Веллер, Прилепин. Русофобия делает писателя плохим, а патриотизм — хорошим?

Один за другим разгорелись скандалы: пранкеры Вован и Лексус дозвонились до Улицкой и Веллера, которые поделились в частном разговоре своими абсолютно русофобскими соображениями. Параллельно Z-общественность продвигает роман Даниила Туленкова, позволявшего себе весьма опасные высказывания о различных национальностях. Как политические взгляды отражаются в литературе?

Чем ближе к родному обкому, тем талантливее?

С полок убирают книги Бориса Акунина (внесен Минюстом РФ в список иноагентов), общественность негодует по поводу Людмилы Улицкой и Михаила Веллера. Понять можно — заявления они сделали вполне людоедские. Но есть один важный момент, который отчего-то не обсуждают в публичном пространстве: все высказывания эти люди позволили себе в частных разговорах. Думая, что широкая общественность их не услышит. Никто из перечисленных (будь они трижды подлецами) не вещал с трибун.

Считает ли автор этой колонки кого-то из перечисленных большим русским писателем? Конечно, нет. Больше того, не считала никогда, Вован и Лексус на это отношение никак не повлияли. Не потому, что как-то неверно смотрят на политику, а просто потому, что для литературы есть один критерий оценки — художественный уровень произведений.

Писатель может ненавидеть государство в какой-то исторический момент, и при этом — быть талантливым. История знает немало примеров.

Если бы Бунину Вован с Лексусом дозвонились в период написания «Окаянных дней» — не то бы еще услышали. Или Набокову перед сдачей в печать романа «Дар».

Улицкая с Веллером, повторюсь, слабые, на мой взгляд, беллетристы. Всегда такими были. Веллер — это такой «Довлатов на минималках», только, в отличие от Сергея Донатовича, ориентированный на интеллектуально девственную аудиторию. Простенько и слабо скроенные его бытовые рассказы с претензией на юмор и до пранка занимали место между какими-нибудь детективами Бушкова и газетой «Мой зятек».

Творчество Улицкой — это претенциозная, цветистая, но, к сожалению, достаточно беспомощная женская проза. Женская — не значит, что автор женщина, женскую прозу очень часто пишут и мужчины. Это значит, что аудитория преимущественно — женская. Потому что построена подобная литература на сплошных придыханиях с претензией на утонченность. Филатов писал в пародии на Ахмадулину:

Комфорт, что прежде мной был так ценим, Мне опостылел, ибо я открыла: Неискренность мочалки, подлость мыла И унитаза явственный цинизм.

Улицкая — такая приблизительно вся.

А про Акунина, на мой взгляд, лучше всех сказал Виктор Пелевин, точнее, намекнул на него в романе «Священная книга оборотня». Там детективщиков, вещающих об обустройстве России, автор сравнил с женщинами легкого поведения, которые после остановки автомобиля начинают раздавать советы водителям, как промывать карбюратор на морозе.

Но оставим ненадолго либералов.

Есть, например, русский патриот Захар Прилепин. Если открыть любое его произведение — первое, что бросается в глаза — на мой взгляд, очень слабая стилистика. Дело даже не в сюжетах и замыслах, а в том, что языковая ткань произведения не дает хоть сколько-то начитанному человеку добраться до сюжетов и замыслов.

«Прадед быстро, в двух-трёх фразах, хриплым и обширным своим голосом набрасывал какую-то картинку из прошлого — и она получалась очень внятной и зримой. Причём вид прадеда, его морщины, его борода, пух на его голове, его смешок — напоминавший звук, когда железной ложкой шкрябают по сковороде, — всё это играло не меньшее, а большее значение, чем сама речь»

Это вторая страница романа «Обитель». «Играло значение», в чем было бы еще полбеды. Пух на голове «играл большее значение», чем речь — вдумайтесь в структуру фразы. Вторая страница, повторюсь! Кто это читает, каким образом, как им это удается? Дай ответ. Не дает ответа.

При этом русский патриот Захар Прилепин почти каждодневно у себя на канале клеймит авторов, недостаточно, по его мнению, любящих родину.

На днях Сергей Мардан и еще несколько крупных лидеров мнений призвали читать новый роман патриота Даниила Туленкова, участника «Штурма-Z». Авторы ряда телеграм-каналов предполагают, что под именем Даниила Туленкова книги пишет Даниял Туленков, прославившийся еще в Живом Журнале в качестве шиитского шейха и человека, позволявшего себе радикальные заявления националистического и религиозного толка.

Под соусом патриотизма пытаются, впрочем, сейчас продвигать и такую графоманию, что Туленков на этом фоне — Лев Толстой. Критиковать можно плохую литературу, а то, что издается сейчас порою под девизом «бесплатно отправим нашим ребятам на фронт» — не литература и даже не пародия на нее. Поэтому и авторов называть неловко.

Дух веет, где хочет

Вся истории русской литературы говорит человеку, ее знающему, одно. Можно быть патриотом, как, например, Фадеев или Бабель. Можно быть либералом, как например, Тургенев или даже петраршевцем, как, например, Достоевский. Можно быть отлученным от церкви, как Лев Толстой.

Можно, как бы это помягче выразиться, придерживаться нетрадиционной ориентации, как, например, Марина Цветаева или Михаил Кузмин. Можно даже быть злым и мелочным (Мандельштам в воспоминаниях Одоевцевой), алкоголиком (Есенин), тунеядцем (Бродский — по решению советского суда) и истеричкой (тут мог бы быть целый список фамилий). И при этом оставаться большим русским писателем, литературным классиком.

А можно быть замечательным человеком, иметь стопку грамот от партии, значок трезвенника, гладкую речь, ровный пробор и, допустим, юбилейный голос — и быть абсолютно бездарным. Трагически даже бездарным, как это часто случается с конъюнктурщиками.

Большая русская литература живет по своим законам, которые ничего общего не имеют с политическими. Дух веет, где хочет!

Можно убирать Сорокина с полок, но из истории нашей литературы его не вычеркнуть, как не смогло вычеркнуть Ахматову с Зощенко Постановление оргбюро ЦК ВКП (б) «О журналах «Звезда» и «Ленинград».

Никакой либерализм не делает человека бездарным. Никакое соответствие политической повестке не сделает человека талантливым. И наоборот. Словом, как уже сказано — никакие связи не помогут сделать ножку маленькой, душу большой и сердце справедливым.