Иранский бог ветра, кельтский Балор и древнегреческий циклоп: откуда Гоголь взял образ Вия?
Один из самых ярких художественных образов в ранних произведениях Николая Васильевича Гоголя – Вий, бес с веками до пола, который становится виновником гибели Хомы Брута. В третью ночь, которую семинарист проводит в заброшенной церкви, отпевая мертвую ведьму, нечисть призывает «тяжелую артиллерию» – существо с железным лицом…
Смотрите х/ф «Вий» в пятницу, 13 мая, в 17:40 и в воскресенье, 15 мая, в 8:15 на телеканале «Мир». В ролях: Леонид Куравлев, Наталья Варлей, Алексей Глазырин и др. СССР, 1967 г.
« – Приведите Вия! ступайте за Вием!» – раздались слова мертвеца. И вдруг настала тишина в церкви; послышалось вдали волчье завыванье, и скоро раздались тяжелые шаги, звучавшие по церкви; взглянув искоса, увидел он, что ведут какого-то приземистого, дюжего, косолапого человека. Весь был он в черной земле. Как жилистые, крепкие корни, выдавались его засыпанные землею ноги и руки. Тяжело ступал он, поминутно оступаясь. Длинные веки опущены были до самой земли. С ужасом заметил Хома, что лицо было на нем железное. Его привели под руки и прямо поставили к тому месту, где стоял Хома.
- Подымите мне веки: не вижу! сказал подземным голосом Вий – и все сонмище кинулось подымать ему веки.
«Не гляди!» – шепнул какой-то внутренний голос философу. Не вытерпел он и глянул.
- Вот он! – закричал Вий и уставил на него железный палец. И все, сколько ни было, кинулись на философа. Бездыханный грянулся он на землю, и тут же вылетел дух из него от страха».
Так откуда же взялся образ Вия, существовал ли он в мифологии или был порождением воображения писателя? Сам Гоголь в начале повести отмечает, что Вий – это «колоссальное создание простонародного воображения. Таким именем назывался у малороссиян начальник гномов, у которого веки на глазах идут до самой земли».
В «Исповеди автора» он писал: «Я никогда ничего не создавал в воображении и не имел этого свойства. У меня только то и выходило хорошо, что взято было мной из действительности, из данных, мне известных».
Литературная слава пришла к Гоголю после публикации сборника «Вечера на хуторе близ Диканьки» и его продолжения – «Миргород», в который входил «Вий». Региональная украинская литература в тот момент была в моде, Гоголь был уроженцем Полтавской губернии и увлекался фольклором, откуда черпал вдохновение для своих ранних вещей.
Исследователь Гоголя Анри Труайя писал, что Гоголь не представлял для себя возможности отдаться полету фантазии, которая не опирается на реальность. Готовясь писать, он исследовал массу документов, исследований, просил мать и сестру прислать выслать ему старинные вещи.
«Он придирчиво разбирает лингвистические и этнографические статьи, посвященные южным областям; он усиленно разбирается в жизнерадостных комедиях своего отца; он просматривает трактаты по колдовству; он собирает справочный материал в своей «Записной книжке», занося в нее крупицы информации, предоставленные матерью и сестрой; он расспрашивает их о старинной одежде, внимательно изучает присланные ими старые платья, шапки, платки. Обилие точных фактов, предметов, которые можно было пощупать руками, придавало ему чувство уверенности, в том, что касалось достоверности его поэтического вымысла», – пишет Труайя.
Из этого можно сделать вывод, что и фантастические существа, описанные Гоголем в его повестях, не были его авторским вымыслом. Вий у Гоголя не убивает сам, а делает жертву видимой и доступной для нечистых сил: так Брут, спасавшийся от бесов внутри мелового круга, после указания Вия теряет свою невидимую защиту и погибает от ужаса.
Существует предположение, что имя Вий образовано от украинского слова «вія» – ресница, однако единого мнения по поводу происхождения персонажа нет. Языковед-иранист Василий Иванович Абаев нашел корни описанного Гоголем существа в индоиранской мифологии. Он считал, что образ и имя Вия соответствуют иранскому богу ветра и одновременно демону смерти Вайу, реконструировал на этой основе славянское языческое божество Вѣй и считал продолжением древнеиранского Вайу осетинского одноглазого великана вайюга – привратника загробного мира, стерегущего железные ворота мира мертвых.
В целом, ученые находят кельто-славяно-балто-иранскую параллель и видят распространение мотива Вия в соседстве разных народов предположительно между II в. до н.э. и IV-V в. н.э., когда славян окружали с юга иранцы, на севере с ними соседствовали балты и на юго-западе примыкали кельты.
Ведущий научный сотрудник Отдела этнолингвистики и фольклора Института славяноведения РАН Александр Викторович Гура так обобщает этого персонажа:
«Это демон смерти (часто великан) с деформированным органом зрения и с магическим (смертоносным или всевидящим) взглядом, связанный с железом и с неким железным орудием (чаще всего вилами). Он отличается еще особой головой: она железная (у Вия), огромная, как котел или горшок, и скованная железными обручами (у литовского бога ветра), огромная, как сито (у смерти), отрубленная, но живая (у украинского Буньо), пробитая, но живая (у валлийского Испаддадена), деформирующаяся так, что глаз перемещается на затылок (у кельтского Балора), с двумя лицами (у древнепрусского идола бога ветра) либо же голов несколько (трех-, семи- или девятиголовые вайюги у осетин). У этого демона есть мифологические персонажи сходной «породы» в других индоевропейских традициях: древнегреческие киклопы и горгона Медуза, римский Гораций Коклес, германский Вотан, индийский Шива».
В русской народной сказке «Иван Быкович» рассказывается, как 12 богатырей железными вилами поднимают ведьминому мужу тяжелые брови и ресницы. В уральской былине отцу Соловья-разбойника Мамаищу поганому поднимают брови, закрывающие ему глаза, и он бросает нож в Илью Муромца. В ирландской мифологической традиции предводитель фоморов Балор имел прозвище «Дурной глаз» – у него был один глаз, который убивал взглядом и мог сразить целое войско: «Против горсти бойцов не устоять было многотысячному войску, глянувшему в этот глаз». У валийцев был великан Испададен Пенкавр – «Повелитель великанов», который обладал такими большими и тяжелыми веками, что поднимать их приходилось металлическими подпорками.
В украинской традиции мотив Вия связан с половецким ханом Буняком, который уничтожает город силой своего взгляда, и с легендой о святом Касьяне. Гур называет святого Касьяна одним из наиболее близких к гоголевскому Вию фольклорных образов:
«По поверью крестьян Лубенского у. Полтавской губ., Касьян неподвижно сидит с опущенными ресницами до колен, не видя божьего света (ресницы и веки в языке могут обозначаться одинаково). Раз в четыре года 29 февраля, в посвященный ему день, он поднимает ресницы, и «на что он тогда глянет, то погибает». Ресницы Касьяну поднимает нечистая сила лопатой и крюками. Связь Касьяна со смертью отражена в представлении о нем как привратнике ада».
В народе ходили такие пословицы: «Касьян на скот взглянет, скот валится; на дерево – дерево сохнет»; «Касьян немилостивый и завистливый, на траву глянет – трава вянет»; «Касьян на скот – скот дохнет»; «Худ приплод в високосный год. Касьян на что ни взглянет – все вянет».
Что касается хана, то его прототипом был половецкий хан Боняк, о приходе которого к Киеву сообщала Лаврентьевская летопись под 1096 годом. Перед битвой с уграми, пишут исследователи, хан Боняк воет по-волчьи. У Гоголя волчий вой предваряет появление Вия.