В марте пациент "отъехал" бы на ИВЛ: врач рассказал о смене тактики лечения COVID
В сравнении с весенне-летним подъемом заболеваемости COVID-19 тактика лечения инфекции претерпела кардинальные изменения. О том, что медики стали делать иначе, в интервью Антону Красовскому для проекта "Эпидемия" рассказал главврач больницы в московском поселке Коммунарка Денис Проценко.
"Прошел испуг, мы научились оценивать и прогнозировать тяжелое или нетяжелое течение инфекции. Если в марте положительный тест на COVID-19 плюс температура уже были показанием для госпитализации, то сейчас мы помещаем в стационары тяжелых пациентов, состояние которых оценивается по специальной шкале", - рассказал медик.
Например, с весны шли горячие споры об эффективности против коронавируса многих комбинаций препаратов - гидроксихлорохина, калетры и так далее.
"Это была такая история длиной в 6 месяцев, когда был испуг, когда мы где-то там услышали [в зарубежных источниках], что кому-то помог колхицын, давайте колхицином всех лечить, понимая при этом, что все эти препараты обладают серьезными побочными эффектами", - вспомнил Проценко.
Скриншот с видео RT
Теперь же врачам очевидно, что эффективной лекарственной терапии против коронавируса нет. Например, препараты на основе японского фавипиравира в стационарах, по свидетельству врача, в реанимациях не используют, поскольку они не были изучены на группе наиболее тяжелых больных. У пациентов же с легкой и средне-тяжелой формой они позволяют лишь сократить время проявления симптомов болезни.
В палатах интенсивной терапии же в основном используются лекарства, позволяющие блокировать одно из наиболее страшных проявлений COVID-19 - цитокиновый шторм. В итоге выживаемость у пациентов, которые получили эти препараты (не 100% людей в реанимации), например, тоцилизумаб, в два раза выше.
Врач рассказал, что даже в том случае, когда удалось остановить цитокиновый шторм в том, как будет меняться состояние больного, может быть еще очень много подводных камней. Наиболее частая проблема - присоединение бактериальной суперинфекции, которая зачастую связана с эндогенным инфицированным - ты заражаешься от собственной условно-патогенной флоры, в норме живущей в кишечнике или ротоглотке. Из-за ослабленного иммунитета она становится патогенной, то есть способной вызвать воспалительный процесс, инфицировать.
Также Проценко вспомнил, что в самом начале, когда медики только столкнулись с коронавирусом, со старта, независимо от тяжести проявления, всем пациентам давали антибиотик азитромицин. "Давали, не понимая, предполагая, что, скорее всего, мы имеем дело с комбинированной инфекцией (микст-инфекция. Здесь и далее - прим. ред.), хотя совершенно очевидно, что антимикробный препарат активен в отношении бактерий, а не вурисов. Сейчас к назначению антибиотиков стали очень сдержанно относиться", - объяснил медик.
Наиболее серьезные изменения произошли в тактике лечения пациентов, у которых заболевание протекает в наиболее тяжелых формах. Например, те, кого раньше обязательно подключили бы к ИВЛ с трубкой в трахее, сейчас успешно вылечивают с использованием неинвазивной кислородной поддержки.
Выживаемость подключенных к ИВЛ пациентов, по данным Проценко, составляет 25%. Выживаемость же на неинвазивном - 90%, а недостающие 10% - это те, кого интубировали, то есть они перешли уже в другую категорию.
Фото: pixabay.com
Мы разобрались с патофизиологией поражения легочной ткани (с происходящими процессами и причинно-следственными связями). И если в марте мы видели пациента с низкой сатурацией (насыщение крови кислородом) и она становилась меньше 90 на фоне высокого потока кислорода - это было показанием для того, чтобы интубировать больному трахею и перевести на инвазивную ИВЛ. Сейчас для нас перевод на ИВЛ - это та самая крайняя точка, когда все другие меры уже невозможны", - объяснил врач.
Он добавил, что изменилось сама тактика ведения тяжелых пациентов.
"Сейчас мы будем видеть на входе пациента лежащего на животе (так удается добиться лучшего насыщения крови кислородом) с неинвазивной вентиляцией и сатурацией 82 (критически низкая), но никто не хватается за приборы для интубации. Просто наблюдаются показатели крови, смотрится, с какой частотой пациент дышит. Сейчас мы уже понимаем, что речь идет о естественном компенсаторном механизме - тахикардии (увеличенное число сердечных сокращений), чтобы в условиях дефицита кислорода больше крови прогнать с этим кислородом через органы и ткани. Теперь мы не боимся его и не стараемся снять это состояние. Есть лекарства, которые позволяют уредить этот пульс, мы можем это сделать, но тогда все гарантированно закончится тем, что пациента придется интубировать", - подытожил Проценко.
