Жертва офисного харассмента: главное — молчи
Когда над тобой надругались где-то в безлюдном парке, ты постараешься больше никогда не проходить мимо этого места. Но если это случилось на работе, ты вынуждена, несмотря ни на что, приходить туда снова и снова. Держать лицо и стараться не попадаться на глаза человеку, который посмел тебя касаться. Более того, такой насильник может даже приказать тебе сделать ему чашечку кофе. И ты сделаешь. Будет отпускать остроты, пока ты ставишь чашку ему на стол. И это в лучшем случае. Потому что теперь ты уже знаешь, его стола следует бояться. Но не переживай. Ты уже прошла обряд инициации. Придут новые сотрудницы. Молодые и неопытные. Он будет занят ими. А ты — отработанный материал. Главное — молчи. Каждый насильник рассчитывает, что жертва не заговорит. Нет жертвы — нет преступления. Все же логично. Они и правда предпочитают молчать. Возможно, это страх. А может, желание поскорее забыть омерзительные сцены перевешивает желание быть отмщенной. Но все это ровно до того момента, пока не заговорит первая. Когда становится очевидно, что ты не одинока в своем унижении, то говорить становится легче. И выясняется: «Нам всем есть что вспомнить». Это даже иногда приводит к тому, что негодяй получает по заслугам. Так, журналист Сергей Простаков, которого обвинили сразу несколько сотрудниц, после всех этих твиттов заявил об уходе с должности и сально извинился. — Я хочу попросить прощения у всех девушек, которых обижал, которым мое поведение показалось оскорбительным. Я искренне раскаиваюсь в том, что я так себя вел с вами. Я никогда не хотел никого обидеть или оскорбить, — пишет он, прощаясь с должностью. Трогательно, правда? На самом деле нет. Включаю типичную девушку и начинаю цепляться к словам. «Попросить прощения у девушек, которым мое поведение показалось оскорбительным» — серьезно? Показалось, значит. Видимо, креститься надо было тем девушкам, вот и не казалось бы, что какой-то левый дядя пытается залезть под юбку. «Я никогда не хотел никого обидеть или оскорбить» — это вообще неприкрытая ложь. Хотя бы раз в жизни все мы хотели кого-то обидеть. И только господин Простаков свободен от всякой человеческой гнусности и никогда и никого не хотел. Возможно, он имел в виду не «никого» и не «никогда», а подразумевал своих жертв, к которым и обращается? Тогда надо формулировать точнее (вы же редактор). Или нужно быть очень уверенным в себе человеком, чтобы считать, что твои домогательства — это не оскорбление, а комплимент. Но оставим в покое Сергея Простакова и других лиц, чьи подвиги точно так же всплыли в «Твиттере». Тем более, что такие вещи, как домогательство или насилие со стороны вышестоящих руководителей — это история не только про крупные компании и огромные столичные офисы. Таких историй полно и в глубинке. И очень часто именно в медиасреде. В прошлом году на всю страну громыхнула история про изнасилованную журналистку из Великого Новгорода. Редактор местной газетки тоже решил, что он выше по должности, телосложением крепче, а значит, ему и позволено больше. Несмотря на то, что город маленький, жертва молчать не стала, история получила огласку на всю страну. А сколько женщин предпочли не выносить сор из избы, редакции, офиса? Любое насилие над женщиной в нашей стране многие годы воспринималось как что-то нормальное. Можно было, конечно, открыть рот, но исключительно в узких кругах и желательно шепотом. Еще совсем недавно наши женщины, побитые и запачканные, смотрели на заокеанских мисс и миссис, для которых «раздевал глазами» уже, в принципе, достаточное основание, чтобы бить тревогу или идти в суд. Русская женщина очень и очень многое готова списать на состояние алкогольного опьянения (любимое оправдание всех насильников), на издержки воспитания, на ретроградный Меркурий. Но самое смачное: я, наверное, сама виновата? Конечно, дорогая. Ты и только ты. Ты виновата, что привлекательна, устыдись этого. Ты виновата, что деловой костюм выгодно подчеркивает твою фигуру. Ты виновата, что осталась на протокольном мероприятии дольше позволенного и оказалась рядом, когда твой шеф выпил. Ты виновата, что он не верен своей жене и что ему мало просто сидеть в своем директорском кресле — нужны подтверждения власти. Ты виновата, что можешь стать таким подтверждением прямо на рабочем столе. И чем больше ты будешь плакать и просить не трогать тебя, тем больше будет то самое пьянящее ощущение вседозволенности. Звучит как бред, да? А сколько женщин именно так и рассуждают, когда вечером часами пытаются смыть с себя едкую пленку рабочего дня. И даже когда не дошло до стола — липкие взгляды тоже тяжело смываются. Вульгарные комментарии. Грязные предложения. Все это не оставляет следов. В суд с претензией «он на меня похабно посмотрел, поправил мне прядь волос и сказал, что я аппетитная», не обратишься. Засмеют же. Вот и остается либо молчать, либо не выдержать и выкрикнуть обиду куда-нибудь в «Твиттер». От жертв ждут молчания. Но если они начинают говорить, это может что-то изменить. И какая-то девушка придет на работу в платье, не опасаясь, что его разорвут. Многие удивятся, но женщина работает, чтобы обеспечить себя и помогать людям. Но уж точно не за тем, чтобы стать сексуальным объектом. Акция не распространяется на красивые служебные романы, но это уже совсем другая история.
