Особенности времени: как работают реставраторы в наши дни

В этом году исполнилось 105 лет Реставрационному центру имени Грабаря. К знаковому событию в Доме-мастерской Веры Мухиной открыли «Выставку о выставках», которую можно посетить до 25 августа. Каждый день, так или иначе, мы сталкиваемся с результатами работ реставраторов. «Вечерняя Москва» продолжает рубрику «Простые вопросы», о трудной и полной неожиданностей профессии реставратора мы поговорили со специалистом этого ремесла Романом Сергеевичем Студенниковым.

Роман Студенников трудится заведующим отделом реставрации мебели и деревянных предметов интерьера во Всероссийском художественном научно-реставрационном центре имени академика Игоря Эммануиловича Грабаря. Разговор о его профессиональной деятельности начался с самых основ.

Учился мастерству в музее

— Роман Сергеевич, как вы стали реставратором?

— В школьные годы я обучался резьбе по дереву в студии. Потом поступил работать лаборантом в Музей декоративно-прикладного искусства. Меня удивило то огромное количество экспонатов, которое я там увидел. Кроме того, я познакомился с настоящими профессионалами этого дела. И со временем понял, что реставратор для музея — невероятно важный человек, без него тот просто не может существовать. Так и решил стать реставратором.

Учиться профессии я начал в этом же музее. Позже пришел на работу в Реставрационный центр имени Грабаря. Это был 1994 год. Тогда реставраторов мебели, изделий из дерева практически нигде не учили. Здесь работало довольно большое количество людей без высшего образования, которые владели смежными профессиями. Все опытные реставраторы учились специальности непосредственно у тех, кто ею уже владел. Приходили в мастерские и со временем овладевали необходимыми навыками прямо на рабочем месте. Тут есть прямая закономерность — чем больше работаешь, тем скорее станешь настоящим реставратором.

— Сколько времени должно пройти, прежде чем реставратор станет профессионалом?

Спорный образ: знаменитая икона Андрея Рублева стала камнем преткновения

— Не меньше десяти лет после того, как человек получил образование по этому направлению. Когда он попадает, например, к нам в центр, еще некоторое время он ищет себя, пытается определить то направление в реставрации, которое подходит ему больше всего. Та же мебель бывает резная, золоченая, мягкая, и кому-то нравится работать с золочением, кому-то — с перетяжкой или полировкой. Будущему реставратору сначала нужно выбрать направление в этой профессии, а потом научиться всем его особенностям, которых в любой области существует очень много. На реставрацию какого-либо отдельного предмета уходит как минимум три-четыре месяца. Иногда даже полгода или год. Сколько можно отреставрировать предметов за десять лет? Получается, что не так уж и много.

Восстановление ремонту рознь

— Когда появилась профессия реставратора?

— Считается, что в конце XIX — начале XX века. Если говорить о реставрации как о ремонте, то тогда она появилась очень давно. Как только люди стали создавать предметы, они стали ломаться, их надо было чинить и восстанавливать.

В XIX веке чаще всего реставрировали самые разные церковные предметы: иконы, книги, одеяния. Иконостас любого старого собора за все время его существования могли покрывать позолотой три-четыре раза. Если работы были выполнены очень хорошо и качественно, с полным сохранением внешнего вида, то это и называли реставрацией.

К слову, мы, как реставраторы мебели, можем сразу сказать, сколько раз предмет ремонтировался, каким образом, и сколько раз его действительно реставрировали.

— А какие направления существуют?

Коломенское готовится к столетнему юбилею

— Очень много. Прежде всего их можно определять по материалу — дерево, металл, ткань, кость, текстиль, кожа, стекло, керамика и так далее. Либо можно разделять их по технике реставрации. Живопись, например, может быть темперная, масляная. Есть археологические направления, которых тоже не счесть, и они вообще существуют отдельно от всех остальных. В целом сейчас основных направлений в реставрации не менее 15. И внутри каждого из них существует много своих собственных.

Но время на месте не стоит, и появляются новые направления, прежде всего из-за материалов, которые традиционно раньше не использовались. Они стали применяться примерно 50 лет назад, а это означает, что в ближайшее время предметы, сделанные из них, привезут к нам на реставрацию. Сейчас, например, мы изобретаем, как приводить в порядок целлулоид. Ничего особенного во всем этом нет, это вполне естественный процесс.

Тонкости процесса

— Какие сложности встречаются в работе?

— Если в руки реставратора попал какой-то определенный материал, с ним надо просто работать — и все. Можно чем-то его заменить, если восстановить его напрямую нереально, а бывает и так, что мы ищем описание того, как этот материал изготавливался, чтобы этот процесс повторить. Кстати, часто старые мастера сами ошибались. Делали то, что просто не могло быть долговечным.

— Как происходит сама реставрация? С чего все начинается?

— Сперва мы проводим визуальное обследование предмета. Рассматриваем его под разными углами, пытаемся понять, в каком состоянии сам материал. Выясняем, как предмет можно разобрать, а потом собрать, существует ли такая возможность. Потом идет химико-технологическое исследование. Как правило, оно состоит из пробы на покрытие, чтобы узнать, чем именно покрывали предмет и сколько раз, на что были приклеены его части. В исследовании участвуют рентгенологи, химики-технологи, физико-химические специалисты, используется ультрафиолетовая и инфракрасная съемка. Иногда предмет бывает трудно разобрать, но тогда при помощи рентгена, например, мы получаем возможность прояснить, где находятся все металлические детали.

Витражи воссоздали по кадру из фильма: как восстанавливают павильон «Химия» на ВДНХ

— Что является главным в работе реставратора?

— Художник творит так, как видит он сам. А реставратор обязан понять, как думал создатель предмета до него. Очень важно не навредить тому, что попало к тебе в руки. Сделать все таким образом, чтобы и следующее поколение реставраторов сумело этот предмет отреставрировать. Все материалы должны быть «обратимыми», то есть такими, чтобы их можно было заменить. Автор создает предмет так, как нужно ему самому, творцу. Часто для нас потом это является большой головной болью, потому что такое изделие может быть создано вопреки всем существующим канонам.

Именно поэтому так важно с самого начала точно определить тот материал, с которым придется нам работать. Иногда ты бываешь уверен, что перед тобой кость, а на самом деле оказывается, что это смесь из пластика. Имитация предмета может быть очень высокого качества, и ею занимались всегда, во все времена.

Жемчужины прошлого

— Какие уникальные работы вы выполняли?

— Самый старый предмет из всех, которые я реставрировал, который был интересен просто уже в силу своего возраста, — это саркофаг из Государственного исторического музея, которому было около двух тысяч лет. Несмотря на то, что он деревянный, он неплохо сохранился. Некоторые детали были настолько твердые и крепкие, что возникало ощущение, будто их сделали буквально вчера. Для реставраторов две тысячи лет в историческом понимании — это вовсе не далекое прошлое. Интересно было посмотреть на то, как именно его создавали. Лицевая поверхность была отделана деревянными дощечками толщиной в два миллиметра. Они были настолько гладко оструганы, что поверхность просто блестела. Толщина некоторых пропилов была всего полмиллиметра.

Тайны древнего храма: столичные реставраторы восстанавливают фрески знаменитых иконописцев

Мы долго удивлялись, как такое оказалось возможным. Даже стали специально измерять все, что только можно было измерить. И поняли, что две тысячи лет назад были примерно те же самые инструменты, которые существуют сейчас, только гораздо проще. Цилиндрические сверла, рубанки для дерева… Когда я рассказываю об этой работе, многие мне не верят и говорят, что такого вообще не могло быть. Сама реставрация заняла тогда у нас восемь месяцев, а несколько лет ушло на подготовку к ней. Очень долго мы подбирали материал, с которым можно было бы работать. Вообще, подготовительный этап может быть очень долгим.

— Что было самым трудным за все время вашей работы?

— Скорее не трудным, а интересным. Чем масштабнее вызов, тем интереснее работать. Одним из последних предметов, которые я реставрировал, был японский ларец из дерева, черного лака, золотой и серебряной краски, перламутра, позолоченной меди… Техника исполнения была чисто восточная. В самой Японии такие предметы делали только в течение тридцати лет, осталось лишь несколько экземпляров в музеях Европы и у нас. Мне посчастливилось такой предмет реставрировать.

Текущие проекты

— Над чем вы работаете сейчас?

— Восстанавливаю стол. Он не очень старый, сделан где-то в середине XIX века. Занимаюсь им уже вторую неделю, и, если не обнаружится никаких подводных камней, к осени он будет готов. В данном случае есть много деталей, которых не хватает, их приходится заказывать дополнительно. Например, литую бронзу, каменную столешницу. Все остальное, что уцелело, разваливается на отдельные небольшие фрагменты, ими я сейчас и занимаюсь. Восстанавливаю шпон из дерева. Этот стол, бедняга, долго простоял в самом обыкновенном сарае.

— Какую роль тут играет вдохновение?

— Без него никак не обойтись. И оно возникает всегда, что вполне естественно. Многие предметы не сразу даются в руки. Смотришь на предмет и думаешь: ничего особенного в нем нет, я такие уже много раз делал, а когда начинаешь над ним работать, ничего не получается. Потому что он «с характером».

Бывает и наоборот. Как такой сделать? Не знаю, ни с чем подобным никогда не работал. А начинаешь потихоньку — и дело идет само собой. Вообще, возникает ощущение, будто самому предмету нравится, что ты с ним возишься, приводишь его в порядок. Когда же у тебя все начинает получаться, тогда и приходит вдохновение. Бежишь на работу с мыслью «сегодня я сделаю все так-то и так». И все выходит плавно, быстро, ты испытываешь удовлетворение от того, что делаешь.

А иногда ничего не складывается, ты никак не можешь правильно склеить несколько частей, они выходят кривыми и косыми, все приходится переделывать. Или начинаешь искать материал, а его нет, не хватает. Одни сплошные проблемы из-за какого-то предмета! Но все это является естественным для нашей профессии, и мы через это проходим.

Терпение и труд

— Что занимает большее место при реставрации — терпеливый труд или творчество?

— Труд. Взять, например, этот самый стол, с которым я работаю. Или вот этот кусочек дерева, с которым весь день маюсь. А таких предметов у меня еще очень много. В коробках лежат ножки стола. У них осыпались маленькие части, которые надо промыть, а потом приклеить на место. Когда делаешь первую деталь, это довольно интересно, но уже после третьей идентичной тебе совсем не до творчества. Наша работа — кропотливый, даже муторный, надоедливый труд. Иногда хочется все это просто бросить, бывает и так.

В реставрации один и тот же процесс может длиться в течение нескольких месяцев. К тому же очень печально и то, что сам результат ты часто не видишь. Один из лучших примеров реставрации — панорама «Бородинская битва». И это так просто потому, что ее результаты никак нельзя заметить. Или представьте себе реставрацию ткани. Наши девушки склеивают ниточки, которые нельзя увидеть. Это всегда тяжело — не видеть результат собственного труда.

К тому же реставратор часто может сделать предмет еще лучше, чем сам мастер двести или триста лет тому назад, по самым разным причинам. Но ему приходится сдерживать себя, чтобы не внести в реставрируемую работу коррективы, ведь это недопустимо. Поэтому реставратор все время находится под неким гнетом. Он свое творчество сам же вынужден ограничивать. Мы по-разному находим выход из такой ситуации. Кто-то едет на природу и просто рисует картины, кто-то сидит дома и занимается резьбой по дереву, например. У нас творчество всегда находится под неким запретом. Кто-то из реставраторов может с этим смириться, а кто-то нет. Бывает так, что люди просто уходят из профессии…

Влияние эпохи

— Что изменилось в профессии реставратора за последнее время?

— Появилось новое оборудование, мы стали тратить меньше времени на некоторые работы. В целом большинство процессов по-прежнему выполняются вручную. Руки реставратора заменить нечем. У нас появились новые осветительные приборы, которые дают нам представление о том, как и чем был сделан предмет, а также о том, чем нам надо или не надо пользоваться. Раньше этого было меньше или не было вообще. Появились современные материалы, которыми мы можем заменить, например, старый клей. Раньше, чтобы сварить нужный клей, нам надо было достать рыбу, причем не любую, а, например, только осетра, и варить ее пузырь в течение определенного времени и при определенной температуре. Если реставратор добавит чуть больше воды или будет варить клей чуть дольше, его изготовление придется начинать заново. Сейчас подобный клей можно купить. Хотя иногда все равно приходится варить его вручную, но чаще подходит тот, который уже изготовлен специально для реставрации. Сейчас реставрационные материалы появились в продаже, их делают и в Европе, и у нас. Поэтому нам, конечно, стало легче работать.

— Сколько времени может «прожить» полностью отреставрированный экспонат?

— Если реставрация сделана правильно и предмет хранился в нужных условиях, он может прожить от пятидесяти до ста лет. Главное — соблюдать температуру хранения, влажность и исключить любое влияние на него человека.

Главное — память

— Художник пишет картины, которые живут сотни лет благодаря труду реставратора. Кто же тогда важнее?

— Судьба фотографа — быть за кадром. Так же как и судьба реставратора, он остается в тени экспоната. Хотя многие наши профессионалы знают фамилии тех мастеров, которые спасли произведения искусства от исчезновения. В нашей стране было очень много искусствоведов и реставраторов, которые уделяли большое внимание профессии, истории и культуре нашей страны. Большинство из них погибли в 1930-е годы, попав под репрессии. Их фамилии не всем известны, но дело их продолжает жить. Мы, реставраторы, обязаны знать и помнить таких людей.

— Вы гордитесь своей профессией?

— Скорее да. Слава богу, сейчас о реставрации вспомнили, проводится очень много реставрационных работ по всей стране. Открывается большое число частных музеев, особенно в небольших городах. В 1990-е все держалось на одном энтузиазме. Удивительно то, как мы при этом умудрялись тогда ездить в какие-то командировки, и то, что в музеях оставались работать люди. Это были настоящие подвижники, мастера своего дела. Ведь очень многие просто ушли в бизнес. И они хранили, мы реставрировали. Так будет и в дальнейшем.

ДОСЬЕ

Роман Сергеевич Студенников — художник-реставратор высшей категории. Родился в Москве. Учился в Студии резьбы по дереву в музее-заповеднике «Коломенское» и Московском колледже художественных ремесел (75-е училище). Работал в Музее декоративно-прикладного искусства в Москве. С 1994 года трудится во Всероссийском художественном научно-реставрационном центре имени Грабаря, заведующий отделом реставрации мебели и деревянных предметов интерьера.