Женщины с размахом. Истории российских предпринимательниц XIX века

Патриархальность vs независимость

XIX век стал переломным в ходе борьбы женщин за свои права. И в России, и в европейских странах в начале XX столетия женщины еще не имели избирательного права, не могли учиться в университетах, большинство профессий было для них закрыто.

В России начала XIX века зависимость женщины от воли мужчины в семье — дочери от отца, жены от мужа — фактически закреплялась на законодательном уровне. В Своде законов от 1866 года говорилось, что дети должны почитать родителей и принимать их волю; вступая в брак, девушка выходила из-под контроля родителей и переходила под крыло супруга.

В этом же документе (такое предписание было внесено в него в 1782 году) прямо сказано: "Жена обязана повиноваться мужу своему как главе семейства; пребывать к нему в любви, почтении и в неограниченном послушании".

Тем удивительнее, что, несмотря на господствующее патриархальное семейное устройство, в российском обществе была сфера, где женщина имела равные с мужчиной права: это ее имущественное положение. В законодательстве Российской империи действовал принцип раздельной собственности супругов. Это значит, что, вступая в брак, женщина не теряла прав на свое имущество, доставшееся от родителей, других родственников или купленное ею самостоятельно.

"В России каждый из супругов мог иметь свою отдельную собственность, они могли также покупать, дарить и продавать ее без согласия друг друга. Не существовало современного понятия "совместно нажитое в браке имущество". После женитьбы мужчина не получал прав на активы жены, как было в некоторых европейских странах, например в Германии, — рассказывает доктор исторических наук, главный научный сотрудник Института российской истории РАН Галина Ульянова. — По взаимному согласию супруги могли только пользоваться имуществом друг друга, например жить в доме одного из них".

На приданое, с которым девушка приходила в дом мужа, составляли опись: описывали все вплоть до стульев, столового серебра, наволочек и нижнего белья. В случае развода женщина имела право забрать по описи все свои вещи.

И хотя расторгнуть брак в XIX веке было крайне сложно, такая возможность существовала. А право женщины иметь свою собственность и финансы в некотором роде защищало ее от злоупотреблений мужа главенствующим положением в семье.

"Меня часто спрашивают, почему тогда в литературе мы встречаем сюжеты, в которых муж промотал имение жены, — говорит Галина Ульянова. — Все очень просто: жена давала мужу доверенность на управление ее имуществом и его продажу. Без доверенности распоряжаться ее имением, финансами муж не мог".

Истории, когда муж убеждением или моральным давлением получал разрешение супруги и тратил все ее деньги, случались, однако уже в конце XVIII века стало появляться все больше женщин, которые предпочитали самостоятельно вести свои дела, а нередко — и всей семьи.

"В XVIII веке в России правили четыре императрицы — в общем это более 60 лет, — говорит Галина Ульянова. — Это оказало сильное влияние на отношение к женщине как к управленцу. А единоличное владение женщиной имуществом, среди которого могли быть не только дом или имение, но и торговая лавка, фабрика или фирма, очень благотворно отразилось на развитии бизнеса и женского предпринимательства в России, и это касалось всех сословий".

Женщины идут в бизнес

Галина Ульянова приводит статистику: в 1814 году в Российской империи женщинам принадлежало 165 фабрик, в 1832 году — уже 484 фабрики, а в 1890-м — 2 тыс. При этом работали на каждом из таких предприятий не менее 16 человек.

Весь XIX век 80–85% предпринимательниц принадлежали к купечеству или дворянству. Остальные 15% — к мещанкам, крестьянкам, солдаткам, как называли жен солдат.

"Население Российской империи делилось на сословия — дворянство, купечество, мещанство, крестьянство, — объясняет Галина Ульянова. — В соответствии с сословной принадлежностью взимались и налоги за занятия предпринимательством. Например, мещане и крестьяне были небогаты. Доход таких предпринимателей должен был составлять до 500 рублей в год, поэтому они платили минимальные подати в казну, а иногда их и вовсе освобождали от уплаты налогов. Среди мещан было много крестьян, которые пришли работать в город; до отмены крепостного права в 1861 году они могли договариваться со своим помещиком и не занимались в деревне хлебопашеством, а жили в городе и платили ему оброк. Если дела у таких предпринимателей шли хорошо, они выкупали себя и свою семью у помещика и становились вольными".

У мещанок не было поддержки семьи, начального капитала, рабочей силы в виде крепостных, как у дворянок, они могли рассчитывать только на себя. Поэтому и предпочитали делать на продажу товары первой необходимости из местного доступного сырья: открывали свечные, салотопенные, мыловаренные, ткацкие и кожевенные мастерские. Сальные свечи, мыло, ленты, кружева, кожи для обуви и мебели пользовались огромным спросом у всех групп населения, поэтому у мелких предпринимательниц не было риска не продать их. С другой стороны, они могли работать, не обременяя себя крупными кредитами.

Разбогатевшие мелкие предприниматели поступали в купечество: в 3-ю гильдию принимались купцы с капиталом от 1 до 5 тыс. рублей, во 2-ю — от 5 до 10 тыс., в 1-ю — от 10 до 50 тыс.

Основным путем прихода женщины в бизнес было получение дела по наследству от умершего мужа или от родителей, хотя известны случаи, когда незамужняя женщина сама открывала свое дело с нуля. И тут все зависело от ее характера и организаторских способностей.

Известны примеры, когда женщины, получившие огромное наследство, следуя патриархальной традиции, доверяли ведение своих дел мужчине — приказчику или родственнику, и спустя несколько лет становились банкротами. В своей книге "Купчихи, дворянки, магнатки" (издательство "Новое литературное обозрение"), Галина Ульянова приводит пример купчихи 1-й гильдии Глафиры Кошеверовой, которая в 1861 году овдовела и стала хозяйкой крупного бизнеса, но доверила управление им своему зятю. Спустя 24 года ее признали несостоятельной должницей: долг кредиторам составил гигантскую сумму 420 739 рублей. Зять оказался мошенником, растратил ее средства. Так Глафира Кошеверова превратилась в нищую мещанку, которую приютили у себя родственники.

Но женщины, которые обладали организаторскими способностями и сами брались вести бизнес, смогли добиться больших успехов и привести свои фирмы к процветанию.

Авдотья Грибова: звезда Зеркального ряда

Авдотья Грибова — антипод несчастной и доверчивой Глафиры Кошеверовой. Она овдовела в 25 лет, оставшись с двумя малолетними детьми. После смерти мужа Григория, вышедшего из мещан купца 3-й гильдии, ей досталась небольшая фабрика по производству шелковых шалей и жилетных материй.

Авдотья прекрасно разбиралась в модных тенденциях и понимала запрос покупательниц: в середине XIX века шали пользовались в России огромной популярностью. Самыми дорогими были французские и английские, но русские промышленники быстро стали производить отечественные. Такие шали были доступнее импортных, но все равно стоили дорого.

Получив дело мужа, Авдотья работала над увеличением ассортимента своего товара, продвигала его на ведущих торговых площадках, продумывала маркетинг и рекламу. Грибова участвовала во всех значимых мануфактурных выставках в Москве и Петербурге, каждый раз обновляя ассортимент. Галина Ульянова рассказывает, что в 1843 году купчиха представила в Колонном зале Благородного собрания не только шали, но и шелковые и плюшевые платки, "камальи шелковыя" — легкие накидки с капюшоном и многое другое. В 1830-х годах она стала арендовать лавку в Зеркальном ряду, в самом престижном месте торговли текстилем в Китай-городе, где конкуренция была невероятно высока.

Все финансовые дела Авдотья Грибова вела сама и успешно справлялась с этой работой. В лавке много лет ей помогал приказчик, московский мещанин Василий Степанов.

Женщина больше не вышла замуж, но известно, что спустя шесть лет после смерти мужа она родила девочку Александру. Отчество ей дали по крестному отцу, то есть по тогдашним законам дочь была незаконнорожденной. Однако это не повлияло на дела предпринимательницы и отношение к ней: Грибову по-прежнему уважали и партнеры по бизнесу, и работники, среди которых были в основном мужчины-ткачи. Точная дата кончины Грибовой неизвестна, но по документам можно проследить, что она единолично руководила своей фабрикой более 25 лет, по крайней мере до 1850 года.

Наталия Андреева. Миллионерша с организацией полководца

Наталия Михайловна Андреева, родившаяся еще при жизни Пушкина, в 1832 году, и дожившая до 1910 года, вошла в историю не только как успешная предпринимательница, но и как благотворительница.

В отличие от Авдотьи Грибовой, которая пробилась с мужем в купечество из бедных мещан, Наталия родилась в семье купца 1-й гильдии, советника коммерции и московского головы (в 1861–1863 годах) Михаила Королева и в возрасте 43 лет унаследовала его торговый дом "Королев Михаил Леонтьевич" — один из ведущих в Российской империи по производству кожаной обуви. В том же возрасте она овдовела: супруг тоже был купцом 1-й гильдии, но вел свой бизнес — торговал чаем, кофе и держал гостиницу "Дрезден".

Наталия прожила в браке 27 лет: она вышла замуж в 16 лет и родила 12 детей. Двое старших сыновей умерли, а остальных — четверых мальчиков и шесть девочек — Андреева с мужем вырастили и дали им прекрасное образование.

Несмотря на огромное богатство, детей в семье воспитывали в строгости и приучали к труду. Даже летом на даче каждому ребенку выделялась собственная грядка с овощами и цветами, за которой нужно было ухаживать. По воспоминаниям дочери Андреевой, Екатерины Андреевой-Бальмонт, воспитание маленьких детей было поручено гувернанткам и няням, в раннем возрасте они видели мать не больше часа в день. Мешать ей во время работы запрещалось. Даже на отдыхе мать находила время на дела: "Сидела на балконе, погруженная в счета и писание; в этот час через балкон никто не проходил, чтобы ей не мешать, и она не двигалась с места".

Сама Андреева не получила систематического образования, но позаботилась о том, чтобы у ее детей были лучшие учителя. Все ее сыновья выучились в университете, дочери брали уроки у университетских профессоров.

Обладая организаторскими и предпринимательскими способностями, Наталия Андреева смогла добиться миллионных оборотов своего торгового дома, постоянно увеличивая продажи. Она занималась не только обувным бизнесом, но и построила доходный дом на четыре квартиры. Купчиха поставила целью обеспечить каждую из дочерей приданым 100 тыс. рублей, и это ей удалось.

Она сама контролировала свои дела, ежедневно в восемь вечера к ней являлись с бумагами заведующий конторой торгового дома, юрист и нотариус.

Андреева дожила до старости и даже о собственных похоронах распорядилась при жизни: указала, например, где купить пальмовые ветви для украшения церкви и какие блюда подать на поминальный обед.

Она завещала огромную сумму, 200 тыс. рублей, на благотворительные учреждения. На эти деньги в Москве построили корпус на 90 коек в Преображенской психиатрической больнице (ныне Психиатрическая больница №4 им. П.Б. Ганнушкина на Потешной улице) и здание Педагогических курсов имени Королевых на Миусской площади, где сейчас находится Российский государственный гуманитарный университет.

Вера Фирсанова. Страсть и разум

Вера Фирсанова, пожалуй, самая известная московская предпринимательница конца XIX — начала XX века. Ей принадлежали 18 дорогостоящих домовладений в центре Москвы, среди которых — знаменитые Сандуновские бани, "Петровские линии", ресторан "Прага", усадьба на Пречистенке, доходные дома в самых дорогих районах города.

Значительную часть богатства Вера Ивановна получила от отца, потомственного купца, разбогатевшего на поставках дров в армейские казармы. И если Наталия Андреева не могла блеснуть хорошим образованием, то Вера — напротив. Она знала языки, хорошо разбиралась в математике и бухгалтерии. Отец женился на ее матери, обедневшей дворянке Александре Николаевне, поздно и их единственную дочь Веру обожал и баловал. Однако отцовская опека тяготила девушку, и в 17 лет она вышла замуж за банкира Воронина, чтобы обрести свободу. Спустя год Иван Фирсанов умер, а юная Вера унаследовала его бизнес.

Семейная жизнь не сложилась, и, несмотря на рождение дочери, Вера приняла решение развестись. Так как уважительной причины с правовой точки зрения для этого не было, женщина предложила мужу денег за свою свободу. По слухам, Воронин получил от жены 1 млн рублей — астрономическую по тем временам сумму.

В 30 лет Вера Ивановна влюбилась в петербургского военного, генеральского сына Алексея Гонецкого из старинного дворянского рода. Он был на пять лет моложе Фирсановой, но, несмотря на разницу в возрасте, она вышла за него замуж.

Бесконечно доверяя мужу, Вера написала на него доверенность на управление всеми ее делами с правом залога и продажи имений и домов. Кроме того, предпринимательница подписала дарственную на свое родовое имение и Сандуновские бани в Москве.

Супруги прожили в мире и любви шесть лет, но в 1898 году Вера узнала, что у мужа появилась любовница, с которой он уехал в путешествие по Европе, жил роскошно и проматывал состояние. Это известие стало для Фирсановой страшным потрясением: она была уверена в преданности и честности Гонецкого. Ведь именно муж убедил ее построить Сандуновские бани, поражавшие современников роскошью. Этот проект приносил огромный доход, так как почти сразу бани стали одним из самых популярных мест в Москве.

"Вера Ивановна была женщиной с размахом, — говорит Галина Ульянова. — Она точно не была жертвой. И, узнав о предательстве своего самого любимого человека, она не сникла, не сломалась. Она была из тех, кто в подобных ситуациях рассуждает: "Я сделаю так, что ты еще пожалеешь, что посмел так вероломно обмануть меня".

Фирсанова поняла, что нужно скорее спасать имущество. Она обратилась к знаменитому адвокату Федору Плевако и написала прошение императору Николаю II с просьбой оказать ей покровительство в имущественных делах.

"Вера выставила мужу претензию на 2,7 млн рублей, стала добиваться, чтобы дарственные признали недействительными, это давало право вернуть имущество, — говорит Галина Ульянова. — Интересно, что гражданское право Российской империи предусматривало "возвращение дара в случае явного непочтения со стороны одаренного", на этом и сыграли опытные адвокаты: Фирсанова выставила мужу обвинение в "нанесении оскорбления ее супружескому праву".

Скандальный развод Фирсановой с Гонецким был достоянием прессы и досужих разговоров, но Вера все же получила обратно и Сандуны, и "Петровские линии", и дома.

Вера Фирсанова больше никогда не была замужем и не передавала свои дела в чужие руки. Ее бизнес продолжал развиваться, предпринимательница также занималась благотворительностью и меценатством, увлекалась театром, покровительствовала музыкантам и артистам, среди которых был и Федор Шаляпин.

"Нельзя сказать, что Вера была просто богатой женщиной по праву рождения, — поясняет Галина Ульянова. — Она умело управляла делами, благоустраивала свои подмосковные усадьбы и даже возвела железнодорожную платформу Фирсановская на 31-й версте Николаевской железной дороги. Она предоставляла вдовам и сиротам бесплатное жилье в своем Фирсановском доме, где нашли приют 400 бедных, само же это благотворительное заведение передала в дар под эгиду Императорского Человеколюбивого общества — крупнейшей благотворительной организации страны".

История успеха и блеска Веры Фирсановой оборвалась вместе с гибелью Российской империи, а вместе с тем и с историей женского предпринимательства. После 1917 года Фирсанова лишилась всех своих бизнес-активов. Дома и поместья были национализированы. Подтвержденных документами данных о том, как сложилась судьба Веры после 1917 года, до сих пор не найдено. По одной из версий, она смогла уехать к дочери, которая эмигрировала во Францию с детьми, и спастись. Мемуаров, которые наверняка стали бы одним из интереснейших свидетельств ее эпохи, Фирсанова не оставила. Но и без них память о той, что смогла управлять огромными капиталами и умножать их, играть видную роль в культурной и общественной жизни страны, пережить крах в любви и идти дальше несломленной, ставит ее в ряд самых ярких женщин в истории России.

Карина Салтыкова, Габриэла Чалабова