«Думала, наша работа с иностранцами утихнет, но ее только прибавилось». Дизайнер из России номинирована на премию ISU

«Матч ТВ» побывал в гостях у Светланы Колобовой и увидел, как работают над костюмами звездных фигуристов. В мире фигурного катания уже давно встречают по одежке. Провожают, конечно, по прокату, но одежку всё равно запомнят и обсудят. Премьеру платья фигуристки зачастую ждут больше, чем проката. Тем ценнее наравне с тренером и хореографом роль дизайнера. Светлану Колобову можно назвать душой и вдохновением московского ателье «Аксель». Под ее руководством штат из десяти человек создает и рассылает в разные уголки мира маленькие произведения искусства. Даже в современных условиях карантинов, пандемий и закрытых границ костюмы из Москвы находят своих хозяев в разных концах глобуса. Благодаря тому, что у искусства нет паспортов и виз, Колобова стала еще одной россиянкой (вместе с Анной Щербаковой), номинированной на премию ISU. На протяжении уже не одного сезона ателье «Аксель» сотрудничает с американской фигуристкой Изабо Левито — чемпионкой мира по юниорам и серебряным призером финала Гран-при. Костюмы Изабо к этому сезону и попали в шорт-лист премии ISU-2023. Мы не смогли упустить возможность прикоснуться к прекрасному и в первые дни нового года приехали в «Аксель», чтобы своими глазами увидеть, как создаются костюмы, которые объединяют мир. В беседе принимали участие сама Светлана и портные «Аксель» Наталья и Алла, уже в первые дни нового года работающие над очередными костюмами. — Как вы отнеслись к тому, что вас номинировали на премию ISU? — Алексей [Колобов, супруг Светланы и владелец ателье — прим. «Матч ТВ»] мне сказал, я не поняла, попросила повторить. Он рассказывает подробности, а я: «Кому? Мне? Странно. Ты шутишь? Это ты так хочешь?» Я, наверное, его пять раз переспросила. Неожиданно, конечно. Мне за две недели до этого позвонили, вижу, что номер из Америки. Я даже не знаю, с кем я разговаривала, но кто-то русскоговорящий. Спрашивают: «У вас фамилия Аксель?», я говорю: «Нет, Колобова». И всё, поблагодарили, положили трубку. — Как получилось, что вы начали работать с Изабо Левито? — С Изабо получилась особенная история. Ее тренеру, Юлии Кузнецовой, меня посоветовала Наталья Линичук. Почему особенная? Когда я была ребенком, мы с бабушкой ходили смотреть фигурное катание к нашим родственникам, которые одними из первых приобрели цветной телевизор. И не поверите, я запомнила: захожу к ним, телевизор громадный, там костюмы потрясающие бело-голубые на экране выходят и диктор объявляет: «Наталья Линичук и Геннадий Карпоносов». И я запомнила эти фамилии, а эти костюмы у меня стояли перед глазами с десяти лет. И вдруг одна из клиенток несколько лет назад приходит поздравлять с Новым годом и говорит: «Вы знаете, я современных фигуристов не нашла на магнитиках, поэтому подарю вам магнитик с Линичук и Карпоносовым». Представляете? В этих костюмах! Проходит дня три-четыре, приходит сообщение (на работе) в час или два ночи: «Светлана, мне дали ваши координаты, нужны костюмы для моей фигуристки. Знаю, что у вас сейчас ночь, перезвоните, как будете свободны. С уважением, Наталья Линичук». Ну вот что это? Я, конечно, сразу, как приехала домой, сразу ей позвонила. Она спрашивает: «А вы почему не спите?» Отвечаю: «Работаем потому что. У нас с других континентов клиентов много». Линичук говорит: «Чисто по-русски». И потом она Юлии [Кузнецовой, тренеру Левито — прим. «Матч ТВ»] посоветовала нас. Юля сказала, что нужно «Лебединое озеро» Чайковского, «Русский танец». Я тогда спросила «Вам нестрашно в Америке ставить «Русский танец»? Давайте я вам сделаю под «гжель», но так стилизуем, чтобы это был только намек, чтобы вас не забраковали». Но Юля сказала, что всё прошло на ура. — Чем еще вдохновляетесь при создании образа? Может фильмом, если образ из кино? Или наоборот лучше к этому не привязываться? — Вы знаете, когда мы только начинали, я всё время пыталась сделать «как у кого-то», а если не так, то «как у всех». И понимала, что всё это не то. Что всё это прошлый век. Так это печально вспоминать. Тогда думала: «Вот здесь хорошо, отсюда возьму, может, отсюда». Потом плюнула и стала всё делать так, как вижу я! — К этому периоду относятся те костюмы, которые скопированы с образов Лизы Маккиннон? У вас в соцсетях несколько фото очень похожих платьев. — Не совсем. Это иногда очень просят наши клиенты. Приносят что-то и хотят повтор. Очень этого не люблю, мы предлагаем сделать что-то другое, но если уж очень просят и настаивают, соглашаемся. Я прошу Алексея не выставлять эти фото в соцсетях, но он говорит, что красиво получилось, нужно показать. Но такие фото помечены, что это посвящение Лизе Маккиннон. Мне это делать очень неловко, но если клиент просит, значит, ему ну очень хочется. — А если придут и попросят пачку «как у Загитовой», как отреагируете? — Мы их сделали больше пяти — это точно. Черно-белых. Не потому, что костюм гениален, а потому, что ассоциации с олимпийской чемпионкой Алиной Загитовой. В том числе Наде Песковой, дочери Навки. И вот сейчас снова заказали пачку, в Чехию. Я предлагала сделать хотя бы немножко другое, что-то изменить. Но очень хотят именно такую. Меня уже тошнит, честно говоря, от этих пачек. Но люди хотят быть похожими на своих кумиров, они ими вдохновляются. Вот как Надя, она очень хотела «как у Алины», потому что Алина — ее кумир. — Это хорошо или нет? — Для маленьких деток — хорошо, пусть повторяют. Они же себя своими кумирами и ощущают, особенно, когда встают на пьедестал. А взрослым мы отказываем. Зачем в авторское ателье приходить, если вы хотите копию. — Расскажите, как вы работаете над костюмом от начала до выхода на лед. — Я прошу, чтобы мне отправили музыку. Я ее слушаю, иногда девочкам [портным, работающим в ателье — «Матч ТВ»] ставлю, прошу послушать. Потом прошу фотографию спортсмена. Мне нужно видеть глаза спортсмена. Даже не так важна фигура, потому что все спортсмены плюс-минус одинаковые. Но глаза нужно видеть. И когда я слушаю музыку, закрываю глаза — оно появляется. Не всегда, конечно. Иногда можно думать долго — не стену из кирпича кладем, неделями могу вынашивать. И это моя ошибка, наверное, но я всегда хочу, чтобы нравилось и тренеру, и маме, и главное — спортсмену. Ему выходить на лед, и он должен себя ощущать самым красивым «от и до»! Клиенты спрашивают: «А сколько вы эскизов делаете?», — я отвечаю: «Пока вам не понравится». — А самый долгий, самый выстраданный костюм сколько времени занял? — Месяц. Это очень было сложно. Выстрадано, так сказать. И запросы у мамы были непростыми, и музыки не было. Попросили нас подобрать и музыку, и костюм. Уж очень им нравится, как Алексей выкладывает видео с костюмами в соцсети, подбирая музыку. А девочка была маленькая совсем. Но чем меньше фигурист, тем мама щепетильнее. Особенно, когда первое выступление. Я и сама такой же была. Потому что мне ничего не нравилось, хотелось придумать самой, тем более я дизайнер, как же я — и не придумаю? А потом выстроилась очередь! — Вы мама юного фигуриста? — Да, и сын, и дочь, они оба занимаются, Арина и Захар. С Арины это началось. Мы изнутри всё это знаем, каждую мелочь, каждую деталь. Удобен будет ребенку этот элемент в костюме или нет. И когда я рисую, сразу придумываю конструктив — как именно мы будем это шить, какую ткань будем применять, как лучше украсить, вышивкой, кристаллами, стеклярусом. Мы применяем порой самые, казалось бы, несочетаемые элементы. Бывают такие моменты, когда клиент говорит: «Можно нам ваш дизайн, а мы сошьем в другом месте?» Да не сошьете. Однажды был такой опыт. Девочка из Белоруссии. Они заказали платье, но были сложности с оплатой через Белоруссию, не хотели выводить деньги оттуда. Белорусы сказали: «Рисуйте эскиз, а сошьем у нас». И когда ей сшили у них, мама была в шоке. Сказала: «Светлана, нам как будто платье облили борщом». Там стеклярус, тонкая работа, его нужно было пришивать к платью. А они его как бусы навесили. Выкрас ткани не соответствовал нужным оттенкам (люблю делать сложные цвета, чтобы не смотрелось плоским на льду, чтобы глаз играл). Сама ткань плотная — нет ощущения летящего. Я им всё описала, как шить по эскизу, но… Пришлось перешивать в сжатые сроки! — Кто из иностранцев, кроме Изабо, отшивается у вас? — Вся сборная Китая, японцы, канадцы. Мише Ге шили (его спортсменам), во все европейские страны шьем, Филиппины, Индонезию, Мексику, Австралию. В среднем два-три костюма в неделю в США отправляем. — Здорово, что в текущей ситуации с вами остались зарубежные клиенты. Творчество и спорт всё же объединяет. — Да. Хотя я думала, что наша работа с иностранцами утихнет, но ее только прибавилось. Бывает, что спрашивают с волнением, как в новой ситуации происходит работа? И вообще стараются не афишировать лишний раз. Вот и Брайану Орсеру мы сделали костюм, точнее его фигуристу. Я маму спортсмена попросила: «Вы мне хоть на эскизе попросите автограф Брайана, пожалуйста». Он сказал, что когда всё это закончится, он и распишется, и сфотографируется обязательно. Очень осторожничают. — А с поставками проблемы есть? Ткани, стразы? — Сейчас уже нашли варианты с логистикой. Как было сказано нашим президентом — всё наладится, бизнес подстроится. И еще, очень много клиентов-друзей, которые часто ездят и привозят нам то, что нужно в частном порядке. — Как вам работать на удаленке? — Прекрасно! Мы записали видео на английском языке, как снимать мерки, иногда помогаем — включаем онлайн, если клиенты в чем-то замешкаются. Всё и всем садится идеально: от Японии до Австралии. Один раз у нас был такой «казус», если это правильное слово. Мы тут хохотали. У нас клиенты из Петербурга заказали комбинезон. Пишут: «Мы приедем на примерку». Перепутали, имелось в виду «на замеры». Я думаю: раз на примерку, значит, мы их уже замеряли. Всё перевернули, стали искать размеры, всегда же всё по полочкам! Нет ничего…. Я подумала — что нужно сшить, я эту девочку помню, она была в прошлом году. Вряд ли она выросла на 15 см (в этом возрасте), максимум сантиметров на пять. Мы прибавили эти пять сантиметров к прошлым меркам, отшиваем, они приезжают, мы выносим, девочка надевает, всё прекрасно сидит. Я довольная, а мама в сомнениях: «Как вы сшили? У вас же мерок не было». А мы с гордостью: «У нас глаз-алмаз!» — Давайте о наших поговорим. Из вашего ателье вышли платья Валерии Шульской, которые произвели настоящий фурор, когда она появилась на соревнованиях. — Это было очень забавно. Мама ее пришла (они еще у Плющенко были) и говорит: «Нам надо срочно костюмы». А я совсем не знаю эту девочку. И я тогда их уговаривала: «Давайте сделаем что-то необычное!» А мама говорит: «Ой, да как же мы в таком выйдем, мы всегда такие скромные, нам не надо выпендриваться. Вы нам сшейте обычное простенькое, чтобы не выделяться. Я сказала: «Нет. Я вам сошью такое, что спортсменку все запомнят». И когда она вышла в нашем платье, Тарасова за кадром сказала: «Ишь, куда замахнулись». Мы себе запись даже сохранили. И с этого выхода Леру все запомнили, сыпались комментарии с восхищениями — и о спортсменке, и о костюмах на обе программы. — На синем платье потрясающий градиент. Вы его делаете аэрографом? — Нет, не совсем. Нам всё делает фабрика, и лишь небольшие штрихи я наношу аэрографом. А подготовка ткани происходит так: прорисовываю на компьютере макет выкраса с наложением на индивидуальное лекало спортсменки, готовлю ткань, а фабрика делает. Когда мы делали платье Леры, я очень хотела добиться эффекта моря. А объемная деталь сверху — это мое ноу-хау на тот момент. Как будто бы это косыночка такая, легкая, вроде лепестка. Она должна была подчеркнуть ее шею. А в этом сезоне отшили ей новое платье, за один день. Мама сказала: «Точно не хотим выделяться». Очень мало, кто на эксперименты и необычные костюмы соглашается. Если бы все соглашались, наверное, вся наша сборная были бы такие красивые…. А иностранцы легко на это соглашаются. Они доверяют. Если они пришли в авторское ателье, то говорят: «Ваяйте!» И тогда мы «в своем выборе», делаем все, что хотим. А наши начинают диктовать: «Здесь стразинку сюда, здесь полосочку такую». Мамы, бабушки, соседи, тренеры, первый, второй, главный хореограф. Порой советующих набирается до десятка. Я тогда сразу говорю, что работать не буду. Мне кажется, каждый должен заниматься своим делом. — Из этой же серии — натягивать колготки на коньки. Считается, что это удлиняет ноги. — Абсолютно не согласна. Мы сейчас, кстати, запустили свою линию колготок, тонкие, без швов, с широкой двойной резинкой на бедре (к новому сезону будут в продаже), пока тестируем на некоторых наших клиентах. И когда нас спрашивают, какие колготки мы посоветуем, мы всегда отвечаем — самые тонкие и в конек, ни в коем случае не на ботинок. А они же еще и на носок умудряются натянуть (ощущение, что у спортсмена тяжелые ноги и он в валенках). Самое важное — быть ни на кого не похожим. Я, наверное, таких спортсменов чувствую интуитивно, а они меня. — Может быть спортсмены боятся, что их захейтят? — Ой, да нельзя быть для всех хорошим. Вот был бум на колготки, как у Камилы Валиевой в «Болеро», со швами. Всем надо, американцам поголовно к каждому платью, и русским тоже. Я вообще всегда считаю так: если это только у тебя — это модно. Только это пошло в массы — это не модно, люди, это не модно. Разговариваем и об этом с клиентами, и о прическах в том числе. Говорю о том, что две развевающиеся ленточки в волосах оставим в прошлом, что лучше — гладко зачесанные волосы, собранные в низко посаженный пучок, и при необходимости (если соответствует образу) добавляем маленькую деталь в прическу. Я пытаюсь привнести эстетику в фигурное катание. Считаю, что мы сделали революцию в фигурном катании своими костюмами. Потому что мы делаем их кутюрными. Камни, вышивка, машинная и просто гладью, бисер, стеклярус. Я люблю, чтобы платья были, может, это громко будет сказано, но как от кутюр. — Платье Кати Рябовой для Mambo Italiano можно привести в пример, оно ни на что не похоже. — Да, мы долго думали над фасоном: как сделать так, чтобы оно не просто красиво кружилось, не мешая в элементах, но и все переливы цветов играли соответственно музыке. И маме Кати сказала: «Вы даже не представляете, как оно будет кружиться!» И действительно: белый лед и невероятно яркий акцент! А вообще Катя — самая, наверное, непритязательная клиентка. — На старых фотографиях в ваших соцсетях есть Рыжики, Тарасова и Морозов. Сейчас они с вами не работают? — Да, мы много с ними работали и на показательные выступления в том числе! Сейчас уже нет. Хотя мне очень нравился у них костюм «инь-янь» нашей работы. У меня осталась фотография с примерки в три часа ночи. Они тогда прилетели из Америки на три дня, за три дня мы отшили костюмы, они их забирали в три часа ночи, я успела сфотографировать, и сразу же улетели. Но в этих костюмах они вышли один раз, по-моему, в Америке. — Не подошло, не понравилось? Что вообще делать в такой ситуации, когда спортсмен отказался от костюма? — Мы с ними не разговаривали об этом. Наверное, может Зуевой что-то не подошло. А вообще было такое с Трусовой. Это была программа «Ромео и Джульетта». Мне хотелось сделать ей что-то интересное и экстравагантное. У нее уже было зеленое с цветочками, а к нам она пришла за этой программой. Я не смогла ее убедить, что вижу ее элегантной. — Потому что она «злой рок»! — Да! Мы хотели это воплотить, но… Мы отшили пять платьев, которые у нас потом сразу забрали в разные страны. Всё, что не подошло, мы продаем, для нас это не проблема. Мы считаем нормальным, когда спортсмены отказываются, если им не нравится или они не так представляли свой костюм. Многие просто не могут увидеть по эскизу, что получится. Тогда покупают из готовых вариантов. Благо, у нас многое есть (когда бывает время — отшиваем для свободной продажи). Вкусы у всех разные. Если она не захотела, значит, она себя в этом не видела. Всё нормально — я для нее новый дизайнер, а это новый образ и восприятие себя. Она привыкла работать с другими, а у нас не было времени познакомиться с ней как с клиентом и найти точки соприкосновения. — Почему так сложно подобрать сетку в цвет кожи? Это проблема? — У нас нет такой проблемы. Мы ее выкрашиваем на фабрике, а цвет подбираем на компьютере под цвет кожи. Или используем цветную. Даже когда у нас была афроамериканка, и тогда проблемы не было. Мама очень волновалась, положила мне на фото все возможные цвета сеток. А я ее попросила положить руку девочки на одну из сеток, сфотографировать и прислать мне. Мама снова заволновалась, стала спрашивать, зачем мне рука девочки? Я свою руку сфотографировала, отправила ей. Сказала: вот вам моя рука, отправьте мне руку девочки, пожалуйста. Потом спрашивала, сказали, что цвет подошел идеально. — А что лучше — обметать сетку по краю или оставить край свободным? — Мое любимое — оставить край без обработки. Некоторые этого не понимают и говорят: «Вы не дошили нам платье!» Я тогда отношу платье подальше и показываю издалека — видите, совсем незаметно, а если будет обработка, то граница сетки и кожи будет выделяться. Или лучший аргумент: «Я бы сделала своей дочери точно так же». Когда я так говорю, клиенты сразу соглашаются. Всё, что я делаю, я переношу на сына и дочь — сделала бы я им так же или нет? — Получается, у вас отношение ко всем клиентам как к родным? — Да. Мне хочется, чтобы всё было идеально. К каждому с сердцем, с любовью. Конечно, клиенты бывают разные. Иногда нужно и психологом быть. И какой бы сложной ни была работа, я всё равно каждого клиента перед уходом обниму и скажу: «Катайтесь в красивом». — Бывает такое, что прямо не хочется работать с этим человеком? — Да, бывает. Редко, но тогда я отказываю. Но обычно, если клиент «тяжелый» вкладываемся на 200%, даже самым вредным. Чтобы клиент потом сказал: «Надо же, я так вредничал, а вы так классно сшили». — Случалось ли когда-нибудь с вашими костюмами такая же беда, как у Габриэлы Пападакис? Что-нибудь отстегивалось или отваливалось? — Упаси Господь. Этот случай, наверное, был и нам уроком. Мы на это обращаем повышенное внимание и всегда на сто рядов проверим все защелки, закрепки, застежки, чтобы обязательно в разные стороны закрывались (чтобы если отстегнулся один крючок, остальные не разошлись) и еще подпридавим. И всё это еще должно быть незаметно. Вот у нас на одном платье молния — вы ее даже не увидите. — Подтверждаю, даже не видно. Это какой-то профессиональный секретик или профессиональные руки? Светлана: Руки. У меня девиз: «Работаю с лучшими!» Алла: Попробуй тут пропустить какую-нибудь складочку. Не пропустит никто. Девчонки и сами друг другу подсказывают, если что-то заметят. Светлана: Мы работаем как команда. Каждое платье может пройти несколько рук. Кто-то лучше делает «американку» [вид шва — прим. «Матч ТВ»], кто-то лучше вставляет молнии. Обычно платье целиком делает один мастер. Но есть и исключения, если я знаю, что какой-то элемент лучше сделает другой человек, то работу над этой деталью отдам ему. Без всяких обид, мы делаем одно общее дело. — Сколько стоит ваш костюм, если это не коммерческая тайна, и поднялись ли цены? — Совсем немного поднялись. Но мы с потолка цены не берем. Мы стали больше вносить элементов и кропотливых ручных деталей, платья становятся сложнее, а чем они сложнее — тем больше хочется рассматривать, плюс сложная логистика с материалами. И для меня это важно! Они стали узнаваемыми, даже заграничные клиенты рассказывают, что к ним подходят и спрашивают: «Не от «Акселя» ли ваше платье?» Или еще так: «К нам только ленивый не подошел и не восхитился». Конечно, есть и такие, кто говорит: «Конечно, дороговато, но у вас так красиво!» А я отвечаю, что не может красивое и качественное быть дешевым. — Основная цена — это камни? — Нет, хотя мы их сыплем. Вот прямо рассыпаем. У нас ходовое слово здесь «Сыпь, сыпь». Знаете, камнями можно испортить, но я всегда смотрю, контролирую — здесь лучше убрать, здесь можно добавить. Не в камнях цена, а в дизайне, в сложности шитья и эксклюзивности. — Платья со множеством камней можно стирать? Некоторые фигуристки говорят, что стараются вообще костюмы не стирать, чтобы не испортить. — А не надо кушать в платьях! (смеется). Если честно, наши платья можно стирать даже в машинке на деликатном режиме. — Сколько в сезон костюмов выходит? — В сезон?.. Я знаю, сколько в месяц. В месяц — 30-40 костюмов. Точно могу сказать, что мы не математики. Сезонности у нас как таковой не бывает: заканчивается в России, начинается в Америке и Австралии, потом европейские и азиатские страны начинают подтягиваться, а затем и российские заказы приходят. И так круглый год. — Соревнования не смотрите? — Очень редко. Времени нет. В основном когда Алексей нам в мастерской включает прямые эфиры. «Болеем» между делом. — Модными показами или дизайнерами вдохновляетесь? — Обожаю Гальяно, обожаю Диор. И, наверное, мой стиль — это Ральф Лорен. Если у меня бывает такой момент (редко), когда нет ну совсем ничего вдохновляющего, я включаю документальный фильм «Ральф Лорен как он есть». И вот я опять вдохновилась, я опять начинаю ваять. Его стиль жизни близок к моему. Гальяно — это чудик, конечно. Диор — это вся наша вышивка. И люневильская вышивка, и гладью. И лесаж — кстати, любимая техника Лагерфельда. Вообще «пандемийное» время после пандемии нас очень вдохновило. Было время подумать и всё переоценить. Мы работали на будущее, в стол. Позволили себе оторваться — ваять то, что мы хотели. После — улетело всё моментально! — Не конкретному клиенту, а то, что самим захотелось? — Да. Вот увидели ткань, декор, и всё понеслось… ваяем костюм! Может, даже от какой-то маленькой броши, которая меня вдохновила. Когда ты даешь волю фантазии, рождаются на свет шедевры. Это не работа, это моя жизнь! — Кто-то из звезд фигурного катания прошлого вас вдохновляет? — Скорее восхищает! Конечно. Тарасова — мой кумир. Ее подход к фигурному катанию. То, как она относится к костюмам, к программам, — всё это через себя переносила. Очень хотела бы с ней встретиться и поговорить. Думаю, многое бы почерпнула. — У вас есть любимый костюм? — Их много. — А нелюбимый? — Когда повторяем кого-то. — Платье или комбинезон? — Платье. — Любимое сочетание цветов? — Несочетаемое. — У дизайнеров есть суеверия? Спортсмены, например, в олимпийский сезон стараются не надевать зеленые платья и не ставить Рахманинова. Считается, что это к проигрышу. — Светлана: Первый раз слышу. Зачем вы мне о приметах сказали, теперь я буду об этом думать (смеется). О приметах лучше не думать. — Наталья: Есть примета. В наших платьях выигрывают. — Светлана: Наши платья на удачу. Бывает такое, что мамы приходят за платьем накануне выступления и говорят, что на медаль они совсем не рассчитывают, даже надеяться не стоит, нам главное выступить в красивом платье. А девочка оказалась на пьедестале. Вот такой у нас посыл! — Что нужно, чтобы стать дизайнером? — Чутье. Я так думаю. Я не шью сама, я не умею шить разве, что на бытовом уровне… Я умею творить и, вижу’’. Как оно будет сидеть и как должно быть. Я рисую, но прежде, чем нарисовать, я понимаю конструктив — как именно мы это сделаем. В поле моего зрения постоянно находятся все этапы создания костюмов, если я вижу, какие-то неточности — я тут же исправляю. Чувствую интуитивно. — У вас есть мечта? — Создать костюмы для нашей олимпийской сборной на зимних Играх.