125 граммов хлеба, бомбоубежище и милостыня. Что пережила девочка из блокадного Ленинграда

Первые блокадные месяцы

Тане Еремеевой было четыре года, когда началась война. Сейчас ей 87, но она помнит все так, как будто это было недавно. 

В ее воспоминаниях двухэтажный деревянный дом недалеко от Невы и Сампсониевской церкви. И 26-летний отец, навсегда оставшийся молодым, — Александр Денисович Еремеев. Он погиб 19 сентября 1941 года в боях под Ленинградом.

"Папу убили на фронте. Под Ленинградом были страшные бои, там, где поселок Шушары. До сих пор, когда слышу это название — немного страшно", — рассказывает Татьяна Денисюк.

Помнит она и хлебные карточки: по 125 г хлеба на маленькую Таню, ее двухлетнюю сестру Люду и бабушку, еще 250 г — на работающую маму, Екатерину Александровну.

"Немцы жутко бомбили нашу улицу Карла Маркса и весь район, потому что он был рабочим — там были фабрики и заводы, которые уже работали на фронт. По рассказам помню, что после того, как разбомбили Бадаевские склады с продуктами, люди долгое время приходили на это место, собирали землю, пытались ее просеять, надеясь, что в ней остались крупинки сахара или крупы. А потом бомба попала и в наш дом. Он покосился. Мама схватила только хлебные карточки и паспорта. Бабушку, двоих детей в охапку. Выскочила она из этого дома, а жили мы на втором этаже. Побежали в бомбоубежище", — вспоминает Татьяна Александровна.

"Танечка, только не падай"

В бомбоубежище, где Еремеевым пришлось жить какое-то время, Таня и Люда заболели свинкой. После перенесенной болезни организм четырехлетней девочки совсем ослаб. "Моя сестренка ничего, а я умирала от голода, голодной смертью, можно сказать, умирала", — говорит Татьяна Денисюк.

Единственной возможностью спасти детей от голода было устроить их в детский сад — там детей кормили небольшими порциями каши. Люду взяли сразу, а маленькую Таню, ослабленную из-за болезни, долго не хотели принимать.

"Я уже лежачая была, не вставала. "Мы таких детей не берем", — они сказали. Каким-то образом, не знаю как, маме удалось меня пристроить. Помню, как она говорит: "Танечка, ты стой, прислонись к стенке и держись за что-нибудь. Смотри на нас, только не падай". Брали только тех детей, кто стоит на ножках. Видимо, принимающая воспитательница смилостивилась надо мной, положили меня в кроватку. Потом стали мне немножечко давать кагор. И у меня от этого кагора, говорят, уже силы какие-то появлялись", — рассказывает Татьяна Денисюк.

Ребят из детских садов старались эвакуировать — в первые месяцы блокады из Ленинграда в Сибирь отправляли специальные "детские" вагоны. Но мама не согласилась оставлять Таню и Люду одних. Девочки вместе с мамой и бабушкой смогли эвакуироваться из блокадного Ленинграда только летом 1942 года.

Эвакуация в Башкирию

Единственный путь — Дорога жизни — из блокадного Ленинграда проходил через Ладожское озеро и постоянно обстреливался с воздуха.

"Наш катер должен был идти за другим, а его, впереди идущий катер, разбомбили — попал снаряд в него. Началась паника, все побежали. Все вещи не поймешь где. И мы потеряли тюк с нашими вещами. Мама уже махнула рукой, лишь бы только доехать нам до поезда какого-нибудь", — вспоминает Татьяна Денисюк.

Еремеевым удалось попасть на эвакуационный поезд и добраться на нем до Башкирии. В деревне Бромка (сегодня — Новотроицкое Иглинского района) семью разместила у себя женщина с пятью детьми. Ее муж и старшие сыновья были на фронте. В доме была большая печь, от которой всегда шло тепло, и это было настоящим счастьем после холодной ленинградской зимы и жизни в бомбоубежище.

"Страшная зима была в Ленинграде. Страшно. Идет человек, падает, и все. Он лежит, пока санитары не придут и не уберут на грузовые машины, на которых дрова возили. В них складывали замерзших и увозили на Пискаревское кладбище", — говорит Татьяна Александровна о зиме 1941−1942 годов в Ленинграде.

В Бромке мама Тани устроилась работать в тракторный отряд, пахала поля. "Мама грамотный человек была, она даже устраивала собрания там — все приходили слушать. Она читала лекции о Победе. В общем, мы вот так жили, но мечта мамы, конечно, была вернуться в Ленинград", — вспоминает Татьяна Денисюк.

Возвращение домой

В родной город Еремеевы смогли приехать спустя полгода после снятия блокады, летом 1944-го, когда маме Тани удалось получить от своей знакомой в Ленинграде специальную "путевку" — пропуск, по которому семья имела право вернуться. Дорога заняла несколько суток и стала еще одним испытанием для Еремеевых: в документах не указали младшую сестру Тани, из-за чего девочку приходилось постоянно прятать в длинной юбке бабушки.

Во время остановок Екатерина Александровна часто выходила из поезда за водой. На одной из станций она не успела вернуться в вагон, как поезд тронулся. "Трое суток мама искала нас, на каком пути мы остановились с бабушкой. Она боевая была очень. Однажды наш эшелон остановился, чтобы пропустить составы с оружием, которые направлялись в центр, — тогда она и смогла нас нагнать", — рассказывает Татьяна Денисюк.

Возвращающимся из эвакуации ленинградцам необходимо было получить множество документов, но это было возможно только после специальной санитарной проверки. Ждать своей очереди перед ее прохождением Еремеевым пришлось две недели.

"Есть нечего, уже хлеба нет, карточек нет — ничего не получить без новых документов. Помню, на углу Невского проспекта, где сейчас станция метро находится, была булочная знаменитая. И бабушка вошла туда, нас с сестрой держит рядом. Говорит: "Никуда не уходите, иначе заблудитесь, стойте вот здесь вот в булочной, здесь все-таки тепло". Мы стояли, а бабушка милостыню просила. Ленинградцы, абсолютно все, что-то давали, кто сколько может", — говорит Татьяна Александровна.

После прохождения всех необходимых проверок семье оформили нужные документы, выделили комнату в коммунальной квартире и даже земельный участок в серьезно разрушенном немецкими бомбами Выборгском районе.

"Мама выхлопотала этот участок, чтобы выращивать там картошку и тем самым спастись от голода. Но земля была неплодородная, сплошные булыжники, которые нужно было выкорчевывать. Я помню, что очень любила на трамвае ездить и смотреть, когда же будет картошка. Мне казалось, что она наверху должна быть, что ее можно будет как с ветки сорвать", — улыбаясь, вспоминает она.

Встреча победы

День Победы запомнился Татьяне Александровне колоннами военных и техники, идущими по проспекту Энгельса, и весенними цветами, которыми их осыпали с балконов домов.

Восьмилетнюю Таню впечатлила и другая история — в их доме жила девушка, возлюбленный которой ушел на фронт еще в самом начале войны. 9 мая 1945 года он вернулся домой, и они той же весной сыграли свадьбу прямо во дворе их дома.

После войны Еремеевы пытались отыскать под Шушарами могилу отца, но безуспешно. Однажды в очередной день безрезультатных поисков на месте, где проходили бои, мама увидела бездомного кота. "Мама говорит: "Ты знаешь, возьмем этого котенка домой к себе. Может быть, здесь папа погиб, на этом месте, где мы нашли его". Как-то ей все время хотелось что-то увезти с этого места", — рассказывает Татьяна Александровна.

Аргентина, Перу и Майя Плисецкая

После войны Татьяна Александровна окончила школу, затем электровакуумный техникум и работала на электроламповом заводе "Светлана". Потом вышла замуж и, так как мужа-дипломата направили на работу в Москву, поехала за ним. 

"Я так скучала по Ленинграду. Сначала все чужое было. Даже эти кастрюльки, посуда, все не наше было. Я плакала, когда муж уходил на работу, очень скучала по Ленинграду, подругам, соседям. Трудно привыкала. Выходила во двор, а со мной не очень разговаривали, потому что какая-то чужая, одета по-другому", — вспоминает она. Но жизнь потихоньку устраивалась, в семье родились сын Дмитрий, а потом дочь Катерина.

Почти во все страны и места назначения Татьяна Александровна следовала за мужем. Яркие воспоминания остались у женщины о почти пяти годах жизни в Аргентине, где она работала в редакции журнала "Новости Советского Союза".

"Мне нужно было отчитываться за каждый выпуск журнала: куда он отправляется, узнавать, кто его читает и как много читателей, — сложная работа. Интересно было работать с артистами, например с Майей Плисецкой. В Аргентину у мужа было две долгосрочные командировки, после них мы еще некоторое время прожили в Перу, а потом вернулись в Москву и в Москве уже с ней поддерживали отношения", — делится Татьяна Денисюк.

Среди множества событий долгой жизни Татьяна Александровна хранит память о днях блокады, эвакуации, о мужестве и терпении своей матери, которая во всем стала для нее примером.

"Видимо, устроена жизнь так, что не бывает хорошего без плохого. Наверное, потому что в тяжелых условиях люди становятся совсем другими. Например, я хорошо помню, как мама нас берегла, кусочек хлеба не съест, обязательно нам принесет. И мы теперь стараемся так делать", — подытоживает Татьяна Александровна.

Елена Цыбулина