Александр Васильев: Если буду критиковать власть, то все потеряю

Александр Васильев рассказал Sobesednik.ru о своем «импортном» детстве и о том, почему боится говорить о политиках. Историку моды, ведущему телепередачи «Модный приговор» Александру Васильеву – 60 лет. 16 декабря в концертном зале «Зарядье» пройдет творческий вечер Васильева, где он расскажет публике о себе, ну и артисты поздравят юбиляра. Двойное гражданство не скрываю Встречу Васильев назначил в кафе, которое располагается в его доме на Фрунзенской набережной. «Тут раньше была парикмахерская, в которой я мальчиком стригся. А теперь – кафе. Здесь как будто бы мой офис, удобно встречаться по делам, и людей мало. Сейчас наверху в квартире спит мой черный мопс Котик, а я вот с вами поговорю», – улыбаясь, встречает Васильев. Брюки в клетку, каракулевая шапка-«пирожок» на голове, коричневый джемпер с брошью. Извиняется, что пахнет от него камфорным маслом – больную спину намазал: – Цифра 60 выглядит красиво, кругло, очень овально, и тем не менее особенно ничего не поменялось. Кроме, может быть, боли в позвоночнике. Но это связано скорее с перенагрузкой и количеством чемоданов, которые я перевожу из страны в страну, личными нарядами, новыми коллекциями. – Неужели вы сами их таскаете? – А кто же еще? Как правило, три чемодана, вес 100 килограммов, и это, конечно, нагрузка. Но о себе хочу сказать с гордостью, что к этой дате, небольшой, я выполнил абсолютно все жизненные планы, которые существовали. И все остальные несколько десятилетий посвящу развитию планов, которые были созданы ранее. В этом смысле рекомендую мужчинам России выглядеть так, как я выгляжу в свои 60 лет. Иметь такую кожу – без подтяжек, без уколов, иметь такие прически – без лысины. Иметь такой бодрый, надеюсь, вид. Правильно?! Как я выгляжу? – Александр, шикарно... – Вот! А ведь иногда я путешествую самолетом до пяти раз в неделю. Только что прилетел из Южной Америки, был в Аргентине и в Чили. До этого – Калифорния, Лос-Анджелес и Сан-Франциско. – Выставки? Лекции? – И лекции, и выездные школы. Затем я залетал в Париж и в Москву, конечно, на съемку «Модного приговора». – У вас концерт будет в «Зарядье». Многие спорят, нужен ли в центре города этот парк. А как вы относитесь к этому? – Да и мне кажется, там не самое лучшее место для парка. Это скорее всего проект для ботанического сада. Но я уверен, что это временное явление. В жизни все временно, ничего нет вечного. А сам концертный зал потрясающий, из стекла и мрамора, с хорошей акустикой. Скажу по секрету, что на концерте меня будут награждать. – Государственной наградой? – Да. Но мне сказали об этом не рассказывать. Звучит интригующе?! Хочу сказать, что я достаточно обласкан. Получил академика в Академии художеств России, очень почетное звание. Доцента дали в МГУ, где я преподаю восемнадцать лет. Я веду отделение теории моды. – Всегда хотел узнать: а что дает такое звание, как член академии? Что вы там делаете? – Это номинально и прибавка к пенсии. Как бы заслуга, почетный список. Затем я получил орден шевалье во Франции, стал рыцарем Искусств и литературы. Тоже очень почетное звание, особенно для иностранцев. – Ну, вы во Франции уже не иностранец. У вас же французское гражданство? – Да, с 1983 года. В отличие от некоторых политиков, не скрываю этого момента. – Некоторые и телеведущие скрывают двойное гражданство... – Да, да. Я, в отличие и от них, не скрываю. Уехал еще в эпоху Брежнева. Мода 2000-х – олигархическая – Такое понятие, как «историк моды», мы услышали только от вас... – Ну, были в текстильных академиях и в институтах историки костюма, преподавали. Но историков моды не было потому, что в Советском Союзе мода считалась занятием легкомысленным. Это вовсе не значит, что ее не было. В СССР существовало более пятидесяти домов моды, в каждом столичном и уездном городе вплоть до Нижнего Тагила. Другое дело, что эти дома моды работали в режиме ателье и обслуживали в основном партийную элиту и звезд. Когда надо было отправлять актрису на Каннский кинофестиваль, они шили ей платье. И стоило это дорого, триста рублей. А вообще, к моде тогда было отношение, как в фильме «Бриллиантовая рука» – помните на подиуме Козодоева? Однако мода и идеология неразрывны потому, что мода – это зеркало истории. Каждая эпоха рождает свои образы, и они выражаются и в женском, и в мужском. В XXI веке, например, женщина в России стала настоящим товаром. Еще в середине XX века женщину ценили за трудовые заслуги, за образование, за общественную, партийную деятельность. В ней ценилось материнство, а не матерщина, как теперь. Сейчас считается, что, если женщина может крепкое словечко вставить, если она может надуть губки и блеснуть шубкой или сапожками, фигуркой, вот тут она, конечно, очень грамотная... Если говорить об историках моды, то их больше всего в Англии. Это единственное место в мире, где существует факультет истории моды в Институте искусства Курто, который занимается тем, что готовит раз в несколько лет выпуск историков моды для преподавательской, музейной деятельности. – Вы сказали, что у каждой эпохи своя мода. А насколько политические катаклизмы могут влиять на моду, и наоборот? – Главный наш политический катаклизм – это октябрь 1917-го, когда были ликвидированы целые классы населения. И эта классовая борьба, возглавленная большевиками, привела к тому, что потребители моды были сведены на нет. В царской России в столице – Петербурге – было двести домов моды, а в Москве – сто. И это были марки! Сейчас дизайнеров моды в России около тысячи человек – моя коллега по телепередаче Эвелина Хромченко подсчитала. Но многие не представляют собой торговую марку. – Чем отличается мода эпохи Бориса Ельцина от моды эпохи Владимира Путина? – Ельцинская мода – лихие 1990-е. Это период, когда неликвид из Европы, непроданные вещи 1980-х годов массово хлынули на российский рынок. Показатель десятилетнего разрыва от западной моды. Яркий пример – малиновые пиджаки! У меня у самого был такой пиджак. Черная футболка – это же был писк моды! Или мини-платья и лаковые сапоги-ботфорты – блеск и нищета куртизанок. А мода 2000-х годов гораздо более сытая потому, что это олигархическая мода. Появились очень богатые россияне, которые перестали скрывать свои богатства. И они стали гордиться не только своими замками и поместьями, яхтами и дворцами, но и своими новыми женами. Это тот момент, когда русские мужчины поменяли свою жену на две по двадцать, на три по шестнадцать. Период так называемых разведенок, когда женщина еще молода, в самом соку и не интересует своего мужа-богача. Он ее отсылает на Кипр, в Лондон или на Майорку. А у нее есть золотая, платиновая или, еще хуже, черная карточка, и на эту карточку она может покупать что угодно. И покупает бренды. Эпоха путинская знаменита брендом, когда каждая состоятельная россиянка пользуется не собственным вкусом. «Вот я не знаю, как одеться, но Дольче и Габбана мне посоветовали. Ведь Шанель и Диор меня не подведут!» Сейчас все, включая меня, хотят выглядеть на двадцать пять лет, что нелепо. Несмотря на свою седину, морщины, хотят выглядеть как минимум на двадцать лет моложе. Это просто для них необходимо! Диеты, липосакции. Существуют инъекции, круговые подтяжки, накладные волосы, парики. Меня удивляет, когда обсуждают прически наших знаменитых див эстрады. А что их обсуждать? Они всегда в париках! Там не новая прическа, это просто новый парик! Рудковская даже угрожала – Александр, бывает, смотришь на фотографии наших политиков – и они на фоне зарубежных политиков выглядят весьма бледно. Почему? Нет вкуса? – Дело в том, что я дал себе зарок: никогда не обсуждать политических деятелей. Возможно, это способ самозащиты с желанием долго творить на территории России. Я открыто боюсь и признаюсь в этом: никогда ни под какими пытками не буду обсуждать образы политических деятелей. Я не хочу потерять то, что имею, и хочу еще в будущем что-то сделать. Если буду критиковать власть, то все потеряю. Я это понимаю. – Но эстрадных исполнителей критикуете... – Сколько угодно, они же не политические! Но даже те, кому это не нравится, делают правильные выводы. Считаю, что критика от знающего человека нужна! Например, Лолита дико бесновалась, когда я сравнивал ее с итальянской колбасой. Считаю, что женщина имеет право иметь любую фигуру, но при этом, если не хочешь быть забавной и смешной, не обтягивай себя в тонкий трикотаж. Носи вещи, которые подчеркивают сильные стороны твоей фигуры, лицо, декольте, ноги, найди, что можно показать, но не обтягивайся. И Лолита очень ярко высказывалась в проекте против меня: «Васильев в своих красных обтягивающих штанишках – на кого он сам похож?!» Но как раз на мой юбилей она прислала видеопоздравление, что я помог ей найти новый образ. Наташа Королёва, которую я часто критиковал, что образ расклешенной мини-юбки с корсетом создает ассоциацию с геймершей в баварском пивном баре. И вот после этого она совершенно изменила стиль, вышло очень хорошо. Она благодарила меня. А Яна Рудковская мне даже угрожала, что разберется со мной, совсем как в бандитские 1990-е. Но потом мы подружились. Я, конечно, не Ольга Бузова, которая стала иконой стиля. Но меня цитируют. Кстати, знаете, что у Бузовой двенадцать миллионов подписчиков?! Это приблизительно десять процентов населения нашей страны. Можно по-разному к ней относиться, молиться на нее или ругать, но за ней же следят. Мы недавно в «Модном приговоре» переодели женщину, и ее 10-летний сын восхитился: «Мама, наконец ты стала похожа на мою любимую Ольгу Бузову!» Вот так! Все в мире меняется. А ведь недавно считали иконой стиля Ренату Литвинову. Еще раньше – Аллу Пугачеву. Хотели на нее быть похожими, с балахонами, с взлохмаченной прической. Надо запомнить истину: нельзя нравиться всем! Такого не существует! – Александр, а вы всегда были таким непохожим на других? – Непохожим? Всегда. Дело в том, что я родился в семье, которую в СССР называли «выездными» (мама – актриса, папа – художник), и это важно. Мой папа постоянно бывал за границей и привозил чемоданы одежды. И это помогло мне сформировать в детстве так называемый импортный образ. В те годы это было необычно, что молодой человек, как говорили тогда, был «импортно упакован». И когда я приходил в музей в возрасте 15–16–17 лет, то говорили: «Вам билет для иностранца!» Да какой я иностранец? Билет для иностранца стоил в два раза дороже, 30 копеек, что ли. Я производил впечатление несоветского человека. Это мне помогло, особенно в Париже. Когда я эмигрировал туда, никогда не слышал, что я – беженец из Советского Союза. Может быть, потому, что всегда интересовался модой и цветом. Графинь и баронесс не обижал – В «Модном приговоре», который вышел к вашему юбилею, вы появились в таком неожиданном образе – в кроссовках, в джинсах, в косухе. И какие ощущения? – Признаюсь, что в 60 лет у меня появились первые кроссовки. Никогда не интересовался джинсами, кедами. И вот меня переодели. Косуха у меня появилась, джинсы... В принципе я готов к открытиям. Это не значит, что я буду ходить в косухе и в этих кроссовках, но открываю новые горизонты. – А есть еще такое, чтобы сказать: «никогда»? – Например, ни разу в жизни не посмотрел ни одного футбольного матча, ни в записи, ни в реальности. Ни разу не был на рыбалке. Могу себе позволить сходить в рыбную лавку и купить рыбу или филе, если у меня есть такое желание. Но вытаскивать ее из океана, из моря, озера или из реки без ее желания – не хочу так. Никогда не был на охоте. Никогда не подстрелил и не поймал ни одного свободного животного. Охота – абсолютно вредное увлечение. Представляете, животные идут по своим делам, за добычей или кормить своих детей, своего любимого мужа или жену, у них были другие планы, они не хотели бы, чтобы их подстрелили. Если бы это было для пропитания, я бы допустил, первобытные люди тоже охотились, им нечего было есть. А так как у нас достаточно еды, вот просто ради баловства заниматься не надо. Помните о том, что у животных есть свои семьи и свои желания продолжать жизнь. – Можно поговорить о слухах и легендах вокруг вашего имени? – О да. Столько всего говорят! Недавно услышал, что я купил красный диплом Школы-студии МХАТ. Забавно! – Ну, еще говорят, что в Париже вы брали дорогие платья, костюмы у каких-то баронесс и графинь для выставок, а потом не возвращали... – Во-первых, в Париже я никогда не устраивал выставок. Во-вторых, все, что у меня есть в коллекции, а такого более 65 тысяч единиц, я приобрел на собственные деньги. Есть все чеки и расписки. Не украл и не взял ни копейки ни у кого, даже у государства. Я монетизирую свое имя. Выпускаю фарфор с гравюрами из моей коллекции, ювелирные изделия моего дизайна, книги, альбомы. – Александр, а вы умеете шить? – Конечно. Раньше очень хорошо шил. Потом моя жизнь привела меня в мастерские театров. Думаю, что сегодня мои руки не сделают того, что я мог в 16–17 лет. Да это и не нужно. Но пуговицу пришить или залатать дырку я сумею. * * * Материал вышел в издании «Собеседник» №48-2018 под заголовком «Александр Васильев: Если буду критиковать власть, то все потеряю».