В это трудно поверить, но еще каких-то 15 лет назад в России практически не существовало небольших мебельных производств, которые создавали бы что-то уникальное. А уже сегодня за отечественной мебелью выстраивается очередь. Российские мастера делают и крепкий массмаркет, и экомебель, и по-настоящему необыкновенные вещи, которые превращаются в бестселлеры. Ради того, чтобы радовать людей красивой мебелью, они порой переворачивают собственную жизнь. Их истории удивительны, но широкая аудитория о них не знает. «Лента.ру» решила устранить эту несправедливость и в рамках проекта «Свежий русский» вывести из тени новых героев, чья мебель достойна внимания миллионов.

От нуля до создания бестселлеров

Если бы десять лет назад какой-нибудь оптимист сказал, что совсем скоро россияне будут покупать мебель отечественных производителей, его сочли бы чудаком.

И ошиблись бы. Только за 2022 год онлайн-спрос на мебель российских производителей «Коммерсантъ» провело прицельное исследование рынка частных мастеров по изготовлению, сборке и ремонту мебели. Изучив объявления на «Авито», «Профи», Ozon, «Яндекс.Маркет» и других сервисах, эксперты выяснили, что за год интерес к этим услугам вырос на 39-50 процентов.

А ведь еще 15 лет назад, до 2010 года, частных мастеров мебели в России практически не было. Да и откуда бы им взяться? В СССР на всю страну было не более 20 мебельных фабрик, которые производили однотипные изделия: полированные платяные шкафы, серванты, книжные полки с раздвижными стеклами, диваны-малютки. Большой удачей считалось приобрести чешскую стенку с баром или румынскую спальню с двумя кроватями, инкрустированными деревом, двумя тумбочками и трюмо на гнутых ножках. В 1990-х и начале 2000-х рынок наполнила мебель из Европы: итальянские кровати, французские комоды, обеденные группы из Германии и Испании. Чуть позже абсолютным мастхэвом для россиян стала IKEA, открывшая первый гипермаркет в 2000 году в подмосковных Химках. За 20 с лишним лет в России открылось 14 мегамоллов IKEA, в которые стремилась вся страна.

При этом еще в годы перестройки в СССР появились первые маленькие столярные мастерские. Одна из таких, к примеру, была открыта в 1989 году в Дубне предпринимателем Олегом Ладыгиным.

Зная, что мебель в дефиците, Олег сделал из старых ящиков полку и продал ее на Измайловском рынке. Начинание оказалось удачным: год спустя бизнесмен снял соседский гараж, в котором пять мастеров изготавливали на продажу мягкие кухонные уголки, стулья и табуреты из массива сосны и березы. А в нулевых, уже крепко встав на ноги, мебельная мастерская Ladygin начала производить мебель для казино — их изделия можно было встретить почти во всех игорных заведениях двух столиц.

Однако настоящим драйвером роста для российских дизайнеров мебели стали два кризиса — 2014-го и 2022 года. В первый раз, после того как на Россию был наложен ряд экономических санкций, курс доллара вырос больше чем вдвое — с 32 рублей за доллар в январе 2014 года до 78 рублей в феврале 2015-го. В два раза выросли и цены. Дизайнеры интерьеров вспоминают, что, например, до кризиса стулья датской компании BoConcept стоили 40 тысяч рублей за штуку, а после их стоимость взлетела до 80 тысяч рублей. Образовался гэп: с одной стороны — качественный, но дорогой товар из Европы, с другой — его дешевый китайский аналог.

Второй раз окно возможностей для отечественных мастеров распахнулось два года назад, когда с российского рынка ушла не только IKEA, но также Zara Home, H&M Home и датская торговая сеть Jysk.

Надо отдать должное российским дизайнерам мебели: оба раза они использовали свой шанс максимально. Начиная с 2015 года в стране одна за другой открывались небольшие мастерские, которые производили современную, качественную и красивую мебель.

Так, в Санкт-Петербурге два друга, Алексей Стольников и Денис Коновалов, запустили марку Unika moblar — журнальные столики, кресла, диваны с лаконичным скандинавским дизайном. В Москве молодая мать Елена Штетингер стала мастерить и продавать в соцсетях столики из слэбов с эпоксидной смолой под брендом Heldi Art. В Великом Новгороде две семейные пары, Евгений и Анастасия Герасимовы и Семен и Виктория Калмыковы, сначала разработали «растущие» стулья для детей, а затем открыли полноценную столярную мастерскую Zanoza, где изготавливают журнальные столы, кресла, обеденные группы, зеркала и подставки для цветов из кавказского дуба. А в Казани архитектор Петр Сафиуллин создал линейку мебели Yaratam, что по-татарски значит «люблю». Кроме всего прочего в нее вошли стул «Урындык», тумбочка «Вера Павловна» и ставший культовым стеллаж «45 градусов»: его глубина — всего пятнадцать сантиметров, а полки развернуты под углом. Этот стеллаж — настоящая любовь дизайнеров интерьера, а еще победитель конкурса «Придумано и сделано в России».

«Ночью я уходила на кухню и пробовала валять шерсть»

Сегодня только на ресурсе «Ярмарка мастеров» зарегистрировано несколько тысяч частных производителей из разных городов России, которые создают предметы интерьера. Делают все — стулья, столы, шкафы, комоды, кровати, буфеты… Один из старожилов этого бизнеса — мастерская Андрея и Анны Панихиных. Они начали изготавливать мебель из массива дерева еще в 2017 году под Переславлем-Залесским.

39-летние Андрей и Анна Панихины — муж и жена, строители по профессии. Их история достойна экранизации. Семь лет назад они жили в Красногорске. Андрей работал в фирме, которая возводила по всему Подмосковью деревянные дома. Аня, до того отвечавшая за логистику в компании Nestle, была в декрете с двумя детьми. Осенью 2016 года супруги собрались отдохнуть в Болгарии, но перед самым отъездом младшая дочка заболела, и билеты пришлось сдать. Вместо Черного моря семья отправилась в Переславль-Залесский — в гости к знакомой, которой Андрей строил дом.

Новая работа нашлась тоже неожиданно. Женщина, у которой Панихины арендовали дом, попросила Андрея сделать кровать — из бруса, оставшегося от стройки. Андрей смастерил — простую, массивную, обработанную маслом, которое подчеркивало фактуру древесины. Была зима, и заказ хозяйке доставили на санях. Фотографии кровати Аня выставила на «Ярмарке мастеров», где уже продавала свои работы по декупажу, которым увлеклась, сидя дома с детьми. На Панихиных посыпались предложения. Все хотели кровать в стиле рустик — с ящиками и без, на подиуме или с высоким изголовьем.

«Была весна, таял снег, прилетели птицы, — смеется Аня. — Мы купили за 17 тысяч бытовку, поставили ее позади дома на участке. Андрей в ней пилил, красил, шлифовал. Как только кровать была готова, я делала фото — стаскивала со второго этажа дома матрас, красиво застилала, наряжала детей и пускала на постель прыгать. Вот так и началось наше семейное дело».

Совсем другая история у мастерицы Юлии Елькиной из Кирова. Юлии 38, она таргетолог, специалист по рекламе, мать троих детей. Шестнадцать лет назад, когда родился ее первый сын, она увлеклась валянием шерсти.

«Мне всегда нравился хендмейд, — говорит Юля. — Однажды в интернете я увидела сумки из войлока — их так и хотелось потрогать. Я загорелась! Ночью, когда вся семья ложилась спать, я уходила на кухню и тихонько пробовала валять шерсть, набивала руку, получала опыт…»

Первой вещью, которую Юлия сделала из войлока, был шарфик. Она носила его, гуляя с детьми, а потом стала делать такие же подругам. За шарфиком последовали платья — невесомые, без вытачек, свалянные из очень тонкой шерсти и шелка. Как и другие ремесленники, Юля выставляла работы в соцсетях, свой бренд она назвала «Шерстяника».

Примерно в это же время Елькиной попался в сети необычный предмет интерьера — бескаркасный войлочный пуф в виде камня.

Первые камни из войлока были небольшие, Юля сделала их для своих детей — они строили из них крепости, бросались как снежками. Затем был заказ для одной клиники, где войлочные пуфы украсили зону ресепшен, а сразу после — большой заказ для Кроноцкого музея природы на Камчатке.

«Для музея я выполнила тридцать камней, причем мне нужно было не просто их свалять, но и продумать дизайн, материалы, разработать логистику. Это было очень ответственно!» — гордится Юлия.

«Самую простую кровать мы делаем пять дней»

Оба бренда — и «Шерстяника», и «Мастерская Панихиных» — оказались успешными. У Андрея и Анны сейчас в соцсетях продается около 500 наименований различной мебели — от шкафов до прикроватных тумб. Хитом продаж остаются кровати — в месяц супруги делают до десяти изделий, отправляя по всей стране, от Хабаровска до Сочи. Юлия Елькина пока делает только пуфы, зато самых разных цветов — от серых с бежевыми прожилками до синих, желтых, бирюзовых. Размерный ряд тоже широк — от подушки-гальки по 10-20 сантиметров до огромных валунов на деревянных ножках.

Надо ли говорить, что вся мебель ремесленников полностью выполнена вручную?

«Самую простую кровать мы делаем пять дней, — рассказывает Анна Панихина. — Три дня занимает столярка, два — покраска. Мы красим маслом, слой за слоем, просушивая и шлифуя детали после каждого нанесения». Говоря это, Аня поглаживает пальцами воображаемый брус.

Создание пуфа из войлока — и вовсе настоящее таинство. Для камней Юля берет хорошо вычесанную и окрашенную шерсть в ленте. Раскладывает на столе слой за слоем — так, чтобы шерстинки располагались под нужным углом, смачивает мыльной водой и начинает валять: ласково гладит, трет, подкидывает, колотит колотушкой, пока не получится плотный войлочный чехол нужного размера. Затем чехол набивается полиэфирным волокном и зашивается потайным швом.

«Невидимый шов — это очень важно, — говорит Юля. — С ним изделие сохраняет свою целостность и энергетику».

Конечно, мастера изготавливают мебель не в одиночку. В творческой команде «Шерстяники» трудятся около десяти человек. Кроме того, к набивке Юля привлекает родных: ее старший сын, например, таким образом зарабатывает себе на карманные расходы. У Андрея и Анны постоянно заняты человек пять, еще несколько мастеров приходят периодически.

«Сейчас ягоды пойдут — все отправятся собирать землянику, малину, чернику, а потом и клюкву. На ягодах можно заработать до десяти тысяч в день», — вздыхает Аня.

«Можешь сделать как в "Икее", только дешевле?»

Кто покупает ремесленную мебель? Анна Панихина со смехом вспоминает, что их первыми покупательницами были женщины 50 лет. Одна жила в Новой Каледонии, что в Тихом океане, и приобрела кровать для своего сына, живущего в Москве.

«Сейчас наша аудитория — это одинокие мужчины за тридцать, — делится наблюдениями Андрей. — Они покупают в Москве маленькие студии и обставляют их в брутальном стиле: что-то массивное, темное, бревна какие-нибудь…»

Женщины-покупательницы, впрочем, тоже есть. Самым запомнившимся для Панихиных стал заказ с Камчатки, родины Ани: девушка купила целую спальню — гардероб, тумбы, кровать. Мастерам было очень приятно!

Пуфы-камни от «Шерстяники» чаще всего берут для спа-салонов, чайных, йога-центров, лобби жилых комплексов. Покупают их и домой — в прихожую, детскую, один раз заказали пуф в виде оникса для домашней купальни.

Правда, есть к локальным производителям мебели один вопрос: ремесленная мебель довольно дорогая. К примеру, кровать от «Мастерской Панихиных» стоит от 40 тысяч рублей, гардероб приближается к 100 тысячам. Камень-пуф от «Шерстяники» — 14-16 тысяч рублей.

«Это больной вопрос для всех, кто занимается ручной работой, — говорит Андрей. — Иногда клиенты просят: "Можешь сделать кровать как в "Икее", только дешевле? У тебя же нет офиса, бухгалтерии, накладных расходов". А коллеги спрашивают: "Ты что, лес воруешь, что ли? Откуда такие низкие цены?" Материалы в последнее время очень подорожали, у нас только банка масла "Осмо" для обработки древесины теперь стоит 7,5 тысячи рублей за 0,75 литра. А еще есть сама древесина, крепеж, фурнитура, оплата труда рабочих. Но экономить на всем и делать некачественный товар нам неинтересно».

«Мы стараемся держать цены, — соглашается Юлия Елькина. — Подняли их только в прошлом году, и то не резко. Шерсть дорожает, наполнитель дорожает. Сейчас стараемся частично закупать отечественную шерсть взамен импортной, хотя у наших производителей нет такой широкой палитры цветов».

Вместе с тем большая часть прибыли у мастеров уходит на развитие производства. Супруги Панихины вспоминают, как Андрей взял предоплату за первый заказ и купил на нее торцевую пилу. Два года назад они обновили парк станков, приобретя рейсмус и фуганок, а недавно взяли в кредит грузовик, чтобы доставлять заказы.

Юлия Елькина рассказывает, что развивать мастерскую ей помогает, кроме всего прочего, господдержка. К примеру, она получила социальный контракт в размере 350 тысяч рублей и вложила деньги в покупку шерсти на Троицкой камвольной фабрике.

«У нас в Кирове многие берут этот контракт, — объясняет она. — Открывают на эти деньги парикмахерские, фотостудии, пекарни. Интересно наблюдать, как для людей хобби становится чем-то вроде бизнеса».

«Когда я получил первый стул, меня распирало от счастья»

«Лет десять назад в компании моих друзей зашел разговор о том, кто чем занялся бы, если бы не надо было зарабатывать деньги. Один признался, что он бы открыл ресторан, другой — отель. А я сказал: "Я бы делал табуретки"».

Так началась история одного из самых самобытных дизайнеров мебели в России, Евгения Аверкина, который начал делать то, о чем раньше на мебельном рынке никто не помышлял. Конечно, формально Аверкин делает стулья, но при этом он не использует ни гвоздей, ни шурупов, да и выглядят они весьма необычно, хотя и очень по-русски.

«Это круто — сделать обыденную вещь, причем так, чтобы ее кто-то купил. К тому же мне очень хотелось создать что-то материальное», — вспоминает Евгений.

Аверкину — 39, он родом из Нижегородской области, из небольшого поселка Гидроторф. Инженер по образованию, он трудился на машиностроительном заводе в Нижнем Новгороде, затем получил вторую специальность в области финансов, руководил глянцевым журналом, занимался маркетингом в инвестиционной компании, а лет десять назад перебрался в Москву, найдя себя в пиаре.

Евгений хорошо помнит момент рождения первого стула: «Это было в прошлом году. Был июнь. Я проснулся дома один. Солнце. И я думаю: может, сегодня взять и начать? Взял карандаш, листок бумаги и нарисовал самый примитивный стул — с тремя ногами, но сделанный без единого гвоздя».

Следующим шагом стал поиск мастера. Евгению хотелось, чтобы это был человек из глубинки, работающий с чувством, с толком и расстановкой. Однако с первым столяром ему не повезло: мужик из Перми изготовил по чертежам Евгения первый экземпляр и… оставил его себе. Второй экземпляр он делал уже неохотно, халтуря. Зато со вторым мастером — Олегом из Самары — у дизайнера сложился мэтч.

«Когда я получил первый стул, меня распирало от счастья. Вот я его нарисовал — и вот он есть, со всеми деталями!» — вспоминает Евгений.

К зиме в линейке мебели Аверкина было уже четыре стула: трехногий стул, лежачий стул, стул-мольберт и стул-прялка. Все из бука, собраны исключительно на деревянные шканты, ни у одного нет привычных четырех ножек. В остальном же изделия очень разные.

Так, прототипом стула-мольберта стал собственно мольберт, который стоит дома у Евгения. А лежачий стул был создан под впечатлением от беседы дизайнера с одним бизнесменом. Бизнесмен рассказывал, что, придя после работы домой и сняв куртку и обувь, он минут пятнадцать просто лежит на деревянном полу — отдыхает. А затем переключается на семью. И Евгений подумал, что хорошо бы создать стул из толстой доски, на который можно сесть, расслабиться, положить голову и смотреть на звезды или думать о вечном.

Все, кто видел стулья Аверкина, были в восторге и спрашивали, где их можно купить. Тогда на новогодние каникулы Евгений и его жена, фотограф, сняли студию, сделали фото стульев и создали группу в Telegram. Свой бренд Евгений назвал Tetree: от французского tet — «голова» и английского tree — «дерево», то есть один человек делает трехногие деревянные стулья.

На сегодняшний день Евгений Аверкин продал уже более 20 стульев, хотя стоят они немало: трехногий — 32 тысячи рублей, мольберт и лежачий — 50 тысяч, а прялка — 85 тысяч. При этом, по словам дизайнера, он до сих пор боится посчитать, сколько заработал на стульях.

«На изготовление самого первого стула я потратил два месяца и 40 тысяч рублей, — вспоминает он. — Сейчас стоимость каждого стула складывается из стоимости работы мастера, материалов, инструментов и расходников к ним — это, как выяснилось, довольно большая статья расходов. Только краска обошлась в 15 тысяч рублей. Так что первое время, продав стул, мы все деньги пускали в оборот».

Вместе с тем предпринимателем Евгений себя не считает: «Мне трудно относиться к моим стульям как к товару. Они для меня скорее дети. Сначала я даже сам развозил их покупателям. Это было отдельное удовольствие — видеть, у кого они теперь будут стоять».

«Мебельное дело подхватило меня и куда-то несет»

Неповторимость и индивидуальный подход, использование традиционных методов и натуральных материалов — вот два главных секрета успеха ремесленной мебели.

«Одна из последних наших работ — пуфы с яркими полосками, очень жизнерадостные. А сегодня мы начали раскладывать камни, которые заказали для одного жилого комплекса в Москве, они будут в натуральной серой гамме», — говорит Юлия Елькина.

Супруги Панихины рассказывают, что заказчики часто приносят картинки — просят, к примеру, сделать кровать с ящиками, с балдахином или мягким изголовьем. Со своей стороны мастера каждый предмет мебели сопровождают подробной видеоинструкцией, а если нужна помощь в сборке — Андрей может выехать к клиенту на дом или связаться по видео.

Юлия Елькина недавно зарегистрировала свой товарный знак «Шерстяника», а в ближайшем будущем хочет кроме пуфов-камней делать еще интерьерные панно и светильники из войлока — они дают мягкий красивый свет. А Панихины расширяют штат мастеров: взяли на работу чертежника и специалиста по работе с клиентами (до того все чертежи делал Андрей, а Аня отвечала на звонки покупателей).

Кроме того, супруги активно участвуют в общественных проектах. Сейчас в рамках фестиваля «Том Сойер Фест» они восстанавливают в Переславле-Залесском деревянный дом XIX века, принадлежавший купчихе Надежде Павловне Засс, а также совместно с самарским художником Андреем Сяйлевым делают для «Архстояния» в Николе-Ленивце три арт-объекта «Дома земли» — из старых наличников, дверей, оконных рам, выброшенных за ненадобностью и собранных волонтерами со всей страны.

Что же касается бренда Tetree, то недавно его коллекцию стульев пополнил еще один экземпляр — стул-трон, который Евгений Аверкин сделал в коллаборации с иконописцем Максимом Деминым. Трехногие же базовые стулья в ближайшее время появятся в ресторане сети «Курник» на Красной площади.

А еще Евгений Аверкин, половину жизни проживший в центре больших городов, теперь хочет перебраться в деревню — его привлекает размеренность и плавность сельской жизни. Однако далеко наперед он не загадывает: «В 2024 году мебельное дело вдруг подхватило меня и куда-то несет, как волной. Я расслабился и смотрю, что будет дальше. Где я окажусь через год или два? Самому интересно».