Арарат и Екатерина Кещян: «У нас неаполитанская семья!»

Супруги признаются, что притирка у них идет до сих пор. Подробности — в интервью

Такие разные и все-таки вместе. Арарат Кещян и его жена Екатерина познакомились девять лет назад благодаря общему проекту. Они достаточно долго друг к другу присматривались, но самое интересное началось уже после свадьбы. Как шутит сам актер, у них неаполитанская семья. Однако любовь помогает преодолеть все трудности и противоречия. Подробности — в интервью журнала «Атмосфера». — Екатерина, насколько вообще важен штамп в паспорте? Вы почувствовали какие-­то существенные изменения, когда стали женой? Екатерина: На самом деле, фактически штамп ничего не меняет. И здесь я опираюсь не только на личный опыт, но и на опыт пар, с которыми работаю (у меня свое свадебное агентство). Но для женщины это значит многое. Появляется внутренняя уверенность в завтрашнем дне. Когда женщина, находясь с мужчиной в гражданском браке, говорит, что ее все устраивает, она лукавит. Чаще всего не заключать брак — это инициатива мужчины. Но бывают ситуации, когда и женщина выступает против. Люди просто не хотят брать на себя ответственность, есть какие-­то страхи. Если спросить меня, обязательно ли заключать официальный брак, я скажу, что да. Не обязательно делать свадьбу — вот как раз это не имеет значения. Значение имеют только ваши отношения. — Но вы свою свадьбу играли четыре раза… Екатерина: Да, у нас было четыре свадьбы и венчание. Но все свадьбы были не традиционными, а какие хотели мы сами. Я бы не променяла эти четыре торжества, праздника на одну традиционную свадьбу — со сборами невесты, регистрацией брака, банкетом. Арарат: Мы хотели тихо расписаться в узком кругу близких, и ночью мы улетали в Таиланд. Но на нашу роспись собралось очень много людей, поэтому пришлось после нее все же поехать в ресторан. А уже после — в аэропорт. В Таиланде у нас была красивая церемония. Когда мы вернулись в Москву, оказалось, что очень много людей хотят с нами отметить это событие. В итоге мы насчитали шестьдесят человек! А это уже настоящая свадьба! Мы отмечали в Москве, в Казахстане. Гуляли, как положено! А через два с половиной года у нас было венчание. — Знаю, что вы познакомились со второго раза… Екатерина: Да, я тогда работала в кинокомпании. Я знала, что Арарат занят в наших проектах, но никогда не видела его на площадке. Мы действительно знакомились два раза на вечеринках после окончания съемок. В первый раз он меня не запомнил, а во второй сам подошел знакомиться. Мы обменялись телефонами, начали общаться, не пытаясь произвести друг на друга впечатление. Сближение происходило постепенно. Был момент, когда Арарат испугался, что мы стали слишком часто друг другу звонить. Сказал: «Надо снизить градус наших отношений». (Смеется.) Я ответила: «Не заморачивайся, пусть все идет как идет». А через месяц мы улетели в Доминикану. Провели вместе чудесные десять дней. Нам было настолько хорошо, что я поняла: это мое. Я хочу быть с этим человеком. И потихоньку начала показывать, что мне можно доверять. Арарат: Сначала мы дружили, присматривались. Я уже не юноша, за спиной был некий жизненный опыт, и не могло сразу что-­то щелкнуть. Не было такого: увидел и влюбился. Но за время общения это произошло. Екатерина: Знакомство с мамой тоже сыграло роль: мы сразу друг другу понравились. — Арарат, вы устроили Кате смотрины? Арарат: Мама прилетела в Москву на премьеру фильма, и они познакомились, быстро подружились. Тест был, но Катя его прошла. — Чтобы брак был крепким, важно, чтобы у людей были схожие ценности… Арарат: Мы стали жить вместе по одной причине: Кате важны те же семейные ценности, что и мне. Но при этом мы очень разные. До сих пор притираемся: можем обняться так, что душа в душу вой­дет, а можем целый день не разговаривать. У нас неаполитанская семья. — Кто первый идет мириться? Арарат: Мне кажется, что чаще я. Я человек отходчивый. Екатерина: Темпераментный у нас Арарат, я-­то женщина спокойная. Могу покричать, но внутри у меня штиль. Арарат армянин, они чтят традиции семьи, сейчас мало кого так воспитывают. И у меня перед глазами был пример — семья отца, где все родственники друг за друга горой, поддерживают. В данном аспекте мы сошлись: для нас очень важны близкие люди. При этом у нас и огромный список нестыковок. Но мы очень любим друг друга и работаем над отношениями. — Сложно притирка шла? Екатерина: Притирка началась года через три, когда появился первый ребенок. Я вышла замуж в двадцать три года, Арарату было тридцать три. Разница в возрасте солидная. Произошел психологический перенос: я была маленькой хорошей девочкой, а он — сильным мужчиной, титановой стеной, за которой можно укрыться. Но когда родилась дочь, все стало трансформироваться, я начала ощущать себя по-­другому. Я увлекаюсь психологией, саморазвитием, духовными практиками. Арарат в этом смысле довольно консервативен. Арарат: Сейчас все стали психологами, это модный тренд. Я прислушиваюсь, что-­то могу взять на заметку, но полностью впустить это в свою жизнь или заменить этим что­то важное — нет, вряд ли. Я с уважением отношусь к интересам Кати. Женщина, которая целыми днями занимается только домом, может сойти с ума. В регионах бабушки и дедушки ближе, они могут побыть с детьми. В Москве без няни не обойтись: днем она с детьми, а мы занимаемся своими делами. И если это не мешает нашему семейному укладу — пожалуйста. Но если мы настолько увлекаемся своими работами и хобби, что не знаем, как хорошо уже читает и как красиво рисует наша дочь Ева, — считай, мир рухнул. — Раньше вы придерживались патриархальных взглядов, даже в интервью говорили: женщина должна знать свое место. Арарат: Я от своих взглядов не отказываюсь. Женщина должна знать свое место, но все зависит от того, с какой интонацией это прочитать. Я хотел сказать, что у мужчины и женщины есть свое место в жизни, своя зона ответственности. Это веками сложившиеся каноны. Каждый должен отвечать за свой «фронт». Если кто-­то хромает, то конструкция ломается, шестеренки летят. Екатерина: Мужская и женская энергии очень разные. У мужчины она более сильная, агрессивная: он — про дела, а женщина — про любовь и мягкость. Но это не значит все время стирать, убирать и мыть посуду. Я веду два бизнеса, но у нас есть помощница по хозяйству, у детей — няня. Необязательно все делать самой — достаточно умного контроля. И история про то, что у мужчины и женщины своя зона ответственности, у нас все равно сохраняется. — Мужчины, особенно восточные, большое значение придают кухне… Арарат: Кухня — очень важный для жизни семьи орган, она должна быть «живая». Тогда дом и семья будут «дышать». Кухня — это не просто посуда и место, где раскладывают еду. Я люблю поспать, и когда мы приезжаем в Сочи, мама использует «запрещенное оружие». Если ей кажется, что я слишком долго не спускаюсь, она начинает готовить что-нибудь вкусное. И этот аромат определенных специй (ее набор), эти запахи, которые разносятся по дому, тонкими лапками за меня цепляются, выманивают меня из кровати. Я армянин, привык к определенной кухне. Во-­первых, к национальной, во-­вторых, к маминой. И есть блюда, которые в моем меню периодически должны появляться. Катя достаточно быстро изучила эти рецепты. Екатерина: Я научилась у мамы Арарата готовить все блюда, которые он любит: мне важно, чтобы ему было хорошо. Но это не значит, что я весь день стою у плиты. Хотя вчера, например, решила сварить фасолевый суп в двенадцать ночи. (Смеется.) Мне было в удовольствие: до этого я неделю не готовила. Главное, чтобы между людьми случилась договоренность, не было обиды, недосказанности, несбывшихся ожиданий. Я за разумный баланс. И если мне срочно нужно на работу, а у няни выходной, Арарат побудет с детьми и не будет возмущаться, что это не мужская обязанность. — Арарат, мужчины обычно мечтают о наследнике, а вы во всех интервью рассказываете, как хорошо, что у вас дочки. Почувствовали эту энергию обожания, нежности? Арарат: Я только позавчера прилетел из Сочи, мы сидели с друзьями в мужской компании, и зашла об этом речь. Все сошлись на том, что мечтаем мы о пацане, но когда появляется девочка — понимаешь, какое это счастье. Пацан — здорово, с ним можно обсудить хоть и детские, но мужские темы. Но невозможно устоять перед нежностью любящей тебя дочери. Вот лежу на диване, а Дианочка подошла, аккуратно прижалась, голову мне положила на плечо, обняла: «Папочка, я хочу полежать с тобой». Сомневаюсь, что мальчишка бы так поступил. Скорее, прыгнул бы на кровать с разбегу. А девочки — это нежность. Екатерина: Изначально Арарат хотел сына. Помню, мы поехали вместе на УЗИ, чтобы узнать пол ребенка. А мне очень рекомендовали этого врача: мол, он всегда точно смотрит. И доктор говорит: «У вас будет девочка». Арарат очень расстроился. А я расстроилась из-­за него. Сели в машину, я — рыдать: «Что тебе, девочка не человек?!» Он был шокирован этой новостью, но потом свыкся, а через год после рождения Евы уже кайфовал от того, что у нас дочка. А когда родилась Диана, он взял ее на руки и говорит: «А давай и третью девочку родим». Я замечаю, что он и сам изменился, стал мягче. — Многие родители стараются с детства загрузить детей кружками: мол, это поможет в дальнейшей жизни… Екатерина: Я не сторонник подобной идеи. Я даже с психологом говорила. Это амбиции родителей, они тешат свое самолюбие и исполняют несбывшиеся мечты. Ближе к школьному возрасту дети сами начинают проявлять интерес к каким-­то занятиям. А с трех лет нагружать не надо. Наша няня — с педагогическим образованием. Благодаря ей старшая дочка умеет читать, писать, считать. Прекрасно рисует, играет в шахматы. Арарат: Я согласен с тем, что детей надо чем-­то занимать, особенно в эпоху гаджетов, чтобы они не все время в телефоне сидели. Но, считаю, и ничего хорошего нет в том, что ребенок не видит воздуха вокруг: идет с одного кружка на другой и к вечеру уже просто с ног валится. Должно быть детство. Вот в Сочи дочки отрываются — там у них двоюродные-­троюродные братья и сестры, минимум пять-­шесть человек бегают по двору. Всегда зовем в гости детей. Эта часть менталитета на юге: контактность, большая семья, родственные отношения. — Сочи для вас — место силы? Арарат: Да, там совсем другая энергетика. Два года назад я построил там дом по своему проекту. И теперь за ним ухаживаю, поддерживаю порядок, и он мне отвечает любовью. Помню, был момент, такую злость испытывал на подрядчиков, которые меня подвели, обманули. Думал, всем ноги поотрываю! (Смеется.) Но на Новый год, когда мы только въехали, я лег на ковер, уставился в потолок и сказал: «Я всем все прощаю». Внутреннее спокойствие пришло. Это мой любимый, теплый дом. Карантин мы там провели. В Москву не хотелось возвращаться ни мне, ни Кате. Наверное, пришло время жить там, где тебе комфортнее. Мне уже неинтересно в Москве, я не бываю в тех местах столицы, где был раньше. Вот бы устроить свои дела так, чтобы жить в Сочи и работать в той сфере, где я занят. Я очень на это надеюсь. — Вам еще интересна актерская профессия? Знаю, что вы хотели попробовать себя в режиссуре. Арарат: Я пошел учиться на режиссера. К сожалению, дипломную работу пока не снял. Но бросать это дело не собираюсь, в моих ближайших целях стоит работа в этом направлении. Кстати, взгляд с другой стороны камеры помог мне и по-­другому взглянуть на актерскую профессию. Некоторых ошибок, которые я мог допускать, теперь не допущу. Режиссура очень помогает актеру. По крайней мере, глаза в актерской профессии у меня гореть не перестают, мыслей оставить ее не возникало. Мне это доставляет удовольствие. — После проекта, который «выстреливает», как «Универ», достаточно сложно было найти что-­то другое, не опустить планку? Арарат: Это зависит не только от таланта актера, а еще и от режиссерской смелости. Его задача — увидеть актера в другом образе. Утверждать, что шлейфа амплуа не остается, — не совсем правильно. У любого режиссера или продюсера есть страх, что утвердившийся за актером образ может помешать создать другой, часто бывает, что актеру не дают вырваться из его амплуа или он сам этого не хочет. Но в кино достаточно примеров, когда из успешного и утвердившегося образа актеры выходят, играют другие роли и продолжают свою карьеру. Здесь еще важно, какую именно роль актер исполняет в долгоиграющем проекте. От слишком яркого, комичного и гротескного образа избавиться сложнее. Если говорить про меня, то избавиться от Майкла было бы нетрудно, если бы это не продолжалось десять лет. Это очень большой срок. Впрочем, мне периодически удавалось сниматься и в других проектах. А передача «Не факт», которую я веду, представляет меня совершенно в ином качестве — искателя приключений. И если ориентироваться на отзывы в соцсетях, то сегодня Арарата Кещяна ассоциируют уже с ней. — Но планируется продолжение истории «Универ. Старики»… Арарат: Да. Разумеется, кардинально перевернуть своих героев не удастся, зрители их любят. Но тем не менее вчерашние студенты повзрослели, они существуют в другом мире и говорят о других проблемах. Я передам Майклу свой жизненный опыт. (Улыбается.) — Екатерина, а вы интересуетесь творчеством мужа? Екатерина: Конечно. Из актерского суеверия он не любит говорить о чем-то заранее, но в целом я знаю, что происходит в его творческой жизни. Есть то, что еще не реализовал, это касается и ролей, и режиссуры. Но тем не менее я считаю, что все прекрасно. Из-­за пандемии многие съемки приостановлены, но у Арарата ожидаются премьеры. — Одна из них — сериал «Отпуск» на ТНТ, и там герой кардинально другой: жесткий, циничный олигарх. Арарат: Да, это далеко не Майкл, абсолютная противоположность! Я достаточно долго не соглашался на участие в этом проекте, были вещи, которые мне не нравились, но мы их обсудили, доработали. И главным фактором для меня стал не сценарий, не гонорар, а то, что я могу попробовать новый образ, которого у меня еще не было. Именно за этим я и пошел. Насколько он у меня получился, мы скоро увидим в эфире. — На кого ориентировались в создании своего персонажа? Арарат: Был человек, от которого я подпитывался. Когда я начинал подготовку к этой роли, режиссер сказал: «Сделай что-­то похожее на Артака Гаспаряна» (это наш хороший друг, бывший участник команды КВН «Новые армяне»). Я удивился: «Это же совсем другой типаж, невысокого роста, худощавый». — «Сделай похожего на Гаспаряна, только крупного и с бородой». Но для меня был ближе герой Энди Гарсии — владелец казино в картине «11 друзей Оушена». Вот, наверное, на него я равнялся в большей степени. Съемки были в Геленджике, мое детство тоже прошло в южном городе, определенная близость менталитета присутствовала. Поэтому я чувствовал себя комфортно. — Как вы обычно проводите отпуск с семьей? Арарат: Когда появляется такая возможность, первые несколько дней у меня абсолютно лежачий отдых: море, бассейн. Я не подхожу к телефону, играю с дочками, расслабляюсь. Но через некоторое время уже возникает желание куда-­то поехать, посмотреть достопримечательности. Практически всегда мы берем машину в аренду — и едем за яркими эмоциями. А есть у вас потребность отправиться в путешествие вдвоем, без детей? Екатерина: Раз в два-­три месяца хотелось бы на несколько дней куда-­то уезжать. Раньше мы так делали — то в Европу, то в Ереван. Мы любим такие поездки, это перезагружает. Арарат: Движок семьи работает на эмоциях. А без романтики мы движемся как на бензине, по инерции. Утром забросили детей в школу, разбежались, вечером встретились, перебросились парой фраз — и все, спать. С романтикой же все иначе! Вечером запрыгнули в машину, взяли кофе, покатались по закоулкам, ночной Москве, посидели в кафе. Отношения без романтики — серость! Периодически нам с Катей удается куда-­то выбраться вдвоем хотя бы на пару дней. Несколько раз были в Англии. Но пока не можем уехать от детей надолго. Мы еще и не насытились общением с дочками, хочется с ними быть. Практика показала, что, даже уезжая на два дня, мы начинаем скучать, начинаются видеозвонки, хочется увидеть эту мелочь счастливую, посмотреть, чем они занимаются. — Екатерина, вам важно, чтобы муж был другом? Екатерина: Не все, что я могу рассказать подругам, я расскажу мужу. Не потому, что я ему не доверяю, просто у нас несколько другой формат отношений. Есть вещи, которые мы не позволяем себе друг при друге делать или обсуждать, сохраняя некую интимность. Арарат — самый близкий мне человек, а вот друг — нет. Я не хочу дружить с мужем, он мне для другого нужен. (Улыбается.) — Арарат, если появится какая-­то проблема, трудности, с кем вы поделитесь? Арарат: Проблему, касающуюся только меня, я ни с кем не стану обсуждать. Да и зачем грузить других? Перед глазами у меня был пример отца, спокойного, рассудительного, обладающего аналитическим умом, — я не помню, чтобы он кому-­то жаловался. Он все решал сам — танк! Я стараюсь поступать так же. Если я буду обдумывать проблему наедине с собой, больше вероятность, что найду правильное решение. Катя научена опытом, что,когда я о чем-­то размышляю, меня лучше не трогать, идет перезагрузка. Она порой говорит, что я лишний раз депрессую, негатив в себя впускаю. Но у нас разное видение ситуации. Я лично считаю, что это попытка анализа и поиска решений. Но если это глобальные проблемы, с которыми я не могу справиться, у меня есть несколько человек, с которыми я могу поделиться. — Катя, вас бы удивило, если бы Арарат начал вам рассказывать о проблеме, которая его мучает? Екатерина: Нет, но я бы восприняла это положительно. Он работает над тем, чтобы проявлять больше эмоций в этот мир. В нашем обществе мальчикам это запрещается, в особенности в восточных семьях. Считается проявлением слабости. На мой взгляд, когда ты делишься чем-­то, это сближает. И могу сказать, чем дальше, тем больше наши отношения становятся открытыми, у нас появляется больше взаимопонимания, доверия, тепла. За восемь лет мы вместе прошли огонь, воду и медные трубы. И когда многие пары расстаются, мы нашли в себе силы повернуться друг к другу, простить, принять и зашагать дальше вместе.