«Медаль в Рио многое бы изменила для меня». Устинова о плавании, бизнесе и самых сложных моментах карьеры

Призер чемпионата мира Дарья Устинова рассказала о непростом периоде в карьере, решении основать бизнес с онлайн-тренировками, проблемах с правильным питанием у юных спортсменок и тяжелом опыте Игр в Рио. — Даша, на Спартакиаде вы говорили про боли в спине, давно беспокоит? — Сначала начало болеть плечо — ноющая боль. Да, тревожный сигнал, но боль в спорте это рабочая история — тренируешься, терпишь. Потом заболело второе плечо — начала задумываться, что надо что-то делать. Ну, а спина после этого заболела так сильно, что я уже не могла наклоняться. Спартакиаду плыла на обезболивающих, не могла ногу поднимать, поворачиваться. Просто когда не реагируешь на сигналы организма, что он истощен и уже не может, появляются травмы. Тогда уже отдых получается вынужденным — надо лечить травмы, не плавать или плавать менее интенсивно. — Вы игнорировали тревожные сигналы организма. — Получается, что так. Надеюсь, мой пример послужит кому-то уроком. Когда я вернулась из США — там у меня была тоже несколько специфичная нагрузка — очень хотела набрать быстро форму. Благодаря своему тренеру, когда вернулась к олимпийскому отбору, скинула 4 секунды, потом нужен был отдых, надо было восполняться, восстанавливаться, а я этого не делала — была сама Олимпиада и нужно было скинуть еще до своего результата. А потом за две недели до Игр я заболела коронавирусом и непосредственно перед Токио все пошло не так. Было очень обидно, что все так сложилось. Была мощнейшая мотивация работать дальше. Понимала, что если бы все сложилось нормально, плыла бы в финале. Так что сразу после своего заплыва на Олимпиаде, на следующий день пошла на тренировку и начала работать на износ. Психологически я могла выдерживать все это, но организм дал знать, что физически он все это уже не может переварить — началась аритмия, а впереди ISL. ISL зашла очень тяжело, даже разминаться нормально не могла, не было сил. Приехала на УМО и мне сказали, что моя ЭКГ хуже, чем за все десять лет в сборной. Прописали лечение и оно работало, но надо было восстанавливать и мышцы, и всю нервную систему. На чемпионате России на короткой воде результата уровня финала чемпионата мира я не показала. Приняла тот факт, что не поеду с командой в Абу-Даби. И тут меня берут, надо закрыть всю спину. Отказаться не могла, хотя физически уже была на нуле. Даже не нуле, в минусе. Главный тренер сказал, что все это выглядит так себе, меня сняли со ставки. Было сложно, я в тот момент меняла регион. Начинать все в другом было непросто — спасибо Татарстану, что они подсуетились и все сделали быстро, выделили деньги на сборы. Плюс у меня свой бизнес — свои онлайн-курсы по плаванию (Racepace — прим). Так что я платила зарплату тем людям, которые на меня работают. Честно сказать, я просто офигела от этого всего. Понимала, что мне надо психологически разгрузиться, передохнуть, но это точно не тот путь, которым хотелось бы это сделать. — Когда вы начинали карьеру, многие говорили, что у вас огромный потенциал. Есть ощущение, что в какой-то момент все пошло не так? — Я даже знаю в какой. Все идет хорошо в юниорском возрасте. К следующему этапу надо быть готовым спортсмену и тренеру. Спортсмен взрослеет. Это проявляется и физически, и психологически. У него появляется своя позиция по отношению к тому, что он делает. И тренер тоже может вовремя перестроиться, где-то поменять подход к тренировкам — тогда все это успешно продолжит работать. Ну, а если нет, то начинаются проблемы. Идет гормональная перестройка организма, спортсмен начинает тяжелеть, нужно следить за весом. Если грамотно к этому подходить, этот момент проходит мягче. Я давно в сборной и наблюдаю, как кто-то из юниоров выстреливает и потом теряется. — У вас тоже такое было? — Благодаря тому, что начала сама во всем разбираться, я не пропала и уже более 11 лет выигрываю 200 метров на спине. Но, конечно, стало тяжело держаться на уровне рейтинга топ-10. У меня встал результат. Я разговаривала с тренером о том, что мне тяжело. Я с 13 лет работала на износ и были бесконечные соревнования, однообразные тренировки. Тренер не хотел особо что-то менять, а мне уже было 19 лет. Мне нужно было дать отвлечься, дать разнообразия какого-то, чтобы перейти на другой этап, чтобы все устаканилось. Такой свободы у меня не было, это давило. Держаться на одном уровне становилось сложно. Начала сходить с ума, хотелось чего-то еще, разнообразия, личной жизни, в конце концов. А я видела только бассейн, сборы в Киргизии и УОР. Психологически это сложно для любого спортсмена. Решила что-то поменять. — И вы поехали в США. — Да. Там спортсмены тренируются иначе — больше отдыхают, быстро плавают, но в основном спринт. Мне нужна работа подлиннее, на гребки упражнения. Я вернулась, разгрузилась, отдохнула — это то, что нужно было на тот момент времени. Так что переход из юниорского возраста — это самый сложный момент. Результат нужно не только поддерживать, но и улучшать, что позволит выступать за сборную долгое время. Кому удается это сделать — мой низкий поклон. Это реально таланты. Это Юля Ефимова, Настя Фесикова, Света Чимрова, которые на протяжении многих лет показывают высокие результаты. — А когда приехали назад, как пошло дело? — Чувствовалось, что поменялась атмосфера — больше юниоров стало. Да я и сама изменилась — нужен был уже другой подход. Сейчас стараюсь найти свой путь, свой подход к работе, чтобы максимально проявить себя. Да, мне пришлось вернуться назад в плане результата тоже. Тот результат, который был у меня, мой лучший, от него можно было отталкиваться и работать на уровень выше. Теперь мне нужно добраться до него заново, до своих же лучших секунд. — Вопрос, который ждал ответа больше шести лет. В Рио вас последней из пловцов допустили до Олимпиады. Буквально под старт. И вы были самой младшей. Что тогда вообще творилось в голове? — У меня были высокие ожидания перед первой в карьере Олимпиадой. Я была в топе рейтинга, третьей. Настраивалась бороться за медали, за золото. Прекрасно понимала, что у меня есть все шансы. То, что со всей этой историей с судебными разбирательствами я нормально не тренировалась, это еще ладно. Но ведь я еще была неопытной. Не могла справиться со всем этим давлением в соцсетях — по телевидению крутились все эти новости, мне писали сообщения ВКонтакте, писали, что если меня отстранили «ну, понятно же, что была на допинге»… Я читала все это и меня это дико грузило. Начала худеть — пять кило скинула за это время. Тренер сказал собраться и, думаю, в какой-то мере мне удалось это сделать — хорошо, что старт на 200 метров был не в начале. Он мне сказал «Даша, давай так — для начала полуфинал». Окей, заплыла 16-й. «Теперь задача попасть в финал» — попала восьмой. «Теперь задача — попасть в призы». Я даже взяла парадный костюм. Вы спрашиваете — что творилось в голове? Я расскажу, что было по дистанции на Олимпиаде. В конце было такое состояние, что ты вроде нормально плывешь, но в последний момент настолько плохо, что руки сгибаются. И вот перед финалом я решила попробовать другую тактику — оставить силы на последний «полтинник» и сделать финиш. Тренер дал другую раскладку, но психологически и физически я не была на нее готова — та самая история с согнутыми руками. Вышла на финал по крайней дорожке и сильно отпустила. Я проплыла последний полтинник на 200 метров так быстро, как никогда раньше, но этого уже не хватило. Вспоминаю этот финиш. Обидно. Чуть-чуть не хватило догнать, если бы ускорилась на повороте — успела бы. Подняла голову: четвертая. Задача не выполнена. У меня началась истерика. Кто-то звонил, говорили, что «вот, ты четвертая на Олимпийских играх», а я вообще не могла все это слушать. Понимала, насколько важна для меня была эта медаль, насколько много она бы для меня решила. Все было бы по-другому. — А тренер? — Ругался из-за того, что я не выполнила его раскладку. Все это засело внутри. Я набирала вес и было тяжело плавать.Я не реализовала себя. — Теперь Ричард Макларен выступил за допуск российских спортсменов на соревнования. — Это… смешно. Потом я узнала, что из моего финала человек пять было с терапевтическими исключениями. Когда я это узнала… А я ведь столько натерпелась из-за капель. — Вы сильно изменились с тех пор, стали более общительной. Был переломный момент? — Обстоятельства меняют людей. Честно скажу, я не люблю общаться. Я социофоб. Когда одна — восстанавливаюсь, мне так комфортно. И еще я эгоистка. В обществе эгоистам тяжеловато. Общаться стала больше, когда начала открывать свой бизнес, потому что это уже был необходимый навык ради дела. Если мне что-то нужно, я этому научусь. — Как появилась идея с бизнесом? — Я ботан. В школе хорошо училась. Мне всегда было интересно изучать какие-то техники, методики. Хотелось взять мастер-класс, например, у Насти Зуевой, но на тот момент, когда начинала, не было такой возможности. Поэтому решила воплотить такую идею в жизнь. Сейчас ведь все онлайн. И это больший охват, чем на реальном мастер-классе. Если это даст возможность кому-то научиться чему-то новому, почему нет? У меня там не только тренировки, есть материалы и по психологии, и по диетологии. Кому-то я помогла с питанием. Работала с одной девочкой по части изменения отношения к питанию. Видеть, как кому-то становится лучше — дорогого стоит. — Проблема с питанием у спортсменок — это вообще актуальная история. Вас, кстати, взвешивают как фигуристок, например? — Во взрослом возрасте уже не взвешивают. В юниорском возрасте это было каждый день и очень сильно давило. Проблема ведь не в том, что нужно сбросить вес — вес должен быть рабочим. Проблема в давлении со стороны некоторых тренеров. Такие тренеры давят на юниоров и при этом не объясняют как правильно питаться, чтобы этого лишнего веса не было. И вот какая-нибудь девочка просто перестает есть. «Сидит» на огурчиках. — Почему именно на огурчиках? — Я проходила все это. И знаю, что многие до сих пор считают это выходом номер один. Потом после огурчиков на следующий день им хочется есть, они объедаются, и все по новой. — Последний вопрос — почему не остались в Штатах? — Чтобы добиться результата, должен быть коннект с тренером, у меня он есть только с моим тренером — Дмитрием Петровичем Шалагиным. Мы многое вместе пережили. Когда вернулась, мы поговорили и он разрешил мне продолжить тренироваться под его руководством. — Что он вам сказал? — Что техника изменилась, что плавать ужасно стала. Я говорю «мне проще не плавать, чем плавать медленно, мне очень стыдно». Он ответил: «Фигней не занимайся, возвращайся и будем работать». Я начала тренироваться с ним в Екатеринбурге. Я ему очень за это благодарна. Если бы не это, я бы, наверное, закончила.