Личная жизнь шпиона. Глава 13

(Продолжение. Начало здесь)

Глава 13

Все утро Алексей Разин потратил на то, чтобы оторваться от слежки. К полудню он убедился, что сопровождение потерялось, вышел из машины, нырнул в метро на станции Профсоюзная и вынырнул на Фрунзенской. Прошел пару кварталов, пересек сквер, зашел в подъезд и поднялся на шестой этаж. Пропел мелодичный звонок, послышались шаги с той стороны. Его долго разглядывали через глазок и спрашивали, к кому и по какому вопросу пришел, наконец загремела цепочка и щелкнул замок.

Разин вошел в просторную прихожую, слева вешалка, на стене перед дверью деревянные маски, видимо, африканские, и полочка с книгами. Хозяином квартиры оказался мужчина лет сорока пяти в стеганном бордовом халате и войлочных шлепанцах. На носу очки в золотой оправе, мужчина улыбался, но светлые глаза смотрели недобро. Разин пожал вялую ладонь Гриценко, отступил на шаг и сказал:

- Значит, вы и есть Валерий Иванович?

- Он самый.

- Вы письмо получили?

Гриценко молча кивнул.

Разин представился вымышленным именем, показал удостоверение сотрудника Разноэкспорта и скороговоркой выдал, что иногда бывает во Америке в краткосрочных командировках. С Платтом познакомился через приятеля американца и согласился без долгих раздумий, когда тот попросил о небольшой услуге. Действительно, почему бы не подработать, если дел на две копейки, а выручка…

- Я вас понимаю, - ответил Гриценко. - Сначала мне тоже показалось, что деньги легкие. Но все легко и просто только на словах. Сейчас чертовски опасно встречаться с новым человеком. Дома или на улице – все равно. Везде глаза, уши. Всегда надо помнить, что каждое слово может быть услышано. И неправильно понято. А я прежде всего искусствовед, человек творческий, думающий. А какое тут творчество, когда вся жизнь соткана только из страха. Когда боишься каждого шороха. Пойдемте…

Они оказались в проходной комнате с красными креслами и телевизором на длинных ножках. На двух стенах висели иконы в окладах и без, большая фотография Хемингуэя и календарь с обнаженными красотками. Гриценко показал гостю на кресло, а сам присел на диван. Нагнувшись, вытащил с первого яруса журнального столика бутылку коньяка и пару высоких стаканчиков. Разин отрицательно покачал головой, ему показалось, что в соседней комнате кто-то передвинул стул.

- Мы не одни? - он кивнул на дверь.

- Кроме меня тут никого. А там кошка.

Гриценко плеснул коньяка в стаканчик, выпил одним махом, будто спирт, и сказал:

- Может быть вы в курсе: я недавно с женой расстался. Да, двенадцать лет брака псу под хвост.

- Нет, не в курсе. Как раз хотел спросить…

- Мы с подругой уже подали заявление в загс. Зарегистрируют через полтора месяца. На работе пообещали, как только улажу все формальности с женитьбой, мне разрешат выезд за границу. Ждать недолго осталось. Однако, если вы насчет новых заказов… Сразу говорю, что мои услуги подорожали. Эксперты капризничают. Хотят больше. Раньше оценка одного предмета стоила пятьдесят долларов, теперь – сто двадцать.

Разин решил, что Гриценко привирает, выпрашивает деньги себе, а не экспертам. Хозяин квартиры сразу не понравился Разину.

Гриценко принял вторую порцию коньяка и сказал:

- Две недели назад, когда получил письмо от Платта, был немного удивлен. От него вестей давно не было. Если честно, я даже не рассчитывал, что он пришлет человека. Сидел вечерами и думал, что делать с архивом? Сжечь его к чертовой матери или что…

- Теперь проблема решена. Платт поручил мне забрать архив и все материалы, переведенные на пленку. Как и когда это можно устроить?

- Как вы понимаете, я не храню дома эту канцелярию. Госбезопасности нужен пустяковый предлог, чтобы завалиться с обыском и выгрести все, что есть. Во-первых, мне нужно несколько дней, чтобы разобрать бумаги. Во-вторых, мы должны договориться о месте и времени встречи.

- Кстати, сколько там бумаг? Все это влезет в большой чемодан?

- Возможно, влезет. Коробки из-под вина вы себе представляете? Две такие коробки.

- Времени не так много, - сказал Разин. - В нашей фирме меня могут задержать в Москве хоть на два месяца. А могут на неделю. Кстати, кофе не угостите?

- Простите, что сам не предложил, - хозяин поднялся и ушел на кухню.

* * *

Разин знал об этом человеке не так уж много. Гриценко увлекается русской стариной, покупает и продает иконы, серебренные портсигары, пепельницы, вазочки, конфетницы… Работал в Министерстве внешней торговли, связан с проведением выставок и других мероприятий, время от времени бывает в Северной Америке, там познакомился со Стивеном Платтом и согласился выполнять в Москве кое-какие поручения. Гриценко получал от Платта качественные фотографии ювелирных изделий или декоративных вещиц, а здесь, пользуясь своими связями среди антикваров, находил экспертов, которые по фотографиям оценивали стоимость изделий, интересовавших Платта. Все бумаги, - со временем набрался целый архив экспертных заключений, - хранились в каком-то секретном месте.

Чтобы не таскать с собой в Америку папки с бумагами, Гриценко переснимал машинописные страницы на фирменную фотопленку, купленную в «Березке», сам или с оказией передавал проявленные негативы в Нью-Йорк. Но большая часть архива оставалась в Москве. Год назад Гриценко последний раз приехал в Америку с посылкой, затем несколько месяцев о нем ничего не было слышно.

А там с оказией пришло письмо. Гриценко писал, что впал в немилость начальства, когда затеял развод с женой, а в загранкомандировки посылают только женатых. Но с супругой он жить дальше не хотел, даже если остаток жизни суждено куковать в Москве. Однако, - писал он, - развод много времени не отнимет. В заключении просил прислать немного денег, так как финансы в полном упадке.

Позже Гриценко снова написал, что совсем скоро все поменяется, - заграничные поездки возобновятся. Дальше было то же, что и в прошлом письме: свою часть работы он выполнил, бумаги перевел на пленку. Он снова просил денег, - накладные расходы растут, он рискует шкурой…

Три месяца назад Платт отправил в Москву своего родственника, которому купил туристический тур по России. Родственник вручил Гриценко из рук в руки полторы тысячи долларов и сказал, что архив заберет с собой. Однако на вторую встречу Гриценко не пришел, ничего не передал, на телефонные звонки не ответил. Родственник вернулся пустой. Вдогонку пришло письмо, Гриценко писал, что накануне встречи почувствовал за собой слежку, перепугался и срочно уехал из Москвы на дачу друга, сидел там почти месяц. Архив в сохранности, Платт сможет все получить, когда захочет.

* * *

Гриценко принес кофейник, помолчал и перешел к главному.

- Как я уже говорил, эти бумажки прибавили мне седых волос. И теперь, когда мои хлопоты, наконец, подходят к концу, я бы хотел озвучить цену…

- Цену чего? Кажется, Платт с вами полностью рассчитался.

- Ошибаетесь. Ну, посудите сами. Наше сотрудничество продолжалось более шести лет. Я сделал все, о чем он просил. Искал экспертов, брал заключения. Я перевел архив на пленку, это большая работа. Я забочусь об этих бумажках, будто о родных детях. Головой рискую…

- Но вы уже получали деньги. Каждая ваша услуга была оплачена. В прошлый раз Платт прислал вам премию. А риск, о которым вы говорите… Экспертные оценки не содержат государственных тайн. Это всего лишь мнение специалиста о ценности той или иной иконки или золотой безделушки с камушками. Вы ведь родину не продаете.

- Шутите? Вы не чувствуете, чем тут пахнет? А пахнет, уважаемый товарищ, лагерным сроком и сухарями. Которые мне уже пора сушить. А я вместо этого пью коньяк и кофе варю.

- Не понимаю, о чем вы… Платт торгует ювелирными изделиями и другой ерундой. Ему надо знать цену того, что он продает или покупает. Мы не делаем ничего противозаконного.

- Госбезопасность состав преступления быстро найдет. Об этом не беспокойтесь. А вы, уважаемый, в курсе, сколько стоят побрякушки Платта? Когда вы увидите экспертные заключения, наверняка очень удивитесь. Любая брошка, кулон, колье – это целое состояние. Я таких денег за всю жизнь в руках не держал. Когда я первый раз увидел оценочную стоимость одной вещицы, – стало страшно. Невзрачный на первый взгляд браслетик в пересчете на материальные ценности – это кооперативная квартира, машина плюс дача. Плюс модные шубы сразу для трех любовниц. Вы были у него в магазине?

- Не довелось… Просто незачем.

- В основном там всякий ширпотреб, который продается в «Мейсис». Я хочу сказать, что на прилавке редкие вещи не лежат. Это товар на любителя, под заказ. А эти любители, клиенты Платта, судя по всему, потеряли счет своим миллионам. Платт кое-что мне показал. Изделия лучших ювелирных домов конца девятнадцатого ‒ начала двадцатого века. Попадались с клеймами Фаберже. Есть европейские вещи, немецкие, голландские. Одна другой лучше.

- Наверняка подделки…

- Но эксперты другого мнения. Нет там никаких подделок. А теперь задумайтесь: как они попали к Платту? Откуда наш с вами современник из далекой Америки, мог заполучить эти раритеты? Из каких закромов?

- Ну, это не наше дело. У антикваров свои секреты.

- В игре Платта участвуют большие люди, которые вывозят эти ценности из Союза. Скорее всего, в дипломатическом багаже. Частному лицу или евреям-иммигрантам с такой работой не справиться. Я вам говорю: Платту помогают большие чиновники. Они дербанят миллионы, а нам достаются крошки с барского стола. А он еще и торгуется из-за копеек, словно нищий на паперти.

- Хорошо, я поговорю с ним. Наши сотрудники завтра приглашены в немецкое торгпредство по случаю будущей выставки. Из торгпредства можно будет позвонить в Штаты, буквально на пять минут. Пока к разговору госбезопасность не подключилась. Думаю, Платт обязательно выделит вам еще одну премию.

- Я не договорил. Передайте Платту, что за архив я хочу скромную сумму: двадцать тысяч долларов наличными. Лучше всего купюры по двадцать долларов. Наличные в обмен на архив. Скажите ему, что у меня ни одна бумажка не пропала.

- Я все передам, - кивнул Разин.

- И запомните главное: если архив не нужен Платту, он понадобится товарищам из КГБ. Они уж точно заинтересуются. Денег от них я не получу. И спасибо не скажут. Но и в лагерь не посадят. Как говориться, повинную голову меч не сечет. В любом случае, бизнесу Платта придет конец.

- Что ж, я все передам, - повторил Разин. - Давайте встретимся через три дня на ВДНХ, за павильоном Космос в полдень. Там пустынное место. Я хочу увидеть хотя бы несколько экспертных заключений. Хочу убедиться, что архив не пропал, что он жив. В полдень, годится?

- Годится, - кивнул Гриценко. - Кстати, вы иконами не интересуетесь? У меня есть редкостные вещи на продажу.

- В следующий раз. Я сам на мели.

Разин попрощался и ушел. Гриценко, проводив его, вернулся, налил еще немного коньяка. Дверь в соседнюю комнату приоткрылась, вышел плотный мужчина лет сорока пяти в тренировочных штанах и футболке. Мужчина встал у окна и долго смотрел вслед Разину, пересекавшему сквер.

- Какой-то фраер. Дешевка. Видно, Платт кинул ему штуку. И за штуку он упирается. У этого олуха от счастья последние мозги превратились в кашу. А ты должен был сказать всего несколько слов: архив останется у меня, пока Платт не выложит двадцать штук.

* * *

У главного входа ВДНХ Гриценко сел в микроавтобус, который тащил за собой три открытых вагончика, заплатил кассирше пятнадцать копеек и быстро доехал до павильона Космос. И вправду, место здесь пустынное, которое хорошо просматривалось со всех сторон. Гриценко, поставив рядом на скамейку портфель, развернул газету «Московская правда» и приготовился ждать. Но Разин уже приземлялся рядом и поздоровался.

- Чтобы не копаться тут подолгу, забирайте портфель, - сказал Гриценко. - При случае отдадите.

Разин открыл замок, заглянул внутрь. На дне перекатывались кассеты «Кодак» с торчащими из них целлулоидными язычками пленки. Всего пять кассет по тридцать два кадра каждая. Среднее заключение эксперта занимает две-три машинописные страницы. Гриценко фотографирует со штатива при хорошем освещении, на всякий случай делает по два снимка одной и той же страницы.

- Значит, это мне на пробу? - спросил Разин.

Гриценко не мог справиться с зажигалкой и прикурить сигарету.

- Ему на пробу, - уточнил он. - Качество безупречное. И еще по поводу просьбы Платта. Он просил съездить в Серпухов и забрать экспертные заключения по старинным иконам. Их делала некая Нина Ивановна Карпова, она одно время работала в Пушкинском музее, а затем в Гохране. Карпова вышла на пенсию, переехала к сыну и внуку в Серпухов, последнее время болела. Я пару раз ездил туда, а путь неблизкий. С опозданием узнал, что женщина скончалась. Хотелось съездить за остальными бумагами, но это опасно…

- С каких пор опасно?

- С недавних. Вы требуете невозможного. Поймите, что меня в Москве на куски разорвали жена и любимая женщина. А потом у меня же, уже разорванного на мелкие части, начались на работе неприятности.

Разин кивал головой и смотрел куда-то в даль, на голые ветки деревьев и голубое небо, гадая про себя, почему Гриценко ведет себя так странно. Прошлый раз сказал, что на работе у него все в порядке, скоро начнет по заграницам кататься. Разин побывал на Смоленской площади, в той высотке, которую делят друг с другом Министерство иностранных дел и Министерство внешней торговли, и через знакомого узнал, что Гриценко был уволен около года назад за темные делишки.

После увольнения пытался устроиться в Трактороэкспорт, где у него работает родственник, но сорвалось, появилась вакансия в Автоэкспорте, но шансы не велики. Он по-прежнему состоит в законном браке, но живет отдельно от жены. Существование осложняют карточные долги и некая молодая особа, которая тянет с него деньги.

- Есть добрые новости, - сказал Разин. - Мой отъезд за границу откладывается. Таким образом, время у нас есть. Но, самое главное, - Платт приезжает. Уже совсем скоро.

Было видно, что глаза Гриценко просветлели, он улыбнулся.

- Давно пора приехать… Я уж заждался. А когда?

- Возможно, через месяц. Он просил договориться с вами о встрече где-нибудь в безопасном месте, не в Москве. Вы ведь собирались в Серпухов, забрать бумаги у сына покойной Нины Ивановны… Там подходящее место.

- Вы передали ему мою просьбу насчет денег?

- Он обещал подумать, - кивнул Разин.

(продолжение следует)