Самый известный объект московского ЖКХ-арта, динозавра из труб и расписных покрышек во дворе жилого дома 10 корпус 3 на улице Мневники демонтировали 6 июля. Во время благоустройства решили, что его время вышло. Это была городская легенда, обозначенная на Яндекс-картах как достопримечательность «Дракон». Жители Хорошево-Мневников ласково называли скульптуру «Шинозавром» и били себе с ним татуировки. «Мослента» вспомнила, какой еще художественный самострой демонтировали в Москве, а также выяснила, кто создает подобные объекты, и есть ли им место в городе.
Незапланированный демонтаж
Ящера, отдаленно напоминающего Лохнесское чудовище, в 1987 году соорудили во дворе дома 10 корпус 3 на улице Мневники местные умельцы. Собрали его из подручных материалов: на каркас из труб нанизали старые покрышки.
Современные искусствоведы часто классифицируют подобные объекты, как ресайкл-арт. Действительно, есть в этом что-то от переработки: ненужные лысые покрышки, которые неизбежно скапливаются на шиномонтажах и у гаражей, местные мастера использовали для создания городской скульптуры.
Вначале Шинозавр был полностью черным, потом покрышки стали красить в яркие цвета и подкрашивать, когда они облупятся и поблекнут. Те, кто рос в окрестных дворах, рассказывают, что поиграть и полазить по резиновому динозавру приходили со всего района.
Скульптуру демонтировали неожиданно. Местные жители были спокойны за Шинозавра, потому что глава районной управы Ерохов обещал, что его не тронут.
«Демонтаж арт конструкции "Дракон" в рамках комплексного благоустройства территории не запланирован. Благодарим вас за активную жизненную позицию», — написал 25 мая 2022 года первый заместитель главы управы Хорошево-Мневники Нахапетян в ответ на обращение местных жителей с просьбой не демонтировать Шинозавра.
Через несколько дней после демонтажа по СМИ прошло сообщение, что в июне специалисты обследовали конструкции и «выявили множественную сквозную коррозию "Шинозавра" на улице Мневники 10». Теперь, после благоустройства, в Хорошево-Мневниках появятся футбольное поле, воркаут-площадка, детский игровой комплекс с горками и канатный комплекс.
Почему разобрали Шинозавра
Теперь, когда Шинозавр разрушен, в соцсетях идут обсуждения того, почему это произошло.
«Дело в том, что у сотрудников ЖКХ есть карты, на которых обозначен статус придомовых территорий, — объясняет ландшафтный архитектор Надежда Астанина. — И когда мы общаемся по поводу проекта "Природные мини-сады", то всегда внимательно следим, чтобы выделенная нам под луг и разнотравье клумба во дворе не была обозначена у них на карте под покос».
Судя по всему, случилась обычная бюрократическая история: на уровне согласования плана работ не поставили на карту уникальный объект, и территория с ним попала под типовое планирование благоустройства. И не было активиста, который добился, чтобы ему показали документы, и отследил на ней свой объект.
Какие еще самодельные скульптуры демонтировали в Москве
В новейшей истории Москвы были десятки подобных случаев: народный лэнд-арт демонтируют или увозят, граффити и муралы закрашивают в ходе благоустройств. Просто эти объекты не обозначены на картах сотрудников ЖКХ, как уникальные и подлежащие сохранению.
Так, во дворе МХПИ на Серебряническом переулке больше не стоит сваренный студентами пятиметровый трансформер с грудью из корпуса уазика. Демонтированы три полутораметровых мухомора во дворе высотки на Котельнической набережной и памятник пупку в Кадашах.
Среди сотен других закрашенных граффити — работа с Суперменом команды «310» на стене трамвайного депо имени Апакова и KISSки Александра Гущина в Измайловском парке.
ЖКХ-арт на московских окраинах
«ЖКХ-арт — это народный способ украсить и благоустроить дворовое пространство с помощью подручных материалов. Возникает он в силу того, что местные ЖКХ-службы украшательством и благоустройством заниматься категорически не хотят», — рассказывает «Мосленте» дизайнер, исследователь и студентка НИУ ВШЭ Полина Соколова, написавшая книгу о ЖКХ-арте.
По ее словам, в столице ЖКХ-арт можно встретить исключительно на окраинах. Все дело в том, кто именно живет в таких районах.
«Здесь живут примерно те же люди, что и в провинциальных городах — у них примерно один уровень зарплат, примерно тот же образ жизни, окружение, представление о красоте и благоустройстве… — говорит Полина Соколова. — За границей есть что-то похожее — остров погибших кукол в Мексике, детская площадка из турбин и лопастей самолета в Нидерландах, парк скульптур Вейо Рёнккёнена из Финляндии и двор Бодана Литнянского из Франции. Но есть важные принципиальные различия. Главное — используемые материалы.
Если у кого-то в Европе возникнет идея украсить двор подручными средствами, он будет использовать, к примеру, старых кукол, то есть что-то изначально готовое. А в России все делается своими руками. Только у нас — причем, очень часто — встречаются Чебурашка и лебеди, собранные из шин, мозаика из металлических бутылочных крышечек, шелестящие на ветру «ветви плакучей ивы» из колечек от жестяных банок, что-то из пластиковых бутылок…»
Создавая свою типологию, Полина Соколова поделила произведения ЖКХ-арта на: предтечи-клумбы (преимущественно из шин, реже из бутылок, упаковок от йогурта или иного материала), шинное искусство (это преимущественно лебеди, реже другие представители флоры и фауны), мягкое царство (мягкие игрушки, одиночные или садово-парковые инсталляции, состоящие из десятков старых игрушек), зверьков (реальных и вымышленных), Homo Insipiens (это человек неразумный во всем своем величии), храм души (религиозные объекты, тотемы), городские групповые ансамбли (например, дворы Южного Бутова) и ЖЭК-арт как современное искусство.
Онлайн «Музей ЖЭК-арта»
Одно и то же явление имеет сегодня два названия: одни называют украшательства во дворах ЖКХ-арт, другие ЖЭК-арт. Онлайн «Музей ЖЭК-арта» открылся незадолго до пандемии. Его создатель, Сергей Наумов, объясняет в интервью «Мосленте»:
«Если кратко: мы помним старые сказки, в которых драконов и злодеев играли куклы. Они были сшиты немного нелепо и от этого становились даже более пугающими. Вот ЖЭК-арт — это что-то из нашего детства: наивная добрая страна сказок у вашего подъезда».
По словам журналистки проекта Агаты Коровиной, украшательством дворов занимаются в основном женщины пенсионного возраста, которым жалко видеть у помойки плюшевых игрушек или другие годные на их взгляд вещи, из которых еще можно сделать что-то красивое. Так во дворах и появляются Чебурашки с ушами из тазов, пальмы из пластиковых бутылок, и примотанные к дверям плюшевые медведи.
Лебедей, драконов и часовенки из покрышек делают мужчины, причем не обязательно пожилые, — такому народному скульптору может быть и 35, и 40 лет.
Один из прекрасных разделов онлайн-музея — виртуальный конструктор, который позволяет разукрасить ЖЭК-артом хоть Таймс-сквер, хоть Красную площадь.
Опыт Сан-Франциско
Если всерьез размышлять о формате, в котором подобные работы могли бы размещаться и существовать в Москве, то хороший подход был применен в Сан-Франциско, где существует формат временных площадок современного искусства. Объекты там выставляются на три месяца. В основном это работы, которым предстоит уехать в пустыню Блэк-Рок на фестиваль Burning man, и быть там сожженными.
Преимущество временных площадок в том, что работа никому не успевает надоесть. И если кому-то она не нравится, он может быть спокоен, зная, что скоро ее здесь не будет. При этом не все работы ждет такая судьба: что-то приживается, и даже становится символом района или города. Так, это случилось со световой инсталляцией на мосту «Золотые ворота» в Сан-Франциско, которая так понравилась горожанам, что ее оставили там навсегда.
Вот что рассказал об этом «Мосленте» директор по региональному развитию фестиваля Burning Man Стивен Распа:
«Я думаю, вам стоит продвигать инициативу по созданию пространств, на которых, сменяя друг друга, выставлялись бы объекты современного искусства. Город должен выставлять работы местных художников, живущих здесь сегодня, вдохновляться ими, находиться с ними в состоянии диалога. Традиционные скульптуры в парках и памятники на площадях — это, конечно, хорошо. Но такого классического формата репрезентации искусства в городе явно недостаточно, чтобы показывать, какие произведения рождаются в Москве «здесь и сейчас», в ответ на то, как выглядит окружающая реальность, на происходящие вокруг события».
Распа считает, что пока в Москве нет таких площадок для демонстрации современного искусства, как в Сан-Франциско, стоит устраивать разовые мероприятия. «Например, проводить бесплатные фестивали в парках, где будут выставляться работы художников, пускай временно, — говорит он. — Хотя, конечно, лучше для таких мероприятий подошло бы популярное у горожан место в центре, такое пространство, которое в античных городах называлось форумом».
Фестиваль «Здесь и сейчас»
Постепенно Москва продвигается в этом направлении. На открытых площадках города уже не первый год проводится фестиваль современного искусства «Здесь и сейчас». В прошлом году его объекты размещались в Зарядье, Кусково, Нескучном саду и саду Эрмитаж.
Отвечая на вопрос, где в Москве могут располагаться временные площадки современного искусства, автор идеи и куратор фестиваля Николай Палажченко говорит в интервью «Мосленте»: «Это спальные районы и районы, относящиеся к бывшему промышленному поясу. Там достаточно много площадок, у которых есть большая потребность в современном искусстве: это могут быть граффити, паблик-арт-объекты, мультимедийные работы и художественные интервенции в самом разном виде».
Уже существует практика использования в домах типовой застройки глухих стен — брандмауэров — для создания муралов. «Но любой такой проект принимается в ходе сложного взаимодействия между архитекторами, художниками, кураторами, представителями власти и жителями города, — объясняет Палажченко. — Это достаточно непростая и дорогая история, требующая долгой и глубокой проработки, особенно если мы говорим о постоянных арт-объектах. В любом случае, чтобы сделать большой фестиваль, нужны кураторская и продюсерская группы. Это очень большая работа, которая задействует огромное количество специалистов и требует очень внимательного отношения к пространству города и художественным решениям. Для нас было очевидно, что стоит уйти из выставочного зала и выйти на улицы, — сейчас такое время, когда хочется видеть искусство на свежем воздухе.»