"Ушел в гараж и не вернулся": певица Ольга Зарубина рассказала о семейных трагедиях
Она испила горькую чашу до дна еще в детстве: холодная мать, жестокий отчим, отец, которого вычеркнули из ее …
Источник: –MK.RU
Она испила горькую чашу до дна еще в детстве: холодная мать, жестокий отчим, отец, которого вычеркнули из ее жизни. Родной брат — инвалид, единоутробная сестра — чужой человек… Не во искупление ли всего этого Бог дал певице Ольге Зарубиной огромный талант? Она могла бы стать звездой первой величины… Ей помешала несчастливая любовь с Александром Малининым. Она отказалась от сцены ради дочери, которую увезла в США от не нуждающегося в общении со своим ребенком отца, подальше от саднящей боли. Но в ней осталась сила. Та, что вывела ее на сцену, сделала звездой и которая сегодня вновь позволила возродиться ей, как птице Феникс, в своем творческом амплуа. К юбилейному дню рождения Ольга Зарубина дала самое откровенное интервью в своей жизни.
— Совсем недавно вы с триумфом победили в телепроекте. Говорят, во время финала едва вышли на сцену из-за проблем со здоровьем. Что случилось? — Нагрузка на проекте была очень большая. На съемках нужно было находиться где-то с двух часов дня и до часу ночи практически каждый день. Но особенно сильно на меня действовала мощность звука. Настолько было громко — звучание просто нечеловеческое. Поэтому у меня начали сдавать нервы. Я чувствовала, что прихожу на съемки из последних сил. Самое страшное для меня было подвести Вадима Такменева: я даже не за себя переживала, а больше за него. Когда я пришла на финальное шоу, понимала, что моя песня — довольно-таки сильная, и мне нужно ее спеть. А я подхожу к сцене, и меня начинает шатать. Специально не надевала высокий каблук, хотя стилисты настаивали на этом. Но я боялась, что могу упасть. При каждом движении головой меня шарахало в сторону. Я думаю, что это последствия ковида. Где-то год прошел после того, как я перенесла ковид. Это очень мало, потому что у меня была тяжелая форма заболевания. На четвертый день я уже не могла стоять. Две недели я не вставала с кровати. Я болела «Дельтой», а этот штамм ковида бьет по желудочно-кишечному тракту. В первые два-три дня я потеряла сразу 4 кг. Слабость была ужасная. Плюс ко всему ковид бьет по нервной системе, а значит, вызывает неврологические симптомы: панические атаки, чувство страха, тошноту, жуткие боли в животе. — А потом в вашей жизни случился «Суперстар», и вас стали обвинять в том, что вы подкупили всех членов жюри. Потому что они неизменно ставили вам самые высокие баллы. — В 2007 году, когда я первые поучаствовала в этом проекте, меня члены жюри «рубили на капусту ножницами». А здесь, конечно, я не ожидала такой реакции со стороны жюри. Но могу сказать, что реакция была адекватной. Как правило, у нас же как шоу — на черное показывают белое, на хорошее — плохое, и наоборот. А здесь как раз было похоже на реальное шоу, когда тебя оценивают по заслугам, по достоинству, честно. «В США можно было петь только «Владимирский централ» — Вы начинали свою карьеру в советское время. Платили тогда за песни, за съемки на ТВ? — Нет, конечно, я лично ничего не носила и ничего не платила. — Все композиторы, которые для вас писали самые значимые хиты, сами предлагали их? — Да. В то время был отбор строгий, не каждого могли взять на сцену. — Как показывает сегодняшняя действительность, цензура — это не самое плохое? — Да. Сегодня у нас действительно талант ничего не значит. Как правило, у нас талантливых людей забивают. Побольше намесить грязи на таланте, чтобы он не был заметен среди серых мышек. И когда ты — талантливый человек, то на тебя почему-то уже смотрят как на какого-то изгоя, которого все ненавидят и презирают. Хотя талант — это данность от Бога. И вы обратите внимание, талантливые люди все очень скромные. Я часто встречала людей, которые умеют петь, но их никто не знает. А они поют как фирмачи. «Да я там просто намурлыкал», — говорят они мне, когда я им говорю слова восхищения. Какое намурлыкал?! У тебя такая подача фирменная, крутая. Но этих людей нет ни на телевидении, ни на радио. Талантливый человек никогда не скажет, что он лучше всех. — А почему у вас в Америке не получилось в шоу-бизнесе? — Во-первых, я этим не занималась и даже не пыталась. Во-вторых, там нужен совершенный язык, чтобы петь. Я этим похвастать не могла. — Вы же в свое время работали в советских ресторанах? — В варьете я работала. — А почему в Штатах русские рестораны не рассматривали? — У меня был на руках маленький ребенок (от брака с Александром Малининым Зарубина родила дочь Киру. — Авт.), и нужно было с ней заниматься, отводить в школу. А работа в ресторанах — это ночная жизнь. И потом можно было петь только в русском ресторане. Не мой репертуар… — «Владимирский централ»? — Да, не те песни, которые я хочу петь. Я, кстати, на «Суперстаре» поняла, почему мне не нравился «Теплоход», который любят у нас в России. Я поняла, что это не мое. Все-таки певица должна исполнять репертуар, который ей близок по энергетике, по ее темпераменту. И по моей энергетике это все ближе было к року, именно туда. — Очень многие известные люди говорят: «Я не люблю свой самый известный хит. Все любят, а я — нет». Может быть, это психологические проблемы такого неприятия хитов? — Нет, думаю, нет. Просто это не моя энергетика. — Пугачева на своем сольном концерте назло всем не спела «Арлекино», хотя все ждали… — Нет, я пою «Теплоход». Я всегда пою, даже когда мне не хочется. Могу даже и дважды за концерт: сначала в старой аранжировке, потом в новой.Она ближе уже туда, к року. «Сработали гормоны и появилась страсть» — Вы, когда спели «Теплоход», уже замужем за Малининым были? — Нет, я уже была с ним в разводе. — Как он вдруг появился в вашей жизни? Наверное, хорошо ухаживал? — Малинин для меня был просто мужчина. С ним было не очень хорошо, была депрессия, человек гулял. Он изначально был не мой человек. А почему мы делаем ошибки? Потому что мы любовь принимаем за другое состояние. Когда увидела его — сработали гормоны и появилась такая страсть, такое влечение роковое к нему, такие бабочки в животе. Это основная ошибка всех женщин и мужчин. Потому что это не любовь, это всегда заканчивается очень плохо и плачевно. К судьбоносному мужчине, который свяжет с вами свою жизнь, бабочек не будет. Будет все постепенно и ровно, по нарастающей. — А с Малининым сразу бабочки и сразу загс? — Да, было прямо все сразу и быстро. — Какой-то короткий промежуток времени вы были с ним счастливы? — Ну, в самом начале, да. Когда он меня добивался. — Может быть, это у вас последствия детской травмы, вы же выросли с отчимом? — Да, я думаю, что и последствия травмы… — Вы, наверное, всю жизнь искали человека, который будет любить? — Да, который будет любить, оберегать. Поэтому я так быстро вышла замуж и быстро ушла из дома. — У вас плохие были отношения с отчимом? — Очень плохие. Холодные, жестокие… Мой отчим — злой человек. — Он бил вас? — И бил. Если как-то реагировала на него, пыталась что-то ответить для защиты, то он мог ударить очень сильно своей огромной рукой. Я помню, как он меня однажды ударил так, что я с лестничной площадки летела, мама за мной бежала. Он меня ударил, когда мы вернулись от маминой сестры, было очень поздно, где-то два часа ночи. Брат мой уснул, а у нас не было ключей. И отчим начал со всего маха ломать дверь. Он прямо разбегался, он ее ударял, входная дверь шаталась, а я начинала кричать, мне было лет 7. А он боялся, что услышат соседи. Он же должен быть перед ними белым и пушистым. И вот когда я начала кричать, он подошел ко мне и наотмашь ударил по лицу лапой своей. И потом я его боялась, я старалась ему не перечить, ничего не говорить, и с этой болью внутри, со страхом я жила. — Как же мать это терпела? — Мне кажется, что она относилась к женщинам, к тому типу женщин, которые считают, что такая звериность мужчины — это норма. Значит, это настоящий мужик, который может тебя послать, ударить. — Мать вашу тоже мог ударить? — Да, конечно. И свою собственную дочь. Там не было разницы свое — не свое. Он был психопат. — А вы маме не говорили: мама, как ты можешь жить с этим извергом? — Нет, я это потом сказала, значительно позже, когда уже жила отдельно. Мама придумала какую-то отговорку, сказала: «Сначала я была глупая, молодая, потом мне было не до этого, я содержала семью, а потом уже было поздно». Она работала, содержала семью, она была мужчиной в доме. И мы практически ее не видели. А он практически все время был с нами. Это тихий ужас был. И когда я однажды сказала: «Мама, я задыхалась в этой среде», она ответила: «Ой, что это такое, ты одна только задыхалась». «Нет, не я одна, еще брат задыхался», — сказала я. Брат был просто мягче, он был как мой отец по характеру и ей никогда ничего не говорил. — А отчим его тоже бил? — Его в первую очередь. Саша (брат Ольги. — Авт.) пить начал именно из-за отчима, это было как протест. Он не мог ему ничего сказать, когда трезвый. А когда выпивал, он ему выговаривал все, что у него накопилось в душе. И вот тут начиналась… не то что драка, это сложно назвать дракой, потому что Саша был инвалидом. Он его просто избивал. — После того, как вы стали известной, какие отношения были с отчимом? — Он притих… У меня было такое ощущение, что в конце своей жизни все-таки он… — Раскаялся? — Что-то у него такое было. Нет, он не просил прощения, ничего не говорил, но было такое ощущение, что он чувствовал, может, свою какую-то вину. Мама — нет. 
Фото: kino-teatr.ru «Его цель — прописка» — Брат с мамой сразу Малинина одобрили? — Нет, моей маме он не понравился, брату тоже не понравился. Мама сразу поняла, что у него нет никакой любви ко мне. Она сказала, что у него есть цель — прописка. У него не было московской прописки, а без прописки ты не мог работать. — Вы Малинину благодарны за дочь? — Да, я ему благодарна. И благодарна за то, что она пошла в меня интеллектом. — Дочка, говорят, замуж собирается? — Да, Кира собирается, но они как-то очень долго собираются всегда. В Америке, по-моему, это норма. Может, это и правильно, нужно друг друга узнать получше. Вначале у всех такая красивая сказка, а потом уже начинает появляться что-то такое… — У Киры, наверное, тоже детская травма, что она росла без отца? — Я думаю, что травма у нее была сильная, и она удвоилась после встречи с ним. Когда она поняла, что я была права. Она же мне не верила, что он нас бросил. — Она думала, что вы завели другие отношения… — Да, она думала, что я обманываю ее. И я решила устроить эту встречу, чтобы она увидела это своими глазами. — Ваши отношения немножко изменились после той встречи? — В лучшую сторону. — Но он же говорит, что оплачивал ей обучение в Америке, приглашал в Санкт-Петербург на прогулки… — Да, конечно. Он оплачивал ей обучение. Скажем так, выслал ей тысячу долларов, одноразовая такая помощь. И все. — Кира все же больше американка по менталитету? — Она американка больше. — То есть ее выручило, что американцы более прагматичные… — Не могу сказать, что это выручило ее. После встречи с Малининым она впала в дичайшую депрессию. — Вы помогали Кире с депрессией бороться? — Конечно. Я туда ездила постоянно. С моим-то здоровьем… С этими перелетами многочасовыми… Но я боролась за свою дочь. — Вы же помнили по своему детству, что такое непонимание… — Я просто люблю ее, это моя дочь. У меня сильно развит инстинкт материнства. — Но при этом вы недавно заявили, что готовы примириться с Малининым и даже спеть с ним дуэтом. Зачем вам это нужно? — (Смеется.) Во-первых, я человек не злопамятный. И во-вторых, этот шаг примирения сделал бы лучше ситуацию для Саши. Я думаю, что все-таки это лежит на нем грузом, как бы он ни хорохорился, как бы он себя ни вел. Недаром он ходит в церковь постоянно, отмаливает свои грехи. Значит, он все-таки понимает. «Мне нужен судьбоносный мужчина» — Как у вас сейчас с личной жизнью? Наверное, после недавней победы в телешоу женихи просто в очередь выстроились! — Многие начали писать. Но мне не нужен просто мужчина, мне нужен судьбоносный мужчина. — А ваш следующий после Малинина муж Владимир — не судьбоносный был? — Скорее у нас с Владимиром было взаимопонимание, уважение друг к другу. Но это был больше бизнес-союз. Он был моим директором и устраивал мне гастроли. Мне было хорошо с ним, по характеру он был хорошим человеком. Но мне не хватало романтики, да. — Что это, романтика — цветочек, кофе в постель… — Это такая чистая, легкая игра между мужчиной и женщиной, такой флер, но с харизмой, который подстегивал бы все время. И давал тебе ощущение, что ты — женщина, что ты — любимая, желанная. Вот это отсутствует сейчас и в мужчинах, и в женщинах. Это очень сложно найти. Я считаю, что если найдешь, то это подарок судьбы. — А с Владимиром и по первости такого не было? — И по первости не было. Он был не романтиком. — Вы сознательно создавали эту ячейку? — Сознательно. Потому что я была в очень тяжелой материальной ситуации. С ребенком больным на руках, работы не было. Он, конечно, для меня был как спасение. И у меня была к нему любовь скорее как к отцу. «У меня нет к ней любви» — Для вас уход мамы стал большим потрясением? Она же фактически у вас на руках умерла! — Нет, ее уход не стал для меня большим потрясением. Я в этом призналась в одной из передач. И после этого хейтеры осуждали меня, не разобравшись в моей ситуации. Что я могу сказать? Когда ты не даешь ребенку любви с детства, калечишь своих детей физически, морально, психологически, что же ты можешь ожидать от этого ребенка потом? Любви? Нет. Ни один ребенок не будет любить свою маму, своего папу, если с ним обращались жестоко, не вложили в него свою душу, свое сердце. Я в детстве часто слышала такие фразы, что, мол, не бывает плохих родителей, бывают плохие дети. Но вопрос: откуда эти плохие дети появляются? Все идет из семьи. Дети впитывают ту среду, в которой они живут. Все идет от родителей. — Вы не простили маму? — Не то чтобы я не простила, у меня нет к ней любви. — Вы выросли другим человеком по отношению к родителям. — У меня, кстати, со стороны отца была родня очень добрая. Была жива бабушка, когда я была подростком. Я всегда задавала вопрос: «Почему меня не отправляли на лето к бабушке?» Даже не велся разговор об этом. То есть я ничего не знаю о своей родне со стороны отца. У нас с братом отрезали кусок и нас не спросили — нравится нам это или нет. Мы мучились и страдали. — Брат помнит отца? — Да. Когда отец умер, он спрятал в подушку маленькую книжечку, которую ему папа подарил, и написал: «Папа, я буду любить тебя вечно». — А что с папой случилось? — У меня такое ощущение, что он все-таки сделал это осознанно, то есть ушел из жизни сам. — Мама как отреагировала на его уход? Ведь ей с этим нужно было жить. — Первое, что они сделали с Зарубиным, — уничтожили все фотографии моего отца. У меня нет ни одной фотографии, все было уничтожено. Я даже не знаю, как он выглядит. Я знаю только его фамилию — Иванов. — Фамилия распространенная. Отняли фактически у вас детство. — Отняли детство, и отца потом уже отняли тоже. И бабушку у меня отняли, к которой я могла ездить. — Детство отняли, юность отняли. Зато зрелость самая шикарная. После победы в телешоу какие планы на год ближайший? Чем планируете удивлять? — Работать буду: писать новые песни, выпускать диск. У меня появился композитор, который прислал мне великолепный материал и даже что-то связанное с фонемным пением, то есть это где-то даже близко к оперному красивому. Хочу попробовать себя в этом жанре.