О чем пишут женщины
На рубеже 1990–2000-х годов основные открытия были связаны с женскими именами. Читательское неприятие возникает в том случае, когда литература кажется слишком женской, когда там чересчур откровенно проговорены какие-то нутряные гендерные вещи. Как, например, в случае с Евгенией Некрасовой (ее «Калечина-Малечина», «Сестромам»). И вторая причина — когда эта литература посвящена сугубо женским физиологическим переживаниям. В данном случае она не то чтобы вызывает неприятие, но желание задвинуть ее подальше в женский сегмент. Так происходит с «Посмотри на него» Анны Старобинец. Интересно, что сейчас очень-очень женским жанром становится нон-фикшен, потому что на повестке дня у нас «травмоговорение» — попытка рассказать о пережитом, поделиться своей травмой и тем самым переработать ее. А поскольку у нас в культуре сегодня очень много травм женских (насилие, отношения с семьей, с матерью, с детьми, беременность, роды), такого рода литература привлекает внимание. В 1990-х, кстати, были мужские проблемы — армия, война, силовики, потерянное поколение. Тогда массовые жанры были отданы мужчинам, если не считать детской и подростковой литературы: в ХХ веке она (за исключением таких корифеев, как Маршак, Михалков, Заходер), была в принципе отдана женщинам. А когда женщина заходила в классические мужские жанры (детектив, военную прозу, семейную сагу), она в какой-то мере играла с читателем. Использовала мужские «фишки», но переосмысливала их на свой лад. Поэтому в женских детективах появляется эмоциональная окраска. Там уже не так важно, кто убил и как расследовать, важно, какие эмоции сопутствовали совершению преступления. Сейчас женская литература движется в сторону сближения фикшена и нон-фикшена. Читателю перестает быть интересен роман, написанный целиком на вымышленном материале. Женщины очень быстро начинают осваивать эту сферу, сближая документальность и вымысел. И пишут тексты, которые могут быть восприняты как то, что происходит с лирическим героем, и как то, что происходит с автором. Это попытка справиться со своей травмой, передав ее лирической героине. И никто пока не определился, как расценивать такую литературу — как человеческий документ или как художественное произведение. Много новых имен сегодня не появляется, но интересно, что прежние авторы начинают работать в новых жанрах и новых литературных системах. И с женщинами это происходит чаще, чем с мужчинами.
