«Я не услышала ни одного слова соболезнования»: исповедь мамы солдата, найденного мертвым в части под Калининградом

В воинской части под Калининградом 19 июня нашли тело срочника Льва Ноябрева. Молодой человек пробыл в этой части всего пять дней — 14 июня его перевели в Барсуковку из поселка Переславское, где он служил с декабря прошлого года. Уроженцу Петербурга было всего 19 лет. Daily Storm пообщался с Ириной Ноябревой, мамой Льва, которая призналась: для нее сейчас самое главное — установить истину, узнать, что привело к гибели ее единственного сына. По словам женщины, она не услышала даже слова соболезнований от командиров. 

Кто виноват?

«В трагедии виноват кто-то из той части, куда сына перевели. Я не знаю, кто. Лев в новой части побыл всего пять дней. Очень минимально общалась с командованием. Все было очень формально. Мало того, мне не нравится, что я не услышала ни одного слова соболезнования. Мне 19 июня позвонили в 15:30 со словами: «Мы должны вам сообщить пренеприятнейшее известие». Грубо говоря, вот так было. В течение какого-то времени я не могла прийти в себя. Сейчас мы с адвокатом подаем заявление о признании меня потерпевшей по расследованию этого происшествия».

Слова сестры срочника о сексуальном насилии — догадки

После гибели Льва его сводная сестра Дарья заявила журналистам, что брата могли довести до суицида. По словам девушки, следователь в разговоре с отцом парня сказал, что сослуживцы заставляли Льва «сделать очень специфичные действия с кем-то», намекая на факт сексуального насилия. Официальных подтверждений этому нет. Мать Льва также считает слова Дарьи выдумками и догадками.

Это не моя дочь, а по папе сестра Льва. Она нахалка. Я очень на нее зла и у меня этой информации [о сексуальном насилии] нет. Это ее домыслы. У нас был частный разговор с ней и я на эмоциях говорила: «Я не знаю, что там случилось. Там можно додумывать все что угодно. Вплоть до того, что, может, какое-то насилие было». Это ее выдумки. Она совершеннолетняя девица. Я ее предупреждала: надо в словах быть очень аккуратной. Мне знакомые говорили: «Ира, что это такое? Этого не может быть!» А я отвечала: «Этого [насилия] и не было».

Были ли неуставщина в части?

Неуставных отношений у них не было. Я навещала сына 15 июня. Он был довольный, счастливый, как слоненок. Мы с ним прошли весь Советск, сувенирные лавочки, были в чудесном кафе. Он ребятам в части заказал пиццы, вкусняшек, колы. Когда неуставные отношения — он бы не стал этого делать! Он вырос очень сильно, возмужал. Гордился нашей армией и частью, в которой служит. Он действительно из юноши превращался в молодого мужчину. Он сказал: «Мама, я такой был дурак. У меня не получилось учиться, не мог себя заставить. Он говорил: «Я даю тебе 3000 процентов, обещаю, что поступлю в медицинский. У нас были занятия по тактической медицине. Я хочу быть военным медиком и буду просить распределения именно в эту Калининградскую область». У человека все было четко расписано.

«Мама, здесь психи и фанатики»

Он не объяснял, почему произошел перевод в другую часть и говорил: «Мам, я не знаю. В один день мне сказали, что ты едешь в Барсуковку, там лучше, там меньше народа». В прежней части у него не было никаких проблем. С декабря там служил. Он перешел, как в армии говорят, экватор. Мы это с ним отмечали, радовались жизни. Он был рядовой. Нам говорили, что неплохо бы звание сержанта получить. Но сын отвечал: «Мам, в нашей части это невозможно. Для этого надо прям четким быть, знать весь устав «от и до». Это не про меня». Лев шутил, что «только если подфартит».

Вечером 17 июня начались странные вещи. Он мне стал говорить: «Мама, здесь психи и фанатики». Ни в коем случае не имелось в виду, что были извращения. Я уточняла, в чем это [проблема] выражается. Он говорил: «В докапывании». Я все в шутку переводила. Потом он говорил, что в части нет такого пространства, где бы он мог тихо отойти отдохнуть. Там смотрят дичь по телевизору, который орет. А у меня несовременный ребенок. Он эту музыку не признавал. Наверное, здесь моя вина, что дала ему слишком классическое воспитание... Увлечений этих современных он тоже не признавал. Любил рисовать, любил содержательные, философские вещи. И вот он рассказывал: «Я сел почитать, а ко мне подходят, вырывают книгу и говорят: Ты читаешь не то. Надо читать военно-патриотическую литературу». Я хотела превратить это в шутку, сказала: «Оберни книжку, напиши на бумаге «Борис Полевой. Повесть о настоящем человеке». Или еще какую-нибудь ерунду придумай». Мы посмеялись. А затем он мне еще раз звонил: «Мама, психи, фанаты, идиоты. Вообще не мои [люди по духу]. И несколько раз повторял, что хочет вернуться в часть в Переславское.

Последний разговор с сыном

Уже 18 июня вечером он мне прислал сообщение, что находится в состоянии совершения самоубийства. Писал: «Блин, я не знаю, как это перетерпеть, выдержать, преодолеть все». Я ему ответила: «Лева, у нас не курорт и не санаторий. Это армия. Жесткий устав. Вот эти все правила. Бывает, доходит до дебилизма, до узурпаторства, но ты старайся, выполняй». И у него голос после этого очень изменился. Стал не такой шутливый и веселый, как раньше. «Хорошо. Я понял». Таким вот тоном сказал. Я ему предлагала еще поговорить с командованием, если какая-то серьезная проблема. А он ответил: «Ни с кем ты не поговоришь. Ты что не поняла, что психи?!»

«Мое окружение считает: это было убийство»

Мне было сказано [командованием], что Льва нашли не в поле, а в туалете. С пулевым ранением под челюсть. Мне сообщили, что он был ранен и его не довезли до госпиталя. Я работала в училище МВД и у меня остались коллеги, в том числе имеющие опыт в расследовании таких происшествий. Все мое окружение считает: это было убийство.

Я думаю, что это не сексуального характера насилие, а были придирки. Да, они по уставу, но были доведены до абсурда, до бешенства. Взрослые люди не любят, когда на работе начинают их тыкать. Хочется хлопнуть дверью и послать всех. А здесь мальчишка... Он осознавал, что у него остается мама, которую он любит и очень уважает. Переживал за меня и давал понять, что он моя опора. Планы и цели на жизнь были у человека.

Командиры называли сына интеллигентом

Он шел с большим удовольствием в армию. Прыгал от радости, что попал в Калининградскую область. На морпеха не тянул — не очень спортивный, а больше интеллектуал. Но он был радостным оттого, что у него форма Балтийского флота, гордился. Когда присяга была — все замечательно, в период адаптации — тоже было все просто на пять с плюсом, отлично!

Командиры мне в устной форме говорили, что сын — очень воспитанный, интеллигентный мальчик. Я прослезилась и сказала, что приятно это слышать. Он дружил с мальчишками, с которыми служил. Они договаривались, что приедут друг к другу в гости. Все было на пять с плюсом. А потом все [сообщение о смерти Льва] — как гром среди ясного неба... Просто дикость какая-то!

Предлагали ли контракт для участия в СВО?

Сын рассказывал, что в части в Переславском на срочников не давили, чтобы подписывали контракт для участия в СВО. Вообще никак не принуждали, а чисто формально доводили информацию о такой возможности. Но (это мое предположение): когда Льва перевели в Барсуковку — там на него начали давить именно с подписанием контракта, мол, давай, даже не сомневайся, пойдешь деньги заработаешь, будешь при медсанбате санитаром. Он был не в восторге от возможного участия в боевых действиях. Но ребята молодые там и не должны быть. Есть более старшие, опытные, если у них именно желание [участвовать в СВО] — я их поддерживаю.

«Есть еще суд Божий»

Мне самое главное — установить истину. Что действительно мальчик погиб не по собственной воле. Это самое главное. Наказание для тех, кто довел его... Бог им судья! Может, они не хотели зла. Я не знаю, что у них там в головах. И Лева правильно сказал: «Мама, они — другие!» Я посмотрела страничку одного в соцсетях: для нашего уровня быдловатый мальчик. А с такими тяжело. Мои родственники настроены по-другому: они готовы на части разорвать [виновных]. У меня другая позиция, я считаю, каждому свое. Все равно Земля круглая. Помимо наших человеческих дел есть еще и суд Божий. Я в этом убеждена.

]]>