Что думали о сексе, изменах и петтинг-вечеринках сто лет назад

В сборник Фрэнсиса Скотта Фицджеральда «Заметки о моем поколении» вошли автобиографическая повесть «Странствие Самоходной Развалюхи», полное собрание эссе, подборка стихотворений и единственная в его творческом наследии полноценная пьеса — «Размазня, или Из президентов в почтальоны». Большинство составивших сборник произведений переведены впервые, а немногие старые переводы тщательно отредактированы и восстановлены. С разрешения издательства «КоЛибри» «Лента.ру» публикует эссе Фицджеральда «В чем виноват несчастный поцелуй..., если девушка — ветеран многочисленных петтинг-вечеринок склонна к интрижкам и после замужества?», впервые напечатанное в журнале «New York American» в феврале 1924 года. Стоит цивилизованному человеку перешагнуть тридцатилетний рубеж, как он понимает, что многие наши институции — не что иное, как проявление «заговора молчания». Когда священник ради успеха своей проповеди утверждает, что огромное множество мужчин и женщин ведут «нравственный образ жизни», он не имеет при этом в виду (если он человек более-менее разумный), что неделя за неделей из года в год это множество составляют одни и те же люди. Скорее всего, он подразумевает, что в каждый конкретный день склонность людей соблюдать правила преобладает над их склонностью эти правила нарушать. И еще он говорит о том, что эти самые люди, в данный момент стремящиеся к добродетели, со временем объединятся против тех, кто попирает общепринятые моральные законы. Распутник, сидящий на скамье присяжных, голосует против истца в бракоразводном процессе так же горячо, как и столп церкви. А тремя днями позже столп церкви сбегает с женой причетника, а пять сотен неверных мужей за завтраком вслух читают эту новость в газете сдавленным от потрясения голосом. Так что, дискутируя на тему, действительно ли мы — человеческие существа — способны на счастливую моногамию, я не хотел бы начинать в том духе, что четыре пятых из нас — лилейно-белые, а одна пятая несет на себе грязноватые оттенки серого. Я допускаю, что в настоящий момент значительное большинство супружеских пар на этом континенте верны друг другу, а меньшая часть впутана в какой-нибудь захватывающий, но совершенно незаконный любовный роман. Теория моногамии Мы убедились на собственном опыте, что для нашей расы моногамия есть простейший способ удовлетворения брачного инстинкта. Она стремится удержать людей от беспорядочных связей, и для поддержания брака требуется меньше времени, чем для содержания хористки. Этот способ небезупречен — брак зачастую тяготит по крайней мере одного из супругов, а сама нерушимость уз нередко имеет тенденцию превращать мужчину в громилу, а женщину — в мегеру. Но в общем достоинства перевешивают недостатки, единственная проблема в том, что эта моногамия фиктивна, поскольку одна сторона частенько неверна другой. Это горькая правда, вопреки всем гневным опровержениям тысяч тех, кто нагрел себе места на церковных скамейках. Чем больше возможностей, тем охотнее молодежь экспериментирует в новых областях. В этом отношении определенные профессии действительно опасны — гастролирующие артисты, коммивояжеры, мужчины, у которых много денег и свободного времени, те несчастные, которых швырнуло друг к другу в толпе, — все эти мужчины и женщины нередко вовлекаются в отношения, которые кажутся им самыми естественными в мире. Правда в том, что моногамия не является (во всяком случае пока) простым и естественным способом человеческого бытия. Но мы официально даем обет соблюдать ее, считая единственно возможной системой западного мира, по сей день она продолжает работать, поддерживаемая рядом полубутафорских подпорок, — в противном случае она обвалится, и мы совершенно естественно перенесемся в эпоху смут и беспорядков. Неразлучные пары Я знаком с молодым человеком по имени Гарри и девушкой по имени Джорджиана (как ни странно, это их подлинные имена), которые поженились в те счастливые радикальные предвоенные времена, когда в воздухе пахло экспериментом. Надо понимать, что как только первый прилив смущения схлынул, Гарри и Джорджиана могли бы оказаться «в свободном плавании». Узы этой пары оказались исключительно крепки, они были исключительно конгениальны и благополучно сохранили прелесть отношений первые четыре года семейной жизни. А потом они совершили два открытия: что они по-прежнему любят друг друга и что время, когда в целом мире для них не существовало других мужчин и женщин, прошло. Эти два открытия волей обстоятельств совпали с их внезапным приездом в беспечный и веселый Нью-Йорк. И Гарри по роду своих занятий оказался вовлечен в ежедневные контакты с десятками очаровательных и свободных молодых женщин, а Джорджиане начали уделять внимание с полдюжины очаровательных и свободных молодых мужчин. Казалось, их брак вот-вот разобьется о скалы. Мы отвели им полгода, самое большее — год. Чувствовалось, что дело слишком плохо, ведь по большому счету они любили друг друга, но, несомненно, были обречены волей обстоятельств, — кстати говоря, они и по сей день счастливо живут вместе и собираются прожить так вечно. Ревность укрепляет любовь Думаете, они решили, что лучший способ сохранить друг друга — верность на добровольной основе? Нет. Или же они договорились не вмешиваться в жизнь друг друга? Тоже нет. Наоборот, они принялись истязать друг друга, ввергая себя в состояние дикой, безрассудной ревности, и это полностью решило проблему менее чем за неделю. Что бы там ни утверждали сентименталисты, ревность — величайшее доказательство и опора любви. Гарри и Джорджиана, ведомые неумолимой логикой ревности — несчастной, оскорбленной, древней ревности, — были вынуждены пойти на уступки друг другу. Они сошлись на том, что единственный разумный путь для них — всегда и всюду быть вместе. Ни Гарри не встречается с женщинами наедине, ни Джорджиана не принимает мужчин, если Гарри нет рядом. Женщины за шестьдесят и мужчины за восемьдесят — не в счет. Теперь Гарри не говорит: «Как, ты против того, чтобы я сводил Клару в театр? Что за ерунда! С чего это? Ведь ее муж — один из моих лучших друзей!» А Джорджиана не парирует: «Как, ты бесишься из-за того, что я сидела рядом с Огастесом? Что за ерунда! С чего это? Ведь у него на макушке три волосины в два ряда!» Опасные посягатели Им известно, что жены лучших друзей и мужчины с тремя волосинами в два ряда опаснее всех прочих. Кто угодно может защитить свой кров от вторжения Аполлона и Венеры, но вот за косолапым увальнем и дамой с честными веснушками надо следить в оба. Если Гарри отправляется в поездку, Джорджиана едет с ним. Смешанные вечеринки они посещают только тогда, когда могут пойти вдвоем, и стоит возникнуть хоть малейшему намеку на ревность, оба не сводят друг с друга глаз. Можно подумать, что я здесь описываю взаимное добровольное рабство — этакие «подкаблучник» и «душечка», — однако в случае Гарри и Джорджианы, поскольку они оба крайне взвинченные и чрезвычайно привлекательные молодые люди, это положение имеет неоценимое преимущество и срабатывает превосходно. Насчет «совместимости» Родовой опыт (этот выживший из ума старикашка, у которого в голове изредка всплывает несколько готовых истин) обнаруживает некоторые моменты, ужасно неблагоприятные для утвердившейся моногамии. Два самых очевидных из них — огромная разница в возрасте и окружающая обстановка чрезмерных алкогольных возлияний. Оба фактора проявляются в основном среди состоятельных классов. На днях в беседе об успешных браках дама — эксперт по проливанию бальзама на душу — упомянула о «духе добросердечия» между мужем и женой, как будто добросердечие — это водопроводный кран, который можно открыть, когда захочется, и прикрутить, когда вздумается. Она толковала об «интеллектуальной совместимости». Это одно из ее коронных словосочетаний. Беда в том, что ужасно трудно определить, насколько интеллектуально совместимы влюбленные, — они блефуют и врут, скрывают и выдают за правду интересы, которые ни за что не материализуются после того, как отзвучат торжественные и невнятные слова у алтаря. «Петтинг-вечеринки» Но есть ряд существенных предпосылок для успешной моногамии, о которых не пишут в женских журналах. Может, и найдется когда-нибудь гений, который сумеет открыть молодежи физиологические факты, не раня ее чувств и не рискуя вызвать у нее яростное отвращение. Длинный список современных «книг о сексе» хотя и может представлять некоторую ценность для женатых людей, не оказывает на молодежь абсолютно никакого эффекта, если не считать, что они усиливают плотское желание, а порой напрочь убивают самую сущность романтических отношений. Вот и бросаем жребий, выбирая из двух зол: или знания, приобретенные таким образом, или полное невежество. И все-таки — нужны нам подобные знания до брака или после? И почему? Термин «петтинг-вечеринки» лишь недавно стал чуть ли не общеупотребительным для «вечерних приемов» среди представителей высшего и среднего классов, но в более примитивных сообществах продолжительные плотские ухаживания всегда предшествовали браку. Это естественные ухаживания без намека на разврат. Романтические, незапятнанные. Не ультрасовременные, а глубинно-древние приготовления к супружеству. С другой стороны, я слышал, как умные люди отзывались о петтинг-вечеринках так, словно они были случайными аморальными явлениями в нематериальном мире, вместо того чтобы считать их предисловием, призванным по своей природе смягчить различия между жизнью в браке и вне брака. Мы навесили им новые ярлыки — «в браке» и «вне брака», причудливым образом связав их с коктейлями, опиумом, фильмом «Шейх» и сплошным развратом, но они существовали всегда, и хочется надеяться, что будут существовать и впредь. Один из любимейших вопросов в недавнем споре: «Что за жена получится из девушки, у которой до замужества было множество петтинг-вечеринок?» Ответ на него таков: никто вообще не знает, какая жена получится из любой девушки или женщины. Однако спрашивается, должна ли она отказаться от участия в петтинг-вечеринках после того, как выйдет замуж? «В чем виноват поцелуй?» В каком-то смысле — да, должна. Девушка — ветеран многочисленных петтинг-вечеринок, видимо, с рождения имеет повышенную тягу к любовным утехам. И она будет более расположена к романам после брака, чем девушка, которой никакие вечеринки не нужны. Но в чем виноват несчастный поцелуй? Это же вопрос темперамента. Паникер верит не в причинно-следственные связи, а в то, что одно следствие порождает другое следствие. И может оказаться правдой то, что петтинг-вечеринки имеют тенденцию гасить стремление погулять после замужества. Девушка, которая уже до свадьбы знает, что в мире не один-единственный мужчина и что всем мужчинам известны одни и те же слова любви, после брака менее склонна блуждать тут и там в поисках возлюбленного более романтического, чем ее муж. Она уже открыла для себя, что разнообразие и вполовину не так велико, как кажется. Но если бы петтинг-вечеринки обрели свое название в тысяча девятьсот тринадцатом году, мы с уверенностью могли бы утверждать, что именно они стали причиной войны. Куда более достойный козел отпущения — семья с одним ребенком. Ибо в пылу экономической борьбы такая семья стала почти полностью американской институцией. Женщина с одним ребенком почему-то более беспокойна, более несчастна, более нервна и более склонна любой ценой добиться внимания мужчин, нежели многодетная женщина или женщина вовсе без детей. Дитятко часто становится несносным и нудным и постоянно служит поводом для жарких дискуссий за обеденным столом. Непонятно почему, но оба родителя не отказывают себе в удовольствии терять терпение и достоинство в присутствии единственного ребенка. В присутствии двоих они бы сначала подумали. За «легкий развод» Ну вот, я обсудил много всякого, угрожающего то честной и устойчивой семье, то, напротив, семье порочной, вместо того чтобы предложить средство, которое за двенадцать уроков поможет создать рай в каждом доме. Моя вера в то, что все эти вопросы стоит решать, совершенно бесплодна, я могу тщательно рассматривать предмет лишь под одним определенным углом. С конструктивной точки зрения могу сказать только, что верю в ранний брак, легкий развод и многодетность. В итоге ничто не может омрачить тот отрадный факт, что неподдельно счастливый брак в условиях исключительной моногамии — один из пяти, десяти, а порой я думаю, что один из ста — есть наиболее полное и удовлетворительное состояние бытия в этом несколько депрессивном мире. Перевод Е. Калявиной