — не увенчалась успехом: женщинам понравилась идея сочетания свободы и сексуальности. Джинсы и облегающие брюки с тех пор никогда не выходили из моды надолго.

Мужчинам при этом мода столь же безапелляционно диктовала совершенно обратный тренд. В 1950-е мужчины носили чрезвычайно, даже по нашим меркам, широкие брюки с очень высокой талией. В бедрах эти модели с защипами выглядели откровенно мешковато, но тем не менее именно так одевались и богачи, и мужчины с рабочих окраин. Дополняли этот наряд пиджак и пальто с жесткой линией плеча: у состоятельных людей эти «латы» хотя бы кроились по фигуре, небогатые носили готовое, которое сидело иногда несколько шкафообразно, что отлично видно на советской кинохронике середины прошлого века.

Слишком узко и запредельно широко

Феминизм и сексуальная революция, а также всегда существовавшая в, так сказать, альтернативной массовой культуре локальная, но заметная травести-история привели к тому, что мужчины в конце XX века позаимствовали вещи и фасоны из женского гардероба. Началось все с того, что раскованные (по сравнению по крайней мере с пуританскими 1950-ми) 1970-е годы на Западе позволили мужчинам наконец избавиться от широченных брюк и надеть узкие джинсы и брюки-клеш, соблазнительно (для определенной категории граждан) облегающие ягодицы. Это, конечно, не были (пока еще) джинсы-скинни, которые ввел в моду Кельвин Кляйн со своей скандальной рекламой с участием Брук Шилдс. Но бои шли уже на подступах.

В 1980-х торжествовали избыточность и, кстати, очередное воплощение в моде «богаческого» оверсайза — пиджаки и жакеты с подкладными плечами и у мужчин, и у женщин (достаточно вспомнить тогдашние фото нынешнего президента США и кадры из сериала «Династия»). Сменили их 1990-е со стилем гранж и настоящей свободой самовыражения в одежде: это было первое десятилетие, когда носить можно стало все, что угодно: единые стандарты уступили место уличному стилю, а на улице каждый привлекает внимание в меру своего разумения и вкуса.

Начиная с 1990-х субкультурные, локальные тренды получили возможность вдруг оказаться на подиуме — и они там оказывались. Широченные брюки скейтбордистов вполне мирно уживались с ушитыми до невозможности мужскими джинсами-скинни, которые, по общему мнению модных критиков, ввела в моду Рэйчел Флеминг — художник по костюмам ставшего культовым фильма «Трейнспоттинг» (в российском прокате шел под названием «На игле»).

Рэйчел хотела подчеркнуть истощенность и маргинальность героев картины и ушила им джинсы — причем узкие женские модели, чтобы подчеркнуть нездоровую худобу потребителей наркотических веществ. Джинсы стали трендовыми, и спустя два десятка лет мода на них вернулась. Скинни носят и хипстеры-нерды, на которых даже самый маленький размер из мужского отдела кажется несколько свободным, и хорошо сложенные и отнюдь не тощие юноши из благополучных семей, на чьих развитых спортом бедрах скинни тихо потрескивают. Сезон назад стало модно носить не просто узкие штаны, но с дырами на коленях — новый привет гранжу двадцатилетней давности.

При этом и оверсайз тоже никто не отменял, напротив — он переживает свой посмодернистский «серебряный век». Ерник Демна Гвасалия в ставшей знаковой уже в момент выхода на подиум мужской коллекции Balenciaga сезона весна-лето 2017 посмеялся разом и над двубортными пиджаками 1980-х, и над их уже полузабытыми предшественниками 1950-х годов. Когда модно худые парни появились на показе в пиджаках со словно вставленными в районе плеч портновскими метрами, публика сразу поняла — это событие.

Молодые люди в буквальном смысле выглядели вешалками для демниных творений, и тем эти творения и запомнились. Позже, в зимнем сезоне 2017-2018, такими же уродливо и незабываемо гигантскими стали и пуховики (как мужские, так и женские). Следом за разлетающимися, как горячие пирожки, работами Гвасалии на рынке появились гигантские модели от всех прогрессивных и даже начинающих дизайнерских марок, вроде турецкой Gokhan Yavas. Носить их неудобно, но заинтересованные взгляды гарантированы. Чтобы совсем уже превратить пафос в фарс, японский дизайнер Хироки Накамура, глава бренда Victim, сшил огромную джинсовую куртку по мотивам популярной модели бренда под названием Social Sculpture — обычного размера.

Курьезная куртка-гигант стала, по отзывам СМИ и блогеров, «главным фэшн-мемом месяца» и ответом на вопрос — кому и зачем нужны ультраузкие и ультраширокие брюки и огромные куртки и пуховики. Ответ прост: все эти эксцессы нужны моде как таковой, давно превратившейся в явление массовой культуры и современного искусства. Прихоти постмодернистского модного процесса, как ни крути, обогащают жизнь и делают ее разнообразнее. А для тех, кому нужно просто удобно одеться, всегда есть прямые джинсы, классический костюм и куртка обычного размера.