Китай удивляет — вообще, в принципе. Удивляет как страна не просто очень своеобразно живущая, но и не стесняющаяся о себе громко заявлять. Китайская напористость,к которой на традиционных рынках уже привыкли, на артрынке проявляется очень интересно и выпукло. Невиданными темпами развивается аукционное дело: в материковом Китае и Гонконге уже почти тысяча торговых площадок, и вряд ли это предел. А ведь еще в начале 1990-х аукционная деятельность в стране приравнивалась к азартным играм и была запрещена. Первые открытые торги китайский аукционный дом провел в материковой части Китая лишь в 1993 году,а западный — спустя еще 20 лет. Словом, аукционному рынку Китая всего 25 лет. Но, несмотря на юность, год назад рынок взял очередную высоту — $5 млрд годового оборота. Крупнейшие китайские аукционные дома Council, Poly Auction и China Guardian уже давно догнали Christie’s и Sotheby’s и входят в первую десятку мира. Вспомним и артоксюморон 2016-го: покупку крупнейшего пакета акций Sotheby’s Чэнь Дуншэном, основателем China Guardian (и мужем внучки Мао Цзэдуна). А ведь China Guardian создавался тем же Дуншэном по образу и подобию Sotheby’s: в мемуарах китайского бизнесмена описано, как в начале 1990-х, будучи еще редактором одного из государственных журналов, он пришел на торги Sotheby’s в Гонконге с видеокамерой, исподтишка записал происходящее и страшно волновался, что его заметят и выставят из зала. Происходящий бум — результат как особенностей собственно рынка, так и китайского менталитета. Китайцы любят аукционы: им импонируют соревновательность и азарт. Плюс аукционы защищают интересы покупателя надежнее, чем частные посредники, а это важно: история подделок насчитывает в Китае не одну сотню лет (это укоренилось в культуре настолько, что многие из подделок сегодня сами стали коллекционными ценностями). В мире частные продавцы и аукционы делят рынок искусства и коллекционирования примерно поровну, в Китае доля последних — почти 70%. Изначально китайские торговые площадки и их представительства были ориентированы прежде всего на свое искусство. Дело в том, что после председателя Мао и его культурной, в кавычках, революции, старинных вещей в Китае осталось крайне мало: «свидетельства мрачного прошлого» Великий кормчий методично уничтожал. Так что сегодня более 95% китайских лотов приобретают сами китайцы. К тому же многие считают, что в ситуации глобального финансового кризиса вкладывать в «хорошее» искусство выгодно.А «хорошее» — это почти всегда проверенное временем. «Новые китайские» коллекционеры принялись скупать древние шедевры по головокружительным ценам. Взять хоть нашумевшую историю 2014 года о фарфоровой вазе, созданной во времена императора Цяньлуна и проданной на крошечном аукционе в Лондоне за $83,2 млн коллекционеру из Поднебесной, или знаменитую «куриную чашку», которая ушла за $36 млн. Количество китайских коллекционеров постоянно растет. Однако с развитием рынка от локального до общемировых масштабов сами коллекционеры меняются. Они начинают присматриваться к тому, чем не интересовались ранее. В частности к импрессионистам, европейским модернистам, люксовыми мировым брендам. В России все гораздо скромнее, но и здесь покупатели из Китая перестают выглядеть чужаками: они уже формируют заметную часть аукционного ландшафта. Покупают советское искусство китайской тематики 1950–1960-х, соцреализм, имеющий общие корни с китайским фигуративным искусством XX века (Евсей Моисеенко, братья Ткачевы), суровый стиль (Петр Оссовский) и современных авторов (например, Лаврентия Бруни). Особая любовь к авторам, в свое время приезжавшим в Китай для работы в художественных вузах, — Константину Максимову (один из самых почитаемых в Китае русских художников, преподававший в Центральной академии изящных искусств Пекина с 1954 по 1957 год), Андрею Мыльникову (в Шанхае его имя носит музей, хранящий масштабную коллекцию работ) и др. Европейские и американские продавцы не могут игнорировать такой рынок и не оставляют попыток закрепиться на территории материкового Китая и в Гонконге, последний привлекателен для ведения аукционного бизнеса с налоговой точки зрения. Хотя для Запада в Поднебесной есть ряд серьезных барьеров, в числе которых закон об охране культурного наследия, запрещающий иностранным компаниям выставлять на продажу предметы искусства, созданные до 1949 года. Для иностранных аукционных домов доступ к материку был закрыт на законодательном уровне почти 40 лет (торговать разрешалось только в Гонконге). Долгое время они привлекали потенциальных покупателей масштабными предаукционными выставками, а первые полноценные торги Christie’s, Sotheby’s, Bonhams и Phillips прошли в Китае в начале 2010-х — попытку Christie’s 2004-го в расчет не берем. На материке первые аукционы и у Sotheby’s, и у Christie’s состоялись совсем недавно, в 2013-м (первым аукционным домом, получившим лицензию на ведение деятельности в континентальном Китае, стал Christie’s). Дела пошли. В нынешнем году Sotheby’s отчитался о рекордно успешной аукционной неделе в Гонконге: без малого $470 млн, и, судя по темпам развития рынка, этот рекорд вскоре будет побит. Успехи не ограничиваются областью изобразительного или декоративно-прикладного искусства: о рекордных результатах то и дело рапортуют организаторы винных торгов и аукционов классических автомобилей, а в сегменте ювелирных изделий Гонконг и вовсе обошел Нью-Йорк и делит первое место с Женевой. Личные музы. Как частные музеи влияют на рынок коллекционирования Прекрасные продажи: как меняется мировой рынок искусства
