Квадратный с дырочкой: как V–A–C Sreda пересобрала культуру

От поисков исчезнувшей машины и до пластинок от "Пиратов" из Лос-Анджелеса, от ручной сборки книги и до потерянной части тиража — история создания книги "V–A–C Sreda 2: Кругозор"

Гибкие пластинки больше не выпускают, старые технологии утеряны, а советские станки исчезли. Как в таких условиях удалось воссоздать легендарный формат советского журнала "Кругозор"? Настоящая детективная хроника: поиски редкой технологии, переписка с крымским мастером и лос-анджелесскими "Пиратами", ожидание груза на границе и сборка книги вручную. Главный редактор V–A–C Sreda и старший редактор V–A–C Press Даниил Бельцов в Центре современной культуры "Смена" рассказал, как удалось преодолеть все трудности и почему "Кругозор" — это не просто книга, а фактически предмет современного искусства.

Гибкая пластинка и культурный диалог

Редакция V–A–C Sreda всегда искала новые формы работы с текстами, изображением и звуком. V–A–C Sreda — проект, который родился в цифровой среде. Он начал работать четыре года назад и всегда опирался на три ключевых формата: "читать", "смотреть" и "слушать". Тексты, художественные работы и подкасты — три вектора, которые определяют его развитие. Однако со временем онлайн-пространства стало недостаточно. В 2023 году редакция решила выйти в офлайн и выпустила "V–A–C Sreda 1: Грань" — сборник бесед с авторами и художниками. Он разошелся за три-четыре месяца, а формат книги с газетой показал, что аудитории интересно работать с тактильными медиа.

Второй выпуск проекта, "V–A–C Sreda 2: Кругозор", начался с неожиданной находки. Главный редактор Даниил Бельцов случайно узнал о существовании советского журнала "Кругозор", который выходил с 1964 по 1992 год. "Кругозор" включал в себя гибкие пластинки, которые можно было слушать на проигрывателе. Эта идея его зацепила. "Я 1997 года рождения и никогда не сталкивался с этим. Мне казалось, что это какие-то чудеса советской технологии", — вспоминал Бельцов. Купленный на "Авито" за 400 рублей экземпляр стал отправной точкой для исследования.

Поворотный момент наступил, когда Бельцов приехал в родной город и поделился открытием с родителями. "У нас весь подвал завален этим "Кругозором", — сказала ему мама. Контраст между восприятием поколений оказался ключевым: для редакции V–A–C Sreda гибкие пластинки были открытием, а для людей старшего возраста — ностальгией. Так родилась идея проекта, который соединяет прошлое и настоящее.

Редакция загорелась мыслью: если вернуть гибкие пластинки, то что на них должно быть? "Хорошо, есть формат, но чем его наполнить?" — задавался вопросом Бельцов. Первоначально он представлял "археологию эстрадной музыки": изучение поп-культуры 1960-х годов, поиск точек пересечения вкусов разных поколений. "Я, например, слушаю только русский рэп, а мои друзья считают, что это вообще не жанр. Где точка соприкосновения?", — размышлял Бельцов. Ответом стали хиты, которые знают все — от "Малинок" до "Седой ночи". Музыка, которая объединяет людей, стала одной из тем исследования.

Но в процессе обсуждений проект вышел за рамки музыкальной темы. "V–A–C Sreda 2: Кругозор" стал медиаэкспериментом: гибкая пластинка, тексты, визуальные образы. Это попытка найти форму, в которой звук, слово и изображение работают вместе.

Три музыкальные эпохи

Изначально планировалось пять музыкальных периодов, но их стало три. "Я не музыкальный критик и не музыкальный эксперт", — сказал Даниил Бельцов. Этот факт стал отправной точкой. Значит, нужен тот, кто сможет проверить гипотезы и предложить новую оптику. Выбор пал на Антона Вагина, музыканта и администратора паблика "Всякая годная попса". Когда Бельцов показал Вагину первый план, реакция была однозначной: "Дань, ты, конечно, молодец, но все вообще не так". В итоге количество музыкальных эпох сократилось с пяти до трех. "Объем "Кругозора" просто не позволял охватить пять эпох. Слишком много информации", — объяснил Бельцов. Остановились на трех периодах:

1985—1993 — "Технологии и рынок". Это перестроечный период, доступные западные технологии, первые дешевые синтезаторы. Тогда же появились группы, которые создавали музыку с позиции "я тоже так могу".1993—2000 — "Карнавал и утопия". Времена рейвов, панков, рокеров, поп-звезд вроде Шуры. Название блока взяли из текста Льва Данилкина про 1990-е, которые были временем полного эксперимента.2000—2008 — "Искры и иллюзии". Период, в котором определяющим стало влияние группы "Ранетки". "Это культурный код. Без этого контекста трудно понять современных исполнителей: Дору, Монеточку (признана Минюстом иностранным агентом) и других", — отметил Бельцов.

Первая идея — три больших аналитических текста по 20 тыс. знаков. Однако вскоре стало ясно, что "игривый" формат книги требует другого подхода. Так возникла структура с разными типами участников: свидетели (люди, которые работали в индустрии) и эксперты (музыкальные журналисты, критики). Бельцов описал процесс так: "Мы отобрали лонг-лист из спикеров, затем сузили его до восьми человек. С каждым провели глубинное интервью. На выходе — около 60 тыс. знаков расшифровки. В книгу вошло около 1 тысячи".

Среди свидетелей — основатель группы "А'Студио" Владимир Миклошич и продюсер "Мумий Тролля" Александр Кушнир. Среди экспертов — Юрий Сапрыкин, Николай Редькин, Антон Вагин. Вопросы касались не только жанровых характеристик, но и общего культурного контекста. При этом диалоги часто уходили в неожиданную сторону. "Обычно коллеги-редакторы начинали с вопросов про жанры русской попсы, а дальше беседа разворачивалась сама собой", — добавил Бельцов.

Ключевая сложность — сократить массив информации и выстроить цельный нарратив. "Было важно, чтобы реплики спикеров складывались в единую историю. Это не просто набор интервью, это целая драматургия", — объяснил Даниил. Проект запустили 29 августа 2024 года, а 13 сентября все уже было готово. Хотя обычно подобные проекты занимают пять месяцев, но здесь сработала вовлеченность команды. "Мы работали по 20 часов в день", — рассказал Бельцов.

Визуальный язык нового "Кругозора"

Иллюстрации в "Кругозоре" всегда были важны. Это не просто сопровождение текста, а самостоятельный пласт смыслов. Но времени на создание визуального ряда катастрофически не хватало. Поэтому Бельцов позвонил дизайнеру одежды Роме Уварову.

"Рома, мне нужно 20 иллюстраций", — сказал он. "Окей", — ответил Уваров. "Пять дней", — добавил Бельцов. "Что? Пять дней?!" Однако Рома вдохновился проектом. Так появился человек, который за неделю создал с нуля 20 коллажей.

Прежде чем приступить к работе, Бельцов и Уваров составили облако ключевых слов. Нужно было переосмыслить советский визуальный код, но при этом сохранить узнаваемость. Уваров, который раньше не работал с этим контекстом, буквально погрузился в него. Результат превзошел ожидания: "Когда через семь дней он [Уваров] прислал мне картинки, я сидел и думал: вау, вот это, конечно, скорость", — добавил Даниил Бельцов.

Когда коллажи были готовы, возник вопрос: как они будут взаимодействовать с текстами? Решение Бельцов нашел в тактильном эксперименте: "Вооружившись ножницами, клеем и карандашами, я сделал первый прототип. В издательском мире это называется "кукла". Даниил взял оригинальный "Кругозор", обклеил его бумагой и вручную расставил иллюстрации. Картинки двигались, тексты переставлялись, создавая новый ритм повествования. Это был процесс, в котором физический макет предвосхищал цифровую верстку. Нестандартный подход позволил понять, как визуальный ряд можно соединить с контентом, где нужны акценты, а где — паузы. Так оформилась окончательная структура книги.

От Крыма и до Лос-Анджелеса

Гибкие пластинки — ключевой элемент концепции. Но что на них записать? Первоначально идея была в том, чтобы современные художники переосмыслили прошлое. Но затем пришло понимание: пластинки должны звучать как музыка своего времени, но при этом оставаться актуальными. Чтобы найти правильные треки, редакция снова обратилась к Антону Вагину. Он за день составил лонг-лист из 50 исполнителей. Главный критерий: песня должна звучать так, чтобы ее можно было спутать с музыкой прошлого.

Первая пластинка — песня "Заря" казанской исполнительницы Стереополины. Ее синтезаторное звучание идеально передает эпоху 1985—1993 годов. Вторая пластинка — "Девочка-ночь" Неатиды, это стопроцентный рейв 1990-х. А третья — "Поздно" исполнительницы "забей, лерочка" из Иркутска, современная поп-рок композиция, которая перекликается с "Ранетками". Так, неожиданно в проекте возник еще один скрытый диалог: среди спикеров только мужчины, а на пластинках звучат исключительно девушки. "Мне кажется, это забавный контраст", — отметил Бельцов.

Когда казалось, что все собрано, тексты готовы, макеты сверстаны, встал главный вопрос: а как сделать гибкие пластинки? Оказалось, что производство в России остановилось еще в 1992 году, а технологии практически исчезли. Пришлось искать обходные пути — через YouTube, "Авито" и неожиданные контакты в разных уголках мира. Когда начался поиск, выяснилось, что в мире есть всего два места, где до сих пор нарезают гибкие пластинки. Первая точка — мастер из Крыма. Он работает в одиночку и штучно нарезает винил в свободное от основной работы время. Узнав, что нужно 900 экземпляров, он сразу отказался: "Это же три года резать! С ума сошли?" Вторая точка оказалась еще более неожиданной — Лос-Анджелес. Там работает компания с говорящим названием "Пираты".

Коммуникация выглядела сюрреалистично: с одной стороны — чат на "Авито" с крымским мастером, с другой — переписка с американскими "Пиратами". Вскоре выяснилось, что сами "Пираты" пластинки не производят. Их станок находится в Чехии, а логистическая цепочка растянулась на несколько стран: Лос-Анджелес передавал заказы в Чехию, оттуда пластинки отправляли в Россию через страны Балтии и Беларусь.

Ожидалось, что тираж прибудет в Москву 24 декабря, в день презентации. Но за три дня до этого пластинки застряли на границе. Две коробки проехали, а третья — нет. Причем коробки не были перемешаны, а в каждой находилась отдельная пластинка. Это означало, что без третьей коробки издание просто не собрать. Презентация под угрозой, стулья расставлены, аудитория ждет, а книги нет. Вечером 23 декабря в офисе появился первый сигнальный экземпляр. Его сразу поставили на проигрыватель. Он заиграл.

Тираж "Кругозора" приехал в коробках, но не запечатанным. Каждый экземпляр решили вручную пронумеровать: 1 из 300, 2 из 300, 3 из 300 и т. д. Всего 300 раз. Бельцов сказал: "Я взял экземпляр в "Смене" и случайно открыл 18-й номер из трехсот. Помню, как у меня восьмерка очень криво выходила, и здесь она такая же кривая". Кстати, допечатки тиража не будет. Только триста экземпляров. В Казани уже не осталось ни одного.

Пластинки напечатали в Чехии, но буклет изготавливали в России. Самым сложным оказалось найти крепления. Решение пришло неожиданно: пластиковый коврик для мышки. Его разрезали на полосы и использовали для крепежа. В итоге все сложилось: пластинки заиграли, буклет сложился ровно, а "Кругозор" оказался тем самым артефактом, который задумывался с самого начала.

Коллажи Ромы Уварова, цитаты, три пластинки — "Кругозор" получился многослойным объектом, который раскрывается постепенно. Это не просто книга, а опыт, где звук, текст и визуальный ряд создают новую историю. Первые экземпляры разошлись мгновенно. Размышляя о том, зачем вообще нужна такая книга, Бельцов сказал, что такие проекты должны быть. Потому что такие книги превращаются в предметы современного искусства.

Екатерина Петрова — литературный обозреватель интернет-газеты "Реальное время", автор телеграм-канала "Булочки с маком".