Цыганское барокко: зачем звезды российского шоу-бизнеса и не только обставляют дома ужасной мебелью
Мы уже писали о китче, а теперь напишем о вещи более узкой — китче в архитектуре. В народе его называют цыганским барокко, или быкоко, иногда — «дорого-богато» (обязательно с фрикативным «г»). Погрузимся в мир чистых форм и изысканных шкатулок, а еще вспомним, кто из знаменитостей питает слабость к неумеренным интерьерам.
Дом человека — его крепость. Кто-то воспринимает эту поговорку слишком буквально. За тридевять земель утопает в скалах величественный замок Нойшванштайн. Нарядное детище Людовика II, он послужил источником вдохновения для постсоветских дизайнеров интерьеров. Но не он один. Скрестив барокко и ампир, готику и ар-деко, мы получим едва ли половину роста, в который развернулась архитектура в молодой России.
Бытие определяет сознание, никак иначе. В 1990-е накопившие капитал люди были движимы философией Эдмунда Гуссерля. «Назад к самим вещам!» — командовал он. Суть вещи, очищенной от плевел восприятия, можно увидеть, приложив колоссальное духовное усилие. Если поднатужиться, за доступом к ней раскроется что-то еще. Пульсируя и раздвигая слои реальности, за шелухой бытия проступают ламбрекены и лепнина из пенопласта в хрущевке серии II-18-01/09 МИК.
Не сумев построить социалистический рай в обществе, люди принялись мастерить его в домах. За вратами в Асгард трепетали искусные фрески и леопардовые принты. Ковры на стенах сменились на многоярусные люстры, югославская стенка пошла золотистыми вензелями. Жилища обставлялись черными кожаными диванами, полуколоннами и вольтеровскими креслами. В этом раю не было ни Змея-искусителя, ни яблока: первый бы шлепнулся оземь, завороженный Давидом из керамогранита.
Но нужно помнить одну вещь. Мебель и аксессуары в цыганском барокко — в первую очередь украшения, во вторую — функциональные предметы интерьера. То есть роскошное убранство в доме — территория непорочных идей, а еще место принадлежности к вечности, ведь хороший вкус безвременен. И неважно, что впотьмах заплутав в комнате со статуями, можно разбить лоб. Вечность всегда выше.
Цыганское барокко: характерные черты
От абстрактной подоплеки стиля перейдем к его физическим чертам. В целом цыганское барокко канонов не предполагает: все зависит от полета фантазии хозяина жилища или на худой конец дизайнера интерьера. Но столкновение фантазии с реальностью порождает силу удара. О ней и поговорим.
Тяга к классическому стилю в целом свойственна модерну. Если приглядеться к павильонам на ВДНХ в Москве, можно увидеть барельефы с почти что библейскими сценами. На них пролетарии всех стран занимаются своими делами, над ними возвышается фигура с нимбом. Лицо у фигуры совсем не ветхозаветное, а вполне себе узнаваемое — на нем, как две редьки, посажены пронзительные глаза Владимира Ильича Ленина. И это не говоря про колонны и прочие атрибуты античности.
Все стили что-то друг у друга заимствуют. Так, рококо переняло многие черты своего пращура — барокко, став более умеренным. В случае с быкоко не задалось отчасти из-за того, что роскошь Версальского дворца с трудом вписывается в реалии хмурого спальника за окном. Еще с большим натягом исполинских размеров аксессуары втискиваются в квартиры с полутораметровым потолком. Велика вероятность, что пышная люстра просто затмит всю жилплощадь, и дышать будет нечем.
Но не все необарокко развертывается в хрущевках. Иногда монументальное здание возводят где-то в дачной местности между трансформаторной будкой и чебуречной «Казачок». Экстерьером оно тяготеет к лужковскому стилю, то есть играючи компилирует лучшее от разных архитектурных направлений, качество материалов при этом оставляет желать лучшего. С лужковщиной конкурируют дворцы цыганских баронов: те застроили некоторые полувымершие поселения в Румынии не менее помпезными жилищами. Так что у застройщиков от обилия примеров для подражания разбегаются глаза.
По возможности на фасаде такого дома присутствует лепнина. Покружив возле здания, на нем можно найти колонны, пилястры и арки. На участке вокруг дома легко встретить фонтан, в середине которого два херувима будут играть друг с другом в салочки. Дальше все зависит от того, как хозяин усадьбы представляет золотой век человечества: если захочет клозет с выгребной ямой и мраморными завитушками, он будет.
Теперь к интерьеру. Он насыщен парадной пышностью. Реминисценции берут широким историческим диапазоном: тут Древняя Греция соседствует с эпохой Возрождения, Китай эпохи Мин — с жаркими кострами инквизиции. Грациозные скульптуры стоят рядом с денежными жабами, на пятнистом кресле возлежит подушка с принтом Джоконды.
Аксессуары отсылают к забавам знати XIX века: на диван из кожи крокодила небрежно накинут леопардовый плед, из-под золоченого столика вылезает шкура медведя с разинутым ртом. Здесь живет заядлый охотник или, по крайней мере, техничный таксидермист. Гобелены, фрески и витражи на стенах воспроизводят все то же самое. Человек с лицом, до боли похожим на лицо хозяина жилища, чистит ружье, дамы, еле ступая, парят в вальсе в огромном зале, что так похож на этот.
Уважают хозяева и парные портреты. Наспех прифотошопленные к телам графа и графини Фландрии, они высокомерно взирают на нас со стен. На холсте проступают пиксели, занесенные туда искусником из «Табак Интим Мясо Багет» у метро. Если не проступают, выходит российское подобие «Американской готики», но с троекратно растянутыми лицами.
Однако хватит о хозяевах. Барокко вступило в свои права после мрачного Средневековья: кровавые турниры сменились балами, картами и прогулками в каретах. Быкоко потворствует эскапизму не меньше: из средней полосы России здесь можно перенестись в мир ангелов, наполненный чарующими диковинками, венецианским стеклом и всеобъемлющим светом от канделябров. Здесь можно забыться, упасть навзничь, получить все и ничего, ничего или все. Главное — страстно этого захотеть.
Цыганское барокко в домах звезд шоу-бизнеса
Какое-то время быкоко было исключительно наследием братков в малиновых пиджаках и скороспелых бизнесменов, но эти времена прошли. Объекты торжественного стиля, как крестражи в «Гарри Поттере», оказались разнесены по квартирам разной степени обустроенности и удаленности от центра. Прельстились на цыганское барокко и некоторые представители отечественного шоу-бизнеса.
Наш список открывает Анастасия Волочкова. Балерина так и не смогла расстаться с Большим театром и дворцами Санкт-Петербурга. «Большой театр отдыхает по сравнению с тем, что у меня наверху, — жеманно кокетничает Настя. — Могу сказать только одно: он в стиле Людовика ХIV. Теперь у меня есть “Большой театр Анастасии Волочковой”».
Дом балерины начинен неудобоваримым числом ее портретов. На одном из них балерина изображена вместе с царем Николаем II. Но в судьбе Волочковой важен другой Николай — Чудотворец: «Я купила этот дом за нереально низкую цену. Дело в том, что возле поселка, где дом находится, есть храм Николая Чудотворца. Я каждый день приезжала помолиться, чтобы Господь помог мне этот дом приобрести. И я сейчас в нем живу!»
Покоям Волочковой вторит убранство дома третьего Николая — Баскова. Дворец в поле он не покупал, ограничившись элитным домом на Пречистенской набережной. «Я обожаю живые цветы, они всегда доставляют эстетическое наслаждение и добавляют свой неповторимый шарм в интерьер, создают уют и наполняют весенним ароматом дом!!!» — описывает ощущения от собственного же дома певец. Ему все в новинку.
А вот дом Стаса Михайлова когда-то разбередил раны простого люда: в далеком 2017 году демонстрация роскошного жилища певца вызвала шквал критики в рядах зрителей. Обилие мрамора при этом никто не оценил — дескать, среди хладных истуканов жить неуютно. «Все красиво, но все слишком…» — выносят вердикт пользователи.
Вариации на царскую тему встречаем у Ирины Аллегровой и Маши Распутиной. Первая, как и Волочкова, грешит штамповкой своих портретов, а прислугу держит в отдельном доме. Вторая фантазирует на тему боярских палат. Еще есть Валерий Леонтьев, растянувший на все жилище один леопардовый леггинс. А также Надежда Кадышева, живущая в позолоте в компактной четырехкомнатной квартире совсем не с четырехметровыми потолками.
Известно, что барокко придумали итальянские священнослужители в XVII веке, чтобы помпезностью классических зданий хоть как-то спасти похеренный авторитет церкви. Не повторяется ли история? Вечный вопрос.