«60% наших пациентов – это йорки»

25 лет назад он шагнул в эту профессию – и добежал до народного звания «Белорусский Айболит». Своими знаниями Александр Ушачёв решил поделиться и со специалистами Владивостока, а с корр. «К» – собачье-кошачье-лошадиной историей.

– Александр Евгеньевич, что привело вас во Владивосток, за девять тысяч километров от Белоруссии?

– Пригласили читать лекцию на ветеринарную конференцию. Я подумал: «Прекрасно, еще и отпуск проведу во Владивостоке», тем более что здесь живет моя коллега и хорошая подруга, прекрасный врач Елена Владимировна Чумакова, с которой мы вместе учились в школе ветеринарной дерматологии. Она пригласила меня в свою клинику «Котофей», что в Артеме, обменяться опытом. Соответственно, есть плохая погода, есть желание, есть дерматологические пациенты. А раз такая оказия, надо пользоваться случаем, потому что всегда полезно посмотреть на свою работу со стороны.

– Как вы попали в профессию?

– Здесь, наверное, как у болезни не бывает одной причины, так и мой выбор нельзя объяснить чем-то одним. В детстве я зачитывался книгами английского писателя Джеймса Хэрриота, который в начале прошлого века, когда об антибиотиках еще никто и не слышал, работал ветеринарным врачом в сельской местности. Это чтение о буднях сельского ветеринара так на меня подействовало, что я решил: «Пойду в пединститут на биолога». А потом увидел в газете объявление о наборе в ветакадемию и понял, что мне интереснее лечить животных, чем работать учителем биологии.

Медалистов на ветеринарный факультет принимали бесплатно без экзамена. Я постарался, окончил школу с серебряной медалью и уехал из родного Могилева учиться в Витебск. В 1997 г. окончил ветакадемию и начал свою собачье-кошачью-лошадиную историю. Сначала я по распределению попал в колхоз, где отработал два года, а затем устроился в ветлабораторию, в отдел туберкулеза, затем перебрался в Минск, где работал ветконсультантом в компаниях «Марс» и «Роял Канин».

Потом мы с женой открыли собственную клинику. Честно – ни за пять лет учебы, ни за 25 лет практики ни разу не возникало желания сменить специальность. Считаю, что профессия ветеринарного врача – самая добрая из всех профессий. Для меня это важно.

«Главное, мы в тренде»

– Как вы оцениваете уровень ветеринарных услуг во Владивостоке?

– На самом деле я в восторге. Если говорить о клинике «Котофей», то она пока небольшая. Скоро откроется новая – 400 квадратных метров с огромной территорией, где цветут гортензии, – красота будет неземная. Но даже в этой маленькой клинике есть все для того, чтобы оказывать помощь полного цикла. То есть ты пришел и можешь сделать питомцу УЗИ, обследовать его у кардиолога, сдать анализы крови, посетить хирурга, дерматолога, терапевта и других специалистов. И неважно, что Владивосток находится за девять тысяч километров от Минска. В части ветеринарии мы примерно на одном уровне – и по оснащению, и по уровню квалификации врачей. А самое главное – мы в тренде. Это подтверждают встречи на конференциях.

– А какие сейчас тренды в вашей сфере?

– Вообще ветеринария домашних животных начала активно развиваться последние лет десять. Появляются новые знания, проводятся глобальные исследования, молодые врачи совершают открытия. Старые методики признаются неэффективными, на смену им приходят новые.

Например, раньше пролапс железы третьего века (выпадение ткани слезной железы с внутреннего угла глаза. – Прим. ред.) у животного удаляли сразу же. А потом доказали, что такие операции приводят к проблеме сухого глаза у собак, и отказались от них. Раньше мочевые катетеры кошкам ставили на три дня в случае закупорки уретры при мочекаменной болезни, а потом обнаружили, что это открывает ворота инфекции и создает риски развития инфекции мочевого пузыря. Точно так же кроликов перед операцией заставляли голодать. Но сегодня мы знаем, что их ни в коем случае нельзя оперировать голодными.

Таких нюансов на самом деле очень много. Какие-то маленькие, какие-то побольше. Быть в тренде – это означает знать все новые современные методы и методики. И как же это круто, когда ты видишь, что на другом конце света твои коллеги делают то же самое, что и ты, применяя передовой опыт.

– А как вы относитесь к обмену опытом онлайн? Кажется, что с началом пандемии конгрессы и конференции перешли в диджитал.

– Конечно, мы чаще встречаемся в онлайне, но ничто не заменит живое общение. Часу к третьему онлайн-конференции мне хочется все отключить и пойти лечь спать. С офлайном совершенно другая история. Ты получаешь мощный заряд, у тебя есть план на день, которому надо четко следовать. А главное, в кулуарах порой можно узнать намного больше, чем из лекций. Мы же люди социальные – делимся своими победами, ошибками, болями.

В детстве выписывал журнал «Химия и жизнь» – запомнилось интервью с одним известным кардиологом. Он сказал, что на конференции ездить обязательно надо, ведь только там коллега из другой страны скажет: «Вот так оперировать нельзя». Я полностью с этим согласен. Хотя бы одно реальное знание, привезенное с конгресса, может отбить все расходы и усилия.

Ресторан без цен

– А что вы скажете насчет стереотипов о ветеринарах, которые якобы «разводят на деньги»? И стереотипы ли это?

– Смотрите, чаще всего ветеринарная клиника – это как ресторан без цен. Владелец считает, что знает причину плохого самочувствия своего питомца. Начинаешь разбираться, а проблема совершенно другая, и требуется дальнейшая диагностика. Чтобы назначить те же антибиотики, нужно провести дополнительные исследования – взять анализы крови, мочи, возможно, сделать УЗИ или провести другую диагностику. Нам ведь нужно поставить правильный диагноз и не навредить пациенту. А собаки и кошки не умеют говорить. Конечно, я не исключаю проблему недобросовестных коллег. Но если клиника существует 10 лет и больше, значит, она дорожит своей репутацией, люди идут туда за квалифицированной помощью к специалистам, которым доверяют.

– Санкции повлияли на вашу работу?

– Трудности есть, никуда от этого не денешься. На то мы и врачи, чтобы приспосабливаться к любой ситуации. У нас же не один препарат, не один антибиотик, витамин, производитель кормов для животных.

Возьмем, к примеру, вакцины. У многих моих коллег до сих пор бытует мнение, что российские вакцины плохие, западные – намного лучше. Но с поставками западных вакцин в Минске несколько лет назад возникли проблемы, и ветеринарам пришлось обратить внимание на российскую продукцию. Полтора года мы кололи кошкам только российский «Мультифел», а собакам – российский «Мультикан» и на практике выяснили, что препараты достойные. В нашей клинике вакцинируют примерно 300 кошек в месяц или около 4 000 кошек в год. Вспышек вирусных инфекций, побочных эффектов за это время не наблюдалось.

То же самое с антибиотиками. Нет «Синулокса» – используем другие препараты этой же группы. Возможно, будут задержки поставок, цены могут вырасти. Но логистика перестраивается, и рынок приспособится к новым реалиям.

Породные особенности

– Правда ли, что породистые собаки – самые проблемные в плане здоровья?

– По большей части это стереотип. На самом деле к нам приходят как породистые, так и беспородные животные, и болеют они одним и тем же – те же проблемы с сердцем, зубами, аллергии. Хотя могу отметить интересный факт: 60% наших пациентов – это йорки.

– Что чаще всего беспокоит «йоркширских» пациентов?

– Распространенные породные болезни – гипогликемия, вывих коленных чашечек, нарушения работы ЖКТ, болезни печени и поджелудочной железы, ушные болезни. Жизнь йорка можно рассказать до 14 лет от рождения, с какой патологией и в каком возрасте он придет.

– Говорят, что проблемы с зубами характерны для мелких пород.

– Проблемные зубы практически у всех мелких собак после двухлетнего возраста. Сначала на зубах появляется зубной налет, потом зубной камень, потом они начинают пошатываться. И неважно, йорк это или волкодав. Хотя обычно у волкодава ситуация лучше, ведь мелкие породы не рвут добычу. Соответственно, не происходит массажа десен и очистки мягкого зубного налета. А засунуть зубную щетку в рот йорку крайне проблематично. В то же время эта порода выведена для ловли крыс: выпусти такого крысолова в дикую природу, где он будет рвать и душить добычу, его зубам это пойдет только на пользу. Но в остальном здоровье пострадает, ведь дикая природа – это борьба за территорию, драки, частые роды. Не уверен, что маленькая собачка проживет там 12–14 лет.

– Правда ли, что чихуахуа – все аллергики?

– Нет. Это вообще прекрасная порода, которой крайне редко необходимы визиты к врачу.

– А как обстоят дела со здоровьем померанских шпицев?

– Это хорошая и крепкая порода. Возможны проблемы с крестовидной связкой, с коленками, но их решает хирургическая операция. Самый неприятный момент, с которым может столкнуться владелец померанского шпица, называется алопеция Х. Эта проблема может возникнуть в возрасте 4–6 лет. Алопеция Х – не болезнь, а косметический дефект. Говоря простым языком, сначала собака начинает терять шерсть на попе, потом на бедрах, на крупе, шее. Выпадает подшерсток, потом ость (покровный волос. – Прим. ред.). Остается немного шерсти на голове и хвосте. Чаще всего обратно она не отрастает. Причем никто не знает причин возникновения такой алопеции и стопроцентно эффективных методов борьбы с ней.

Есть исследования о том, что может помочь мелатонин, но на моей практике он помог лишь нескольким собакам. Используют также дермороллеры, когда питомца вводят в наркоз и металлическими роллерами с шипами травмируют всю кожу – достаточно адская штука. И, к сожалению, нет гарантий, что шерсть, отросшая после такого лечения, не выпадет снова. Можно только представить досаду владельца, который купил пушистый комочек, а в итоге получил «лысого мишку», и прохожие на прогулке интересуются, «а не лишай ли у вашей собачки».

– Можно ведь сделать генетический тест, который покажет риски заболевания породными болезнями?

– В отношении алопеции Х таких тестов нет. Но вообще генетических тестов для кошек и собак на породные заболевания большое количество. На гипертрофическую кардиомиопатию у мейнкунов и рэгдоллов, поликистоз почек, атрофию сетчатки, дерматомиозит и многое другое.

– Правда ли, что чем «древнее» порода, тем здоровее животное? Например, еще Екатерина II держала левреток, а значит, у этих собачек должно быть отменное здоровье.

– Немного не так. Чем менее популярна порода, тем лучше у нее обстоят дела со здоровьем. Популярные породы начинают активно разводить. Если еще 15 лет назад, когда только начиналась мода на йорков, такие собаки рожали по два щенка за раз в течение жизни, то сейчас они могут рожать и по восемь – до тех пор, пока сохраняется детородная функция. Все это плохо сказывается на здоровье животного. А что касается левреток… В наших клиниках обслуживается одна-единственная левретка.

– Удивительно, как быстро появляется и проходит мода на собак. Куда делись доги, доберманы, афганские борзые?

– И эрдельтерьеры сейчас никому не интересны. Они просто исчезли, а ведь после фильма «Электроник» многие мечтали именно об эрдельтерьерах. Одна наша клиентка больше двух лет стояла в очереди на колли – сейчас это редкая порода. В фаворе – лабрадоры и йорки. Пудели возвращаются и стоят сумасшедших денег.

Мода на собак меняется точно так же, как и на кошек. Если раньше на выставках были одни персы и экзоты, то сейчас британцы и мейнкуны. Но могу сказать, что порода с хорошей историей вполне вероятно доставит меньше проблем владельцу, тогда как о новых породах – их здоровье и характере – мы еще мало знаем. Лично я за классику.

Маленькие человечки

– А вам какие породы ближе по характеру?

– Сложно кого-то выделить. Например, померанский шпиц сам по себе прекрасная порода. Это потрясающий «шарик» – холеричный, с кучей мозга и хитрости, которыми он умеет отлично пользоваться. Очень удобный, компактный, чаще всего с хорошим характером. А вообще, наверное, лично я – за йорков.

– Говорят, йорки – это словно маленькие человечки.

– Скорее, «маленький человечек» – это боксер. Я бы сказал, по своему характеру, по интеллекту он ближе к человеку, чем к собаке. А йорк – порода, которая была выведена для охоты на крыс. Крыса – самый умный грызун в мире. Если йорк ее может поймать, побороть, задушить, представьте себе, сколько у него мозга и хитрости. Поэтому йоркширский терьер отлично умеет мимикрировать под любую ситуацию, он и правда актер. Если приходит в новый дом, сразу вычисляет, кто здесь хозяйка, где кухня и к кому подойти, чтобы его погладили и угостили чем-нибудь вкусным.

– Александр Евгеньевич, вы с такой любовью говорите о своей работе. Вам совсем не знакома проблема профессионального выгорания?

– Все говорят о профессиональном выгорании – «и жук, и жаба». Все сгорают, перегорают. Но знаете, если ты не заботишься о себе и своем здоровье, если у тебя нет хобби, ты не занимаешься спортом, не читаешь книжки, не ходишь в театр, у тебя нет друзей и ты все свободное время тупишь в компьютер, то, конечно, сгоришь через полгода на любой работе.

Другой разговор, когда ты понимаешь, что у тебя есть цель, заботишься о себе и каждый день наполняешь смыслом. В моем случае цель – это здоровье наших пациентов. А для того, чтобы им качественно помогать, ты должен беречь себя, холить и лелеять. Тогда и переработки не страшны. Профессиональное выгорание? Нет, не знаю о таком: 25 лет назад я шагнул в эту профессию – и побежал. Никаких остановок.