Волонтёр из Курска эвакуирует людей из приграничья

34-летний Евгений с позывным Ковальский на своей машине вывозит людей из опасных районов Мужчина не был волонтёром, но 7 августа увидел эмоциональное объявление в соцсетях: «Родители в Гончаровке Суджанского района. Уже сутки не выходят на связь. Если кто-то там забирает своих близких, помогите вывезти и наших родных». Евгений оставил телефон в паблике, и с ним связались авторы публикации. Так началась его первая операция по эвакуации из Суджанского района. Каково это – рисковать жизнью ради других, Ковальский рассказал «Курским известиям». «Туда уже не проехать» – Евгений, почему вы стали вывозить людей? Чем закончилась первая эвакуация? – Я просто решил, что надо помочь, потому что там такие же люди, как и я. Ни знакомых, ни родственников у меня в приграничье не было и нет. 7 августа около полудня в интернете я увидел сообщение, что люди просят вывезти родителей из Гончаровки Суджанского района. Я разместил свой номер телефона в паблике, со мной связались родственники, и мы с товарищем отправились за этими людьми, добрались уже к вечеру. Но, к сожалению, когда уже подъезжали, начали работать миномёты. Подобраться к Гончаровке мы не смогли. Оттуда никого не вывезли. Но в этот день я получил 1500 звонков. Без преувеличения. По этим заявкам и стали работать. – То есть таких, как вы, много? – Сейчас набралась целая команда – 17 человек. Как-то раз все вместе дежурили на границе одного из районов и ждали заявок, вдруг попросят кого-то довезти до Курска. Познакомились и до сих пор вместе ездим. У нас и появились позывные, чтобы не называть свои имена ни по рации, ни в разговорах между собой. Мы сотрудничаем со многими организациями, но по сути сами по себе. У нас есть координационный центр, есть определённые направления, по которым мы работаем. Например, нас просят эвакуировать из приграничного района гражданских людей. Работаем каждый день, с утра до поздней ночи. Среди нас есть люди разных профессий, в том числе и врачи, коммунальщики. Сам я тоже пытаюсь совмещать основную работу и эвакуацию. Сегодня в 3 часа ночи лёг спать, а в 7 утра нужно было вставать и развозить людей на объекты, потом на базу. А теперь жду заявки по людям из приграничья. Так что сплю по 4 часа. – Из каких районов вы вывозите людей? – Из Рыльска, Льгова, Льговского и Кореневского районов. Сначала ездили ещё и в Суджу. Но потом туда, как всем известно, закрыли проезд, и мы туда перестали ездить. Крайний раз там были 9 августа. Когда возвращались под вечер оттуда, подъехали к Суджанскому кольцу, а рядом уже начали работать миномёты. Всё, больше нас там не было. Туда уже и не проехать. – Как вы получаете заявки? – Через интернет люди присылают нам фамилию, имя, отчество и адреса. Все данные обязательно проверяются, в том числе ведём переговоры с родственниками. Только после этого едем за людьми. – Сколько человек удалось вывезти вашей команде? – Мы не считаем. Это дело добровольное. Поехали, сколько увезли, столько увезли. Бывает, четыре человека заберёшь, бывает, пять. Случается, что только одного. А иногда приедешь, а человек наотрез отказывается ехать. Ну насильно его в машину не погрузишь. Приходится иной раз уезжать пустым, к сожалению. Я в таких случаях сильно расстраиваюсь, потому что порой отказываешь другому человеку, который просил забрать. Получается, и там людей не забрал, потому что отказал, и тут никого не взял. Но чаще всего люди, уже увидевшие, что такое боевые действия, готовы на эвакуацию без еды, вещей и даже без документов. А вот 7 августа, когда мы заезжали в деревню рядом с Суджей, там уже и техника подбитая на дорогах стояла, но когда мы предлагали: «Ребята, кто хочет эвакуироваться? Всё бесплатно, ничего не нужно. Просто берите всё, что вам необходимо. Вот машина, садимся, едем в Курск». Нет, не хотели. Единицы уезжали. – Вы никогда не берёте денег за эвакуацию? – Никогда. Мы делаем это бесплатно. – Лично вы сколько человек вывозите за день? – Максимально на свой машине вывозил по 15 – 20 человек за сутки. Но это за несколько рейсов. А в общей сложности с 7 августа намотал 10 – 12 тысяч километров. – Близкие не боятся за вас? – Жена меня поддерживает. Это нормально, когда в семье все друг друга поддерживают. Она, конечно, переживает, волнуется, говорит, чтобы я был аккуратнее, чтобы берёг себя, но тем не менее она не может меня не отпустить. «Как я уеду, у меня же тут куры?» – Как думаете, почему люди отказываются уезжать? – Человека, прожившего на своей земле, тоже понять можно. Вот эти бабушки и дедушки говорят: «Как я уеду, у меня же тут куры?». Всё равно, когда у некоторых из них заканчивается вода, еда и они уже даже выйти из дома спокойно не могут из-за прилётов, уже хотят уехать, но возможности забрать их нет. Ни у военных, ни у волонтёров. Бойцы всегда по возможности вывозят людей и проверяют, нет ли в домах тех, кого нужно эвакуировать. Бывало такое, что в первый раз человек отказался уезжать, родственники ещё раз с ним поговорили и снова просят нас о помощи. Даже в таких случаях мы не отказываем. Был случай, когда люди из Кореневского района сначала не хотели уезжать, а потом дозвонились до нас и говорят: «Всё, забирайте нас. Мы готовы». Но у них уже гораздо меньше шансов забрать с собой какие-то вещи. В такие моменты едут практически пустые, без ничего, потому что рядом проходят активные боевые действия. Представьте, что такое, когда идёт стрелковый бой или работают миномёты в 20 – 40 метрах. Прилететь может в любой момент и из-за, условно говоря, какой-то кофты рисковать своей и чужой жизнью неразумно. Собираться надо было раньше. Это почти всегда пожилые люди. Они до последнего, до конца терпят. А те, кто помоложе, они видят яснее, понимают обстановку лучше и достаточно быстро принимают решение эвакуироваться. Пенсионерам объясняем, что привезём их в пункт временного размещения, что всё будет хорошо, что там помогут с едой, водой, всем остальным. Что там надо просто какое-то время переждать и только потом возвращаться к себе домой. – Куда вы доставляете эвакуированных? – По возможности довозим до ПВР. Были случаи, когда нам звонили из Москвы и просили посадить родственников на поезд до столицы. Мы так и делали. Если нет возможности доставить до ПВР, пересаживаем на такси или просим, чтобы кто-то встретил, потому что бывает такое, что одну заявку отработали, а следом приходит другая. Так часто случалось в первые дни. Когда родственники встречаются после разлуки, обнимаются, плачут. Но я на это особо не обращаю внимания. Наверное, стараюсь отключать эмоции, чтобы не тратить на них силы, а заниматься делом. Это как врач, у которого нет времени жалеть раненого, ему нужно его спасать. – Умеете оказывать первую помощь? – Да, фактически приходится иногда это делать. «Бабулечки во время поездки молятся» – Вы потом общаетесь с теми людьми, которых спасли? – Нет. Зачем? Я помог, своё дело сделал и забыл. Добро творится не для чего-то. Помогать надо без надежды, что тебе кто-то, что-то скажет хорошее или плохое. Просто надо помочь от души и забыть. – О чём вы разговариваете с людьми в машине, когда эвакуируете их? – Кто-то благодарит, бабулечки во время поездки молятся. У каждого своя защитная реакция. Кто-то по пути начинает деньги предлагать. Чего только не было. И еду предлагали. А вообще гражданские люди, которых мы вывозим, сейчас уже не настолько напуганы, как в первые дни вторжения ВСУ. Люди ко всему привыкают. Во время эвакуации некоторые звонят по телефону родным и говорят: «Ты квартиру не продавай» или «Передайте Машеньке, пусть ещё год замуж не выходит». Но я у них подробности не расспрашиваю. Это их личное дело, разве что иногда подбодрю и скажу, что всё будет хорошо. – В любое время суток выезжаете? – Да. Могут позвонить в любое время и сказать, что срочно нужно вывезти человека. Но ближе к линии боевого соприкосновения, в чересчур опасные районы, в тёмное время суток никто из нас не ездит. Водитель может сделать намного больше днём, чем он по глупости поедет ночью и свою жизнь потеряет, и жизнь другого человека не спасёт. – Вы часто попадаете под обстрелы? – Беспилотники поблизости регулярно видим. Чтобы от них оторваться, нужно ехать со скоростью 130 – 140 км/ч. Получается, что приходится нарушать ПДД, чтобы выжить. К счастью, штрафы пока не приходили. В Суджу в первые дни заезжали, а там недалеко от нас миномёты работали. До нас, к счастью не долетело. – Ездите в бронежилетах? – Поначалу просто ездили, потом для нашей команды бронежилеты и каски нашли, кто-то просто подарил, кто-то отдал во временное пользование. Сейчас уже у всех есть. Мне купили неравнодушные люди, когда узнали, что я ездил без защиты. Через день после начала этой работы мне привезли новый бронежилет и каску. Пока у всех, слава Богу, и каски, и жилеты целы. Разве что с одним из наших волонтёров история приключилась. Он однажды промахнулся и свернул не туда и его машину расстреляли. Мы уже подумали, что он погиб. Но оказалось, что он врезался в бетонный блок и вылетел из машины. Его дезориентировало, и он пополз наугад в какую-то самую неподходящую сторону. Там потерял сознание и пролежал несколько часов. Это и спасло ему жизнь. У него всего одна маленькая царапина была на голове. – А кто ремонтирует машины ваших волонтёров? – В Курске есть много ребят, которые хоть и не ездят с нами, но помогают с ремонтом. А кто-то даже жертвует свой транспорт для этих дел. Мы так через «Гумконвой46» обзавелись ГАЗелью. И ремонт люди помогают делать бесплатно. К счастью, крупный ремонт не часто требуется, больше местный. Но свои личные автомобили мы ремонтируем за свои деньги. И денег мы ни с кого не берём. – Как сейчас выглядят сёла, откуда вы эвакуируете людей? – Пустынно, разбитые дома, много мародёрства, сгоревшая техника, и гражданская, и военная. В Коренево совсем печально. А ещё страшное зрелище, как голодные животные доедают трупы. – Как долго вы ещё готовы этим заниматься? – Столько, сколько потребуется.