Баронские развалины: грустная судьба усадьбы Врангелей в Ленинградской области
1870 год. Барон Михаил Врангель только закончил строить главный усадебный дворец. В готическом стиле – тогда это было модно. Вот Врангель и задумал возвести двухэтажный кирпичный особняк в виде рыцарского замка.
Усадьба множеством построек напоминала средневековый городок. Хозяйственные домики – из булыжного камня, что придавало им мощный вид. В конце XIX века в имении были кузница, конюшня и даже два завода: известняковый и кирпичный. Для собственных нужд. Поэтому на кирпичах – ни одного чужого клейма.
Врангели могли себе позволить. Их считали одной из самых богатых семей Российской империи. Историки говорят, что главный дворец внутри был не менее роскошным, чем снаружи: в высоких колонных залах часто устраивали балы, а на стенах висела коллекция древнего оружия.
Правда, сейчас уже сложно сказать, что и где конкретно располагалось. Да и внешний вид усадьбы сегодня, скорее, отпугнет. Фундамент просел, крыша обвалилась, одна из крепостных башен полностью разрушилась. Бродяги используют поместье как ночлежку, а местные жители воспринимают как свалку. О том, что это памятник архитектуры, говорит только выцветшая табличка неподалеку.
Руины родового гнезда Врангелей находятся в Ленинградской области. Всего в 50 километрах от Санкт-Петербурга, в деревне Торосово. Некоторые гиды включают «заброшку» в список must-see, экскурсионные компании привозят сюда организованные группы туристов, да и индивидуальные путешественники нередко заезжают посмотреть на «разваливающуюся историю».
Вот только развитого туристического маршрута рядом нет. Да и состояние усадьбы, кажется, не заботит местные власти. С каждым годом имение выглядит все хуже. Усадьбу не восстанавливают и даже не охраняют.
«Усадьба Врангелей имеет документацию по восстановлению, сделанную еще в советское время. Фактически до дверной ручки, – говорит краевед Юрий Петров. – И даже сейчас, несмотря на то, что она в таком тяжелом состоянии, ее можно восстановить, из этих руин поднять здание».
По словам краеведа, желающие «поднять из руин» были. За последние 15 лет нашлось три инвестора. Один из них – Марина Глебовна (фамилию краевед называть отказался): хотела выкупить усадьбу целиком, вернуть ей «баронский» вид и устроить там базу отдыха. Правда, все идеи запнулись о вопрос: «Чье же это поместье теперь?».
После революции 1917-го года имение Врангелей национализировали. Последнему из рода баронов – Петру Михайловичу – разрешили жить в родном доме, но без каких-либо прав.
В 1918-ом пьяные солдаты ворвались во дворец, разбили окна, вынесли ценные вещи, а напоследок расстреляли в упор хозяина усадьбы. Жена вместе с детьми убежала в Петроград, а потом за границу. Поместье опустело.
Люди вернулись в усадьбу уже после Великой Отечественной войны. Тогда в главном дворце сделали общежитие, другие постройки превратили в деревенские склады для косилок и тракторов. Позже во дворце организуют сельский клуб, потом библиотеку и, наконец, школу. Это последнее, что запомнят стены главного дома.
В начале 90-х школу перенесли в другое здание. Усадьбу за ненадобностью заперли. Кто стал ее хозяином в лихие годы – до сих пор неизвестно. Но именно тогда некогда величественный замок и стал разрушаться. Может, стоял бы и сегодня, но подключились местные жители. Стали разбирать по кирпичику – в хозяйстве все пригодится.
«Снимали кирпич, потому что на тот момент в продаже не было, и разбирали на свои хозяйственные нужды, – говорит краевед Юрий Петров. – Все с округи слетелись, приезжали на тракторах, остановить их никто не мог».
По словам краеведа, сейчас земля, на которой стоит усадьба, в ведении местной администрации, хозяйственные постройки еще в 90-е отошли племенному заводу, а главный усадебный дворец – государственному бюджетному учреждению «Музейное агентство». Организация объединяет 28 музеев Ленинградской области. Юрий показывает документы, датированные 2005-м годом. С тех пор, похоже, ничего не изменилось.
«Мы обращались в Департамент охраны памятников, в местную администрацию, но до сих пор не выяснили, на каком основании организации владеют усадьбой, – продолжает Юрий Петров. – Я считаю, инвестор может восстановить усадьбу. Только он должен быть такой, с «мускулами», чтобы добиться всех документов, если понадобиться обратиться к губернатору, обратиться в суд и довести дело до конца».
Идти до конца настроена и Леся Кропачева. Правда, она не претендует на усадебный дворец, ей нужны только две хозяйственные постройки и конюшня. Женщина переехала в Торосово пять лет назад, у нее своя детская театральная студия, но постоянного места для занятий с ребятами нет. Вот Леся и хотела бы выкупить постройки поместья, отреставрировать. В маленьких домиках сделала бы технический объект и административный корпус, а в бывшей конюшне – саму студию.
«Конюшенный корпус – он больше, и, по сути, если приложить немного усилий – только поставить крышу и даже сохранить часть стен, а дальше сделать павильоном стеклянным, – можно уже использовать его как выставочный зал», – говорит Леся.
Она мечтает оживить здесь туристический маршрут. Но уже год женщина не может добиться ответа на вопрос: кто хозяин построек?
«Пошли в областной отдел культуры, там подняли документы, которые есть по усадьбе Врангеля и хозяйственным постройкам. В этом огромном талмуде ничего не увидели, – рассказывает Леся Кропачева. – Они сказали, что формально [постройки] отданы племенному заводу в хозяйство. С племенным заводом стали разбираться с бумагами, они тоже не могут понять, на каком основании они ими [хозяйственными постройками] владеют, имеют ли право распоряжаться этой землей или она только у них в аренду».
В кино такие сюжеты называют «с открытым финалом». Баснописцы выводят мораль: «А воз и ныне там». Философы задаются вопросом: «Что делать?». Инвесторы – лишь разводят руками.
А усадьба ждет. У баронов Врангелей был семейный девиз: «Ломаюсь, но не гнусь». Вот и имение, под стать хозяевам, рушится, но не падает. На протяжении последних 40 лет.
