Жемчугами, каменьями да золотом. Как в Петербурге сохраняют "статусную" вышивку
— Катя, подай, пожалуйста, красный шелк. — Оля, сейчас, только нитку закреплю, погоди немного.
В мастерской "Убрус", где мы встречаемся с ее руководителем Еленой Катасоновой, начинается обычный рабочий день.
Вышивальщиц в одном из залов сейчас пятеро, все собрались за большими пяльцами, склонились над тканью с рисунком. Делая стежок за стежком, почти в полной тишине или под звуки духовной музыки они проведут так ближайшие восемь — десять часов.
Разговаривать тут не принято неспроста — мастерская эта особенная, а над своими произведениями мастерицы работают обязательно вместе и почти всегда по несколько лет.
Статусные вещи
По первому образованию Елена филолог, но уже старшекурсницей увлеклась редким искусством — старинной церковной вышивкой. Одновременно с освоением различных техник у одной из петербургских мастериц она стала учиться рисунку у иконописца, заслуженного художника России Алексея Живаева. Овладела и вышивкой, и рисованием настолько, что стала преподавать на курсах при подворье Оптиной пустыни в Санкт-Петербурге.
"Когда люди пришли учиться, нужна была какая-то практика, чтобы применить изучаемые техники. И мы вышивали воздухи с покровцами (во время литургии ими покрывают Священные Дары), — то есть мы сразу стали делать то, что нужно для богослужения. И с создания этих первых работ в 1999 году мы и ведем отсчет нашей мастерской, потому что некоторые люди с нами с тех пор так и остались", — вспоминает Елена.
Первые 15 лет мастерская работала на подворье Оптинского монастыря, в последние годы переехали в Творческий союз художников на Невском, 60.
Древнерусское золотошвейное искусство с петровских времен постепенно начало сходить на нет, а к концу XVIII века исчезло совсем.
"Оно никогда массовым и не было. Всегда, в любой исторический период, таких мастерских было очень мало — вышивальщицы работали либо при архиепископской кафедре, либо при великокняжеском или царском дворце. Там они могли себе позволить. Это были статусные вещи", — комментирует художница.
Материалы, которые используются в церковной вышивке, всегда были дорогими. Жемчуг использовали только натуральный, как и драгоценные и полудрагоценные камни. Шелковые нити и ткани, служащие фоном для вышивки, всегда были предметами самого дорогого импорта, в описях царской казны они упоминаются наравне с ювелирными украшениями и драгоценной посудой. По документам XVII века, шитая шелком и золотом пелена оценивалась как породистая лошадь.
Золотые и серебряные нити изготавливались вручную и тоже были привозными. Собственное производство золотных нитей и канители было налажено в России лишь в XVIII веке, хотя первые попытки делались еще при Алексее Михайловиче.
В конце XIX — начале XX века были попытки возродить древнерусское золотошвейное искусство, но на фоне исторических событий они прекратились.
Возвращение к жизни золотошвейных традиций состоялось одновременно с возрождением православной церкви в стране — в 80-х годах XX века.
"За 40 лет мы освоили все техники: все, что было в древности, мы все знаем, как было сделано", — отмечает Елена. Сегодня в стране, как говорит художница, существует примерно два десятка мастерских, где занимаются церковным шитьем.
"Главное — не болтать"
В двух сравнительно небольших залах петербургской мастерской — сотни книг по истории искусства и иконописи, свертки тканей и большие рабочие столы, на одном из них — вышитое золотом и шелком красное полотно.
"Это Богородичная плащаница, она как раз готова к отправке к месту своего служения — это небольшой женский скит в Калужской области, — показывает Елена. — На праздник Успения Божией Матери 28 августа ее выносят в центр храма, она участвует в службе".
На ее создание усилиями нескольких мастериц ушло примерно два года — по профессиональным меркам очень быстро. Соборность, то есть работа коллективом, — это то, что отличает церковную вышивку в целом. Иначе процесс создания некоторых вещей, требующий кропотливой работы, затянулся бы лет на десять, говорит художница.
Центральная часть плащаницы вышита полностью вручную, кайма с текстом и орнаментом сделана на вышивальной машине.
"Современные технологии, конечно, очень сильно нас вытесняют, и сейчас многие делают иконную вышивку на компьютерных машинах. Но мы как-то к этому не готовы совершенно, — признается она. — Мы стараемся то, что касается самого образа, делать вручную. Мы шьем натуральным шелком, создавая особую фактуру, это часто называют "живописью иглой", а машины этого не могут — шелковые нитки заменены на искусственные, и стежки не ложатся так плотненько, так мелко. Другой уровень качества работы получается”.
Следуя старинному обычаю, современные мастерицы не подписывают свои работы. Вышивают обычно в полной тишине.
"Здесь все правила такие же, как при написании иконы. В тишине, с молитвой делается. Иногда включаем радио — православные передачи, слушаем церковные песнопения, лекции, аудиокниги, иногда даже и светские — недавно Диккенса вот слушали. Главное — не болтать. Но вещи, которые мы шьем, сами настраивают на самом деле", — рассказывает Елена.
Из банкира в золотошвею
Люди, которые приходят учиться в мастерскую, — очень разные. Для некоторых мастериц, которые много лет вышивают, — это уже основная работа.
"Есть люди, которые где-то либо учатся, либо работают, и приходят в свободное время. Есть те, кто работает в банке, в театре, — все сферы. Абсолютно разные люди, разного темперамента, разного склада. Что-то они в этом находят…" — говорит Елена. Как такового отбора среди желающих нет.
"Люди к нам по-разному приходят, они это делают по зову сердца, независимо от того, насколько они воцерковлены. Но если ты не живешь церковной жизнью, то какие-то вещи просто не открываются, и мы часто видим, что через это ремесло многие находят свой путь к Богу. Оно как-то само происходит", — делится наблюдением художница.
Для монастырей и Кремля
В мастерской создают шитые иконы, хоругви, плащаницы, богослужебные облачения, митры, закладки в Евангелие. Они становились экспонатами выставок не только в Москве, Санкт-Петербурге, Вологде, Пскове и других городах России, но и за рубежом.
Работы мастериц "служат" на Афоне, в монастырях Сербии, Белоруссии, в черногорском Остроге.
"Какие-то вещи мы делали по заказу, какие-то — потому что хотелось в тот или иной монастырь что-то привнести, вложить. Наверное, самый большой наш подарок — в Кирилло-Белозерский монастырь (мужской монастырь Вологодской епархии) мы вышили покров на раку преподобного Кирилла — большой, двухметровый. Долго очень шили, всем коллективом, с большой любовью, и, когда мы его привезли в монастырь, его положили на раку — было ощущение, что он там был всегда, — рассказывает Елена. — Еще одна из наших любимых работ — пасхальная плащаница, на кайме которой вышиты изображения оптинских старцев. Эту работу мы шили как вклад во Владимирский храм Оптиной пустыни, где находятся гробницы этих святых".
Помимо церковной вышивки, мастерицы иногда изготавливают реконструкции. Одной из самых масштабных работ стало воссоздание вышитой обивки мебельного гарнитура из Грановитой палаты Московского Кремля.
"Работа была большой, более 50 предметов — кресла, банкетки, стулья — такого типа мебель. И все сиденья были бархатные, вышитые в специфической технике — вышивка битью называется. Они пришли в негодность за время своей жизни — вышивке не менее 200 лет. Подлинная обивка была демонтирована и сдана в музейный фонд, а отреставрированная мебель с новой вышивкой заняла свое прежнее место в Грановитой палате. Эта работа потребовала много сил и ресурсов, ведь нужно было изготовить материалы, идентичные историческим, и полностью восстановить всю технологию", — рассказывает Елена.
Обучение в онлайне
Одновременно с очными занятиями в мастерской "Убрус" идет и интернет-обучение, и практика эта связана отнюдь не с пандемией, как можно было бы подумать. Она появилась в 2007 году, за годы работы мастера разработали собственную методику для занятий.
"Уровень работ наших учеников по интернету — не хуже, чем при очном обучении. Мы даем не только технику вышивки, но и рисунок, и основы проектирования, то есть задаем векторы развития, чтобы мастерицы могли не просто работать по шаблонам и готовым рисункам, но и создавать собственные, авторские работы, — отмечает Елена. Например, курс по созданию плащаницы длится девять месяцев.
"В течение этого времени мы показываем, как что вышивается, как сделать текст, орнамент, и каждый делает у себя дома. Кто-то в Америке, кто-то в белорусской деревне, в Канаде, в Австралии — неважно! Главное, чтобы был интернет", — поясняет Елена.
Среди зарубежных учеников — в основном соотечественники, но есть и те, кто по-русски не говорит совсем.
"У нас есть ученица, которая живет в Риме. Она по-русски вообще никак, но тем не менее все выполняет. Две ученицы из Америки нерусскоговорящие. Они начали изучать русский язык, почувствовав в этом необходимость. В нынешнем году была девушка из Венгрии, она нам пишет по-английски. Даже люди с языковым барьером могут научиться, если очень хотят", — считает она.
Современное искусство
Среди работ вышивальщиц нет одинаковых, несмотря на их кажущуюся на первый взгляд схожесть. Каждый раз — это новое решение с точки зрения цвета, материала и техники исполнения. Один из главных принципов мастерской — неукоснительное следование канонам, но это не подразумевает копирование древних святынь.
"Вещи, которые были созданы в XV веке и которым 500−600 лет, — это ткани и нитки, которые изменились уже в процессе своей жизни, они просто по-другому выглядят. Очень часто древние памятники кажутся нам таким красивыми, гармоничными по цвету, в сближенных тонах, а изначально цвета были очень яркими, но какими именно — мы не знаем. Мы живем в XXI веке, при другом свете, в окружении другого цвета — этих цветов никогда не было в древности. Мы живем в других условиях и делаем церковное искусство XXI века, современное, свое, и принципиально даже не ставим себе задачи делать копии или реконструкцию", — поясняет художница.
Помимо руководства мастерской, Елена занимается научными исследованиями по своей любимой теме. С 2003 года она издает журнал "Убрус", в котором публикует редкие статьи дореволюционного периода, материалы об истории древнерусского лицевого шитья и подробные разборы техник вышивки. В 2009 году она окончила магистратуру СПбГУ по специальности "Реставрация".
"Поступила в Русском музее в аспирантуру, но ее закрыли потом. Надо как-то заново сейчас все делать", — добавляет она.
А главная ее мечта — сохранить церковное шитье. Однако сейчас отделения вузов, где ему обучают, — скорее, единичное явление. Такие отделения есть в Московской духовной академии, в Православном Свято-Тихоновском гуманитарном университете.
"Но очень редко кто после окончания этим занимается, так как здесь надо много продюсировать себя. У кого-то получается, но это надо иметь особый склад характера. Это невостребованно, особенно сейчас, с развитием компьютерных технологий", — отмечает Елена.
Но она все же надеется, что новое поколение мастеров подхватит ее эстафету: "Ученики у нас нашего возраста. Как там будет дальше? Мне кажется, это не должно умереть. Уж не знаю, каким неведомым путем, но это должно сохраниться. Это же так красиво!"
Александра Подервянская