Полеты во сне и наяву

Белла Шагал поверила в талант будущего мужа еще тогда, когда в него мало кто верил. Она тала не только женой Марка Шагала, но и его единственной музой.

Июль 1915 года в Витебске был расцвечен яркими красками. А 7 июля — день рождения восторженного молодого художника Марка Шагала — и вовсе напоминал его палитру. Желтая краска — солнце. Лазурь — небо. Карминнокрасные цветы. Изумрудная зелень, ослепительно белое облако, фиолетовая заводь, серебристые крыши уютных домиков. Марк уже точно знал, что станет великим; он был влюблен — и влюблен взаимно. Тем далеким летом все птицы пели для него и его невесты — Беллы Розенфельд. Все цветы расцветали для них, и сам ветер, кажется, нашептывал нежные слова.

В день рождения Марка Белла решила украсить его скромную комнатку: в ход пошли цветные шали и букеты. Тонкие запястья Беллы, ее черные кудри, темное платье со строгим белым воротничком, шумящий за окном городок, цветы и шали — Марк запечатлел для нас и этот удивительный день, и свою Беллу. Одна из самых известных его картин, «День рождения», открыла целую эпоху в творчестве художника. Эпоху Беллы… Даже в портретах других женщин то и дело проступают черты любимой жены. «Вся в черном или белом, она пролетала сквозь мои холсты, направляя мое искусство. Я не закончил ни одной картины и ни одной гравюры, не спросив у нее: да или нет».

А Белла тоже оставила воспоминания, где рассказывает свою историю жизни. С нескрываемым восхищением говорит о создании той самой картины — «День рождения», как Марк выдавил краски — красную, синюю, белую, легко смешал, превратив ее саму — юную невесту — в поток цвета. Обнявшись, влюбленная пара — художник и его муза — полетели по украшенной комнате, слившись в почтипоцелуе. Сместились границы реального, восторг поднял Беллу и Марка в воздух.

Сколько раз потом тема полета будет присутствовать на картинах Шагала! Они будут кружить над сказочным Витебском, демонстрируя полную отрешенность от внешнего мира; а в «Прогулке» Марк за руку держит уже взлетающую Беллу, будто стремясь остановить ее, не отпустить от себя. Кто сказал, что люди не умеют летать? Они просто забыли, как были беспечными детьми или забыли чувство влюбленности — оно помогает оторваться от земли, превратиться в ветер, пролететь над зелеными лугами и маленьким уютным городком.

Шагал никогда не забывал этого. Прожив очень долгую — почти столетнюю — жизнь, он не забыл, каково это — воспарить в небо, всего лишь обняв любимую женщину.

Вокруг имени Марка Шагала всегда много споров. Франция, Израиль и Россия соревнуются — кому принадлежит Шагал? Во Франции он прожил все же большую часть жизни, 62 года. Корнями уходит в еврейский народ. Но родился и стал художником в Российской империи, в пригороде Витебска, который сейчас, собственно, относится к Белоруссии.

Спорят и о дате рождения Беллы Розенфельд. В большинстве источников указан 1895 год, это значит, что во время судьбоносной встречи Беллы и Марка ей было всего четырнадцать, а ему уже двадцать два. Другие утверждают, что год рождения Баси-Рейзы Розенфельд, именно так назвали девочку при рождении, имя Белла она выбрала себе позже, — младше своего возлюбленного Моисея Сегала (который позже назовет себя Марком Шагалом) всего на два года. Это больше похоже на правду.

Их навеки связал «русский Толедо» — так Илья Репин назвал провинциальный Витебск, городок, давший приют тысячам евреев. Именно там, на крутом берегу Двины, проходила «черта оседлости», которую еще Екатерина Вторая определила для поселения евреев. И Бася, и Мойша росли в многодетных семьях. Мойша был старшим в семье приказчика; отпуская его во «взрослую жизнь», отец швырнул ему двадцать семь рублей на художественное образование и велел больше денег не просить, пробиваться самому. Мойша уехал в Санкт-Петербург и поступил сразу на третий курс в Рисовальную школу Общества поощрения художеств, которую возглавлял Н. К. Рерих.

Бася, Башенька, как называли ее дома, была дочкой торговцев ювелирными изделиями, посещала театр, блестяще училась в престижной Алексеевской гимназии для девочек и даже получила по ее окончании серебряную медаль… Обучение решено было продолжить в Москве. Туда, на Московские высшие женские курсы, именуемые__ по фамилии их основателя «курсы Герье», и решили поступать две подружки, Бася Розенфельд и дочь витебского аптекаря Тауба Брахман. В 1907 году задул ветер перемен, еще не ставший тем ураганом, который разрушит весь привычный уклад жизни. Новая жизнь потребовала новых имен: Тауба Брахман стала Теей, Бася Розенфельд назвалась Бертой, а потом — Беллой.

Рыжая, веселая Тея все не могла выбрать, где же хочет учиться. Металась между курсами Герье и петербургскими Бестужевскими курсами. В итоге выбрала столицу, Санкт-Петербург. Там возобновила знакомство со своими витебскими приятелями, Виктором Меклером и Мойшей Сегалом.

Приехала на каникулы в родной Витебск и там взахлеб делилась со скромной бледной Беллой радостью: ах, как же она влюблена в своего художника! Кудрявый, светлоглазый, наш, витебский! Правда, его семья живет в бедняцком квартале Песковатики.

— Он такой талантливый! Рисовал меня обнаженной и сказал, будто я вся соткана из света, — захлебывалась восторгом Тея.

— Счастливая, — вздохнула Белла.

Ах, как ей хотелось бы, хоть немного, походить на бойкую Тею. Та легко знакомится и флиртует, и вызывающе хохочет, и играет на пианино, подбирая с ходу музыку к каким-то своим стихам.

Тея, конечно, не видела конкурентку в тихой Белле, Башеньке. В Витебск приехал Моисей, и Тея познакомила его с лучшей подругой. За шумной болтовней не заметила главного. Того, как посмотрели друг на друга кудрявый художник и задумчивая Белла. Не просто увидели друг друга, а узнали.

Так бывает, правда, очень редко. Такие встречи называют судьбоносными… Юноша пожал ее холодную руку с длинными хрупкими пальцами, чуть поклонился — шуточно-уважительно. Белла смутилась, спешно простилась и вышла на улицу. Его вдруг охватило чувство невосполнимой потери. А Тея все щебетала, смеялась, прижимала руки к горящим щекам.

— Пойдем на улицу! — предложила она. — Здесь так жарко.

Вышли на улицу. Ветер колыхал деревья, и Шагалу вдруг показалось, что вот-вот он сам поднимется в воздух, взлетит над городом и увидит с высоты птичьего полета, куда же исчезла прелестная девушка, с которой он познакомился несколько минут назад и так глупо потерял. Да вот же она! Стоит на мосту, одинокая, худенькая, в темном.

«С ней, не с Теей, а с ней должен я быть, — вдруг озаряет меня! Она молчит, я тоже. Она смотрит — о, ее глаза! — я тоже. Как будто мы давным-давно знакомы, и она знает обо мне все: мое детство, мою теперешнюю жизнь и что со мной будет; как будто всегда наблюдала за мной, была где-то рядом, хотя я видел ее в первый раз.

И я понял: это моя жена.

На бледном лице сияют глаза. Большие, высокие, черные! Это мои глаза, моя душа.

Тея вмиг стала чужой и безразличной. Я вошел в новый дом, и он стал моим навсегда...» — напишет позже Марк Шагал в воспоминаниях.

Как-то сразу и Белла поняла, что этот кудрявый художник — ее судьба. Родители были против: не о таком муже для своей образованной дочки мечтал богатый ювелир. Но Белла была настойчива, и родители, скрепя сердце, согласились на неравный брак. Однако сам Мойша стал задумчив и растерян.

Нет, он был уверен в своей любви к Белле, но не был готов связать себя узами брака прямо сейчас. Он так хотел учиться, повидать мир! Белла, как ни странно, поняла и приняла это. Внешне спокойно отпустила жениха учиться сначала к Баксту в Санкт-Петербург, а потом в блистательный Париж.

Их разлука затянулась на долгие четыре года. За это время Мойша Сегал сменил имя — стал на европейский манер именоваться Марком Шагалом. Легко влился в круг моднейших молодых людей Парижа. Именно там, на берегах Сены, он понял: настоящий художник на невидимых крыльях может свободно воспарить над людской толпой. Рисовать не так, как велят учителя, а так, как того требует сердце. Не быть похожим ни на кого, рисовать как дышать. Шагала заметили.

Белла вернулась в Москву продолжать обучение, в 1914 году получила диплом. Ее манила и сцена — за плечами были актерские курсы Станиславского. И летели, летели письма из Москвы в Париж, из Парижа в Москву. Четыре года в разлуке тянулись для Беллы бесконечно долго, для Марка пролетели как один миг.

Их новая встреча состоялась в Витебске, куда Марк приехал в 1914 году на свадьбу к сестре. Он думал потом уехать вновь за границу, а Витебск и бледная черноглазая девушка казались просто далеким полузабытым волшебным сном. Но стоило Шагалу лишь увидеть этот робкий, таинственный взгляд, как он понял: чувство живо. И именно оно может дать ощущение полета и безграничного счастья. Любовь и живопись, вот его топливо.

Через год он женился на Белле Розенфельд. В следующем, 1916 году родилась их единственная дочь Ида.

Белле все чаще снился полет. Начав его на волшебной картине Марка, они, будто подхваченные осенним ветром золотые листья, несутся куда-то и не могут остановиться. Куда их несет, куда летят? Буря Первой мировой войны, ураган революции, полуголодная, но такая счастливая жизнь в Петербурге. В 1918 году Шагал был назначен Уполномоченным по делам искусства в Витебской губернии. В честь годовщины Октябрьской революции с размахом украсил Витебск, открыл Школу искусств. Потом ветер перемен понес Шагалов в Москву. Семья поселилась в «доме со львами» на углу Лихова переулка и Садовой. Марк рисовал здесь свои знаменитые декорации для Еврейского театра, преподавал рисование в детских колониях. Но денег не хватало. Верная Белла продавала свои драгоценности — маленькой Идочке надо было хорошо питаться. Марк рисовал жену, рисовал дочку, города. Но советское искусство отторгало Шагала. В газетах картины его ругали и не понимали.

Кто-то произнес хлесткое словцо про Шагала: «староватор!» В противовес «новаторскому» абстракционизму. Ему стало ясно: на Родине он не будет понят никогда. Марк мечтал о Париже. Там, в мастерской «Улей», его дожидаются написанные еще в 1914-м картины.

В 1922 году в литовском Каунасе состоялась выставка работ Марка Шагала. Туда он приехал вместе с Беллой и Идой. Из Литвы семья переехала в Германию, а осенью 1923 года — в Париж. Здесь Марк по-настоящему счастлив. Он востребован, он — модный художник. Правда, работы из «Улья» пропали... Но он много и с удовольствием рисует, путешествует со своими любимыми девочками, женой и дочкой.

А в Европе становится неспокойно. Тучи нацизма сгущаются, и даже в Париже Шагалы уже не чувствуют себя в безопасности. 19 июля 1937 года в Мюнхене открылась выставка под названием «Дегенеративное искусство», на ней представлены и работы Шагала. В 1941 году Шагалы летят в Америку. Здесь можно было работать, можно было жить. Они наслаждались покоем, друг другом...

Белла заболела неожиданно. Болезнь горла, стрептококковая инфекция, в те времена могла стать смертельной. И хотя Ида каким то чудесным образом раздобыла драгоценный пенициллин, спасти Беллу Шагал не удалось.

Марк Шагал пережил Беллу на сорок лет. И другие женщины присутствовали в его жизни. Вирджиния Макнилл-Хаггард родила ему сына, а потом сбежала с любовником. На Валентине Григорьевне Бродской, Ваве, владелице лондонского салона моды, Шагал женился в 1952 году.

Но все эти сорок лет он вновь рисовал свою Беллу, даже когда писал портреты других женщин. «Долгие годы ее любовь освещала все, что я делал», — написал Шагал. Только с Беллой он испытывал полет в небесной лазури. А где-то внизу, едва различимо, но узнаваемо, проносились крыши домиков родного Витебска, парижская Эйфелева башня, зеленые луга, скрипач на крыше, дивные цветы и сказочные животные.

ПРЯМАЯ РЕЧЬ

Василий Вдовин, живописец, график, дизайнер:

— До середины XIX века искусство принадлежало дворянской элите. Наслаждаться им — в широком понимании этого слова — было дозволено лишь избранным. Позже оно стало уходить в народ. В этом контексте Шагал очень интересен тем, что он одним из первых в искусстве нашел самого себя и свое место в этом мире, а также смог выразить себя так, как считал нужным и правильным: как мог, как видел, как чувствовал. Темы самовыражения мучат каждого человека, художника в особенности, и многие погибают от непонимания.

А Шагал — яркий пример того, что благодаря искусству, которое он называл не фантазиями, а сутью своего существа, он смог запечатлеть для нас свой удивительный и неповторимый мир. То, что в картинах Шагала люди летают, говорит о том, что так он ощущал свою жизнь. Когда людям снится полет, это значит, что они счастливы. Но у Шагала полет из сна перешел на холст. Так он смог запечатлеть редкое чувство восторга, свободы и счастья.