Навязчивые идеи и 43 сигареты в день: где граница между странными привычками и психическим заболеванием?
Раскладывать вещи только в определенном порядке, постоянно мыть руки, маниакально проверять рабочую почту или не наступать на стыки между тротуарной плиткой — люди часто придумывают себе правила разной степени безумности. Отличить просто странные идеи от психических отклонений бывает непросто даже специалистам. T&P публикуют отрывок из книги «Не могу остановиться: Откуда берутся навязчивые состояния и как от них избавиться» издательства «Альпина нон-фикшн». Научный журналист Шэрон Бегли объясняет, чем навязчивое поведение отличается от зависимости вроде игромании или алкоголизма, как правила помогают избавляться от страха и тревоги, а также почему граница между болезнью и эксцентричностью постоянно колеблется вместе с изменениями в медицине и культуре. Терминологический экскурс «Не могу остановиться: Откуда берутся навязчивые состояния и как от них избавиться» Судя по всему, границы между понятиями компульсивного, зависимого и импульсивного поведения не менее подвижны, чем модные тренды, а их взаимозаменяемость фактически закреплена во множестве текстов Американской психиатрической ассоциации (APA), в частности в «Диагностическом и статистическом руководстве». Десятки лет очередные его издания использовали эти слова как синонимы в определениях различных синдромов, в том числе нарушений пищевого поведения и тревожных расстройств.[…]Особенно характерно смешение зависимости и навязчивости, поскольку оба слова используются не только в медицине, но и в обиходной речи. Это подметил Том Стаффорд, британский специалист в области когнитивных наук из Шеффилдского университета, изучающий компульсивную игру в видеоигры. «Многие люди злоупотребляют термином “зависимость”, говоря о своей спортивной зависимости, пристрастии к шопингу или iPhone, — объяснил он. — Отсутствует четкая грань между зависимостью, например, от алкоголя, и действиями, которые просто очень привлекают некоторых людей, но я склонен характеризовать их поведение как компульсивное». […]К счастью, все больше специалистов начинает работать над вопросом четкого разграничения между аддикциями, компульсиями и нарушениями контроля импульсов. И не только из стремления к порядку, чтобы верно классифицировать поведение пациентов. Есть и практический стимул: если врач не знает, чем является поведение, разрушающее вашу жизнь: компульсией, аддикцией или следствием неумения совладать со своими импульсами, то он не сможет подобрать эффективное лечение. Программа помощи в первом случае совершенно не похожа на терапию во втором, которая, в свою очередь, не годится для третьего. «Чтобы назначить верное лечение, нужно понимать, что происходит с человеком», — подчеркнул Потенца.В итоге сложилась следующая трехчастная классификация.Аддикция начинается с удовольствия, которому сопутствует тяга к опасности: делать ставки или пить —приятно, но также рискованно (вы рискуете потерять взятые в долг деньги или выставить себя идиотом). Вам нравится ощущение выигрыша или опьянения. Будущий зависимый затягивается сигаретой и чувствует, что доза никотина стимулирует его физически или умственно. Постепенно, однако, принимаемое вещество или совершаемое действие перестает доставлять удовольствие, причем не только в прежней дозировке, но и в запредельно высокой, что является характерным признаком аддикции. Курильщики со стажем жалуются, что и сорок третья сигарета за день не дает того наслаждения, как когда-то третья. То, что прежде приносило кайф, уже не действует, вынуждая наркозависимого снова и снова увеличивать дозу, а игромана — повышать ставки. Хотя «отдача» неуклонно снижается, отказ от аддиктивного действия оборачивается тяжелыми психологическими, а зачастую и физиологическими проявлениями абстинентного синдрома, например похмельной дрожью, раздражительностью или угрюмостью. Удовольствие, привыкание, синдром отмены — вот три кита аддикции.Импульсивное поведение характеризуется действиями, которые человек совершает спонтанно, порой не успев подумать, в стремлении к удовольствию и немедленному вознаграждению. Здесь присутствует элемент азарта в расчете на эмоциональную отдачу от риска (А круто будет нырнуть ласточкой с этого обрыва!). Пиромания и клептомания — классические примеры импульсивного поведения, поскольку их суть заключается в поиске удовольствия и эмоционального подъема. Вследствие этого импульсивность может стать первым шагом к поведенческой или наркотической зависимости. […] Действие совершается рефлекторно. Подобно аддикциям, импульсивное поведение «окрашено гедонизмом», как объяснил Джефф Шимански, исполнительный директор Международного фонда изучения обсессивно-компульсивного расстройства (International OCD Foundation, IOCDF), с которым мы встретились в 2013 г. во время ежегодного собрания организации: «Вот что за этим стоит. «Я украл и вышел сухим из воды», «Я устроил пожар, и вон какая поднялась суматоха, сколько съехалось пожарных машин», «Я сделал ставку и сорвал куш». Причина вовсе не в стремлении избавиться от тревожности». Мы уступаем импульсам, поскольку рассчитываем на вознаграждение в виде удовольствия, наслаждения или восторга. Импульсы заставляют нас хватать калорийный кекс, хотя мы были уверены, что идем в кафетерий всего лишь выпить чашечку черного кофе. Подобно зависимому поведению, импульсивное искушает нас чем-то приятным. Импульсивное поведение может перейти в расстройство контроля над импульсами, если снова и снова уступать своим прихотям со всеми их пагубными последствиями. «Толчком к компульсивному поведению служит стремление уменьшить тревогу, а не получить удовольствие. Это самовнушение: теперь все хорошо, я проверил почту в лифте — через 15 секунд после того, как проверял ее в офисе. Хотя… вдруг уже пришло новое письмо?» Смысл компульсивного поведения, в отличие от зависимого и импульсивного, — исключительно в том, чтобы избежать нежелательных последствий. Они порождены тревогой и не приносят радости. Эти повторяющиеся действия мы совершаем с целью унять страх, вызываемый возможностью негативного исхода. Но сам по себе этот поступок зачастую неприятен — во всяком случае, не доставляет удовольствия, особенно после множества повторов. Попросту говоря, тревога воплощается в мысли: «Если я этого не сделаю, случится нечто ужасное». Если не проверять ежеминутно электронную почту, я не узнаю о новом письме в тот же миг, как оно придет, и не смогу вовремя ответить на срочный вызов или поручение начальника, а может, просто буду мучиться неизвестностью. Если не отслеживать, на какие сайты ходит партнер, нельзя быть уверенным, что мне он не изменяет. Если хоть на йоту отклониться от порядка развешивания вещей в гардеробе, весь дом погрузится в хаос. Если не заниматься шопингом, это будет означать, что сегодня я не могу себе позволить красивые вещи, а завтра стану нищим бродягой. Если я перестану ревностно хранить любую памятную безделушку и поддамся уговорам близких очистить дом от хлама, то буду чувствовать себя уязвимым, буквально голым, ведь самые светлые мои воспоминания превратятся в мусор.[…]Свой экскурс в классификацию я завершила следующим выводом. Компульсия отличается от аддикции тем, что толчком к ней служит стремление уменьшить тревогу, а не получить удовольствие. Кроме того, объем компульсивных действий не приходится наращивать для достижения прежнего эффекта, как это имеет место в случае аддикции. Компульсивность — это вынужденное поведение, эмоциональным стимулом которого является физически ощущаемое беспокойство, чувство угнетенности и даже дурное предчувствие, усиливающееся, если вы пытаетесь с ним бороться. «Компульсивное действие — это форма самолечения, — сказал Джеймс Ханселл. — Оно призвано облегчить или нейтрализовать болезненные переживания. В его основе лежит тревожность». Компульсивное поведение помогает держать боль под контролем. Это своеобразное самовнушение: «Теперь все хорошо. Я проверил почту в лифте — через пятнадцать секунд после того, как проверял ее в офисе. Какое облегчение! Хотя, подождите-ка, вдруг уже пришло новое письмо?» Компульсивные действия становятся привычными именно потому, что они эффективны.[…] Tai Shan Schierenberg. Selfportrait as Janus. 2008 год Теневые синдромыНа рубеже тысячелетий многие психиатры начали наклеивать ярлык психического заболевания на все и вся. Люди, страстно ищущие безупречный рецепт устриц под соусом киноа или воплощение платоновской идеи чиабатты по-тоскански, уже не просто лакомки, а жертвы «синдрома гурмана», утверждает команда ученых. Разведенные отцы, забывающие перечислять алименты, из безответственных эгоистов или просто поганцев превратились в больных с «синдромом зависимости от окружения», неспособных сосредоточиться ни на чем, что не находится у них перед глазами. И вовсе не безалаберность и не привычка все откладывать на потом мешает вовремя заполнять налоговые декларации, а «нераспознанная взрослая форма синдрома дефицита внимания», согласно книге 1997 г. «Теневые синдромы» (Shadow Syndromes).Один из авторов книги, психиатр Джон Рэйти из Гарвардской медицинской школы, продвигал предложенный в заглавии термин в качестве обозначения легких форм психической болезни. Он опирался на теорию, согласно которой поведение, мысли и эмоции человека, которые прежде считались чудаковатыми, эксцентричными, странными или просто необычными, в действительности являются проявлениями психиатрических нарушений. Количество новых недугов росло как снежный ком. Создавалось впечатление, что психиатры пытаются внушить нам мысль, что все мы немного того. […]Противники расширения границ понятия душевного расстройства указывали, что грань между здоровой и больной психикой колеблется под влиянием меняющихся культурных норм, что ставит под сомнение предлагаемые сторонниками противоположного подхода научные обоснования теневых симптомов. Например, в 1850 г. врач из Луизианы Сэмьюэл Картрайт заявил ассоциации врачей штата об открытии до сих пор неизвестного заболевания. Он предложил назвать его драпетоманией, от древнегреческих драпетес (беглый раб) и мания (бредовая идея). Именно это психическое заболевание заставляет «негров убегать» от хозяев, объяснял он на страницах новоорлеанского медицинского журнала, поскольку только сумасшедший пытается бежать из рабства. Побег служил основным симптомом драпетомании, но были и второстепенные: недовольство тем, что являешься собственностью другого человека, и угрюмый нрав. Прежде чем высмеять (или оплакать) невежество непросвещенного века, вспомним, что до 1973 г. Американская ассоциация психиатров считала гомосексуальность психическим расстройством. «Риск развития душевного расстройства может определяться множеством генов, и за редкими исключениями наличие единственного дефектного гена необязательно вызывает болезнь, а его отсутствие не гарантирует здоровья» Стремление усматривать психическое отклонение в любой эксцентричности окончательно и бесповоротно опровергается одним критерием, который долгое время считался в психиатрии обязательным: чтобы поведение считалось симптомом душевной болезни, оно должно вызывать стресс или недееспособность. Многим из нас небольшие компульсии, наоборот, помогают жить нормальной жизнью и устраняют тревожность — отличительный признак компульсивного поведения. Они успокаивают, а не угнетают, помогают, а не разрушают жизнь. […]Хотя кампания под лозунгом «все мы немного психи», в общем, провалилась, представление о психическом здоровье как о континууме осталось — прежде всего, благодаря открытиям нейробиологии и генетики. Полученные методом нейровизуализации паттерны мозговой активности и нейронных цепей, связанных с рядом психических расстройств, неоднозначны. Аналогично революция в генетике последних двадцати лет принесла данные о том, что риск развития того или иного душевного расстройства может определяться множеством генов, и за редкими исключениями наличие единственного дефектного гена необязательно вызывает болезнь, а его отсутствие не гарантирует здоровья. «Идея континуума стала для генетики величайшим прорывом, — сказал специалист в области нейронаук Стэнфордского университета Роберт Сапольски. — Согласно ей, средний генетический груз [обусловленный действием генов, отвечающих за поведение и эмоции] оборачивается расстройством личности, несколько более легкий — некоторой странностью характера, еще более легкий делает вас самым обычным американцем». К примеру, около дюжины генов могут предопределять черту личности, которую психологи называют «поиском новизны», но все двенадцать проявляются лишь у немногих. Человек с десятью такими генами рискует стать героиновым наркоманом, а с одним-двумя всего лишь извертится при просмотре фильма, который уже видел, или будет непостоянным, возбудимым, вспыльчивым и чуточку экстравагантным — люди именно такого типа становятся исследователями, изобретателями и реформаторами. Целый ряд генов отвечает и за невротизм. Родители, нервно поглядывающие на часы, если ребенка-подростка вечером нет дома, возможно, имеют один или два таких гена, но для развития дисфункциональной агорафобии нужны все десять или двенадцать.В первоначальном виде теория теневого синдрома объявляла всех этих людей душевнобольными в легкой (исследователи и обеспокоенные родители) или тяжелой (наркозависимые и агорафобы) форме. В настоящее время психиатрия признает, что никакое психическое состояние не является чем-то изолированным — это часть континуума, где границы между патологией и чудаковатостью, болезнью и эксцентричностью, ненормальностью и нормой колеблются вместе с изменениями в медицине и культуре, — и что термин «психическое расстройство» применим лишь к малой части этого континуума. Великое множество самых обычных поступков приближается к границам между болезнью и здоровьем, не нарушая их. […] Эдвард Мунк. Автопортрет после «испанки». 1919 год Раздутая добросовестностьСогласно широко используемой в психологии пятифакторной модели («Большой пятерки»), личность любого человека определяет комплекс из пяти черт: большая или меньшая выраженность доброжелательности, открытости (новому опыту), нейротизма, экстраверсии и добросовестности совместно образуют все неисчерпаемое многообразие человеческих типов. Хотя психологи спорят, насколько надежна эта система, она, бесспорно, отражает тот факт, что любого человека отличает большее или меньшее присутствие каждого из составных элементов личности. Самую тесную связь с компульсией среди этих элементов имеет добросовестность.Наиболее ярко проявляющаяся в склонности к дисциплине, осмотрительности и обязательности, особенно в плане нравственности и ответственного отношения к семье и обществу, добросовестность также характеризуется стремлением к компетентности, любовью к порядку и целеустремленностью. Напротив, низкая добросовестность делает человека беззаботным, импульсивным, спонтанным и гедонистичным, а также безответственным, расторможенным и безалаберным. Высокодобросовестные представители рода человеческого — самоотверженные труженики с твердыми, часто незыблемыми моральными принципами и твердыми убеждениями. Люди со средней выраженностью этого качества готовы идти на местные выборы, до которых больше никому нет дела, или шлифовать презентацию для клиентов, когда сослуживцы убежали на обед. Именно эти удивительные существа ни на йоту не отступят от идеальной системы сортировки мусора. Ближе к крайней части спектра помещаются перфекционисты и трудоголики, люди, приверженность которых к порядку достигла степени одержимости правилами и списками, стремление к достижениям вылилось в компульсивную борьбу за карьерный рост и привычку, что называется, гореть на работе, а жажда компетентности приняла гипертрофированную форму перфекционизма. На этом полюсе добросовестность переходит границу нормы и превращается в обсессивно-компульсивное расстройство личности (ОКРЛ).Таким образом, в спектре имеет место прерывность. Крайняя выраженность добросовестности может быть проявлением ОКРЛ, но крайняя степень ОКРЛ не есть обсессивно-компульсивное расстройство. ОКРЛ — это не мини-ОКР. К общему удивлению непрофессионалов и специалистов, лишь немногие больные обсессивно-компульсивным расстройством также имеют обсессивно-компульсивное расстройство личности и наоборот. То есть немногие люди с ОКР отличаются еще и чрезвычайной добросовестностью, дисциплинированностью и обязательностью, и немногие больные ОКРЛ страдают от парализующей тревожности, характерной для ОКР. […]Разрыв между ОКР и ОКРЛ проявляется еще и в том, что компульсии при том и другом заболевании не имеют между собой практически ничего общего. Если постараться, можно эмпирическим путем доказать человеку с обсессивно-компульсивным расстройством, что его страхи не имеют реальных оснований. Можно взять мазок с его руки и продемонстрировать, что он не кишит патогенной микрофлорой. Можно заставить его наступить на трещину в асфальте, а затем убедиться, что его мать по-прежнему жива-здорова. […] Напротив, компульсии больного ОКРЛ обычно прочно коренятся в реальности. Развешивание ковриков для ванной на просушку после использования действительно не дает им заплесневеть, выключение света в пустой комнате действительно экономит электроэнергию. Да что там говорить, вы найдете почти все эти «правила» не в одной, так в другой версии «Пятидесяти способов спасти нашу планету» (включайте посудомоечную машину, только когда она полностью заполнена; закрывайте кран, пока чистите зубы) или «Как защитить дом от микробов: десять советов». Если упорное желание есть органические продукты, пить дистиллированную воду, тщательно прожаривать курятину или заниматься физическими упражнениями по 50 минут в день — это проявление ОКРЛ, значит, этот диагноз можно поставить большей части американцев из верхушки среднего класса. […] Магда Ульрих. Ночной автопортрет 3. 2008 год «Безумные правила»У каждого из нас есть личные предпочтения и привычки, но для человека с ОКРЛ только его выбор рационален и имеет для него нравственную, научную и логическую силу десяти заповедей и трех законов Ньютона вместе взятых. Это даже не выбор — императив. Такой человек считает свое поведение не просто оправданным, но безоговорочно превосходящим любой иной способ выполнения даже самых обыденных действий, и, если кто-то отклоняется от его предписаний, человек с ОКРЛ не в состоянии этого ни понять, ни вытерпеть. Для ОКРЛ характерно «избыточное рациональное обоснование собственного поведения», по словам хозяина онлайнового форума об этом расстройстве, представившегося Полом. Это обсессивно-компульсивное расстройство много размышляющего человека: компульсивная личность подкрепляет свои императивы логичными, продуманными и нравственно безупречными аргументами, достойными докторской диссертации. […]Причина превращения компульсий при ОКРЛ из разумного выбора в императив — та же тревожность, что является источником любого компульсивного поведения. Люди, страдающие ОКРЛ, убеждены, что есть однозначно правильный и очевидно неправильный способ делать буквально все, причем именно их способ является верным. Более того, поступая именно так, будешь в безопасности, в противном случае жизнь пойдет прахом. Следование жестким правилам умиротворяет — ты создаешь уголок порядка в мире хаоса, и любые несчастья обходят тебя стороной. Нарушил правила — и невыносимая тревога не дает вздохнуть.Компульсивные личности бывают двух типов. Одни задают стандарты лишь себе самим, оставляя окружающих в покое, другие пытаются навязать свои представления о том, как нужно действовать, всем и каждому. Больные ОКРЛ называют эти представления «безумными правилами». Вот выдержка с онлайнового форума Пола. Рубашки должны висеть в шкафу передней стороной налево.Ни в коем случае нельзя останавливать машину, пока не доехал до места. Если загорелся красный, поворачивай направо, даже если тебе туда не нужно.Нельзя идти в ванную и из ванной по одному и тому же пути, а не то протрете ковер. Наличие нескольких безумных правил необязательно свидетельствует об обсессивно-компульсивном расстройстве личности. Согласно DSM-5, диагноз ставится при соответствии любым четырем из следующих восьми диагностических критериев: зацикленность на правилах и списках; перфекционизм, мешающий выполнять задачи; «чрезмерная» поглощенность работой, приводящая к отказу от отдыха и общения с друзьями; чрезмерная жесткость нравственных норм и буквализм в следовании им; накопительство; скупость; неспособность к делегированию обязанностей (поскольку больше никто не способен выполнить их правильно); общая «ригидность и неуступчивость».Проще пользоваться тестом Крамера на ОКРЛ, в котором респонденту предлагается ответить, насколько часто его поведение соответствует нижеследующим двадцати пяти утверждениям: никогда (один балл), иногда (два балла), часто (три балла), почти всегда (четыре балла). Я предпочитаю, чтобы все делалось по-моему.Я критикую людей, не соответствующих моим стандартам или ожиданиям.Я твердо придерживаюсь своих принципов, что бы ни случилось.Меня напрягают изменения окружающей обстановки или поведения людей.Я педантичен и щепетилен, когда дело касается моих вещей.Я расстраиваюсь, если не могу завершить дело.Я требую наивысшего качества от каждой своей покупки.Мне нравится доводить все, что я делаю, до совершенства.Я точно следую определенному порядку выполнения повседневных действий.Я делаю все аккуратно, до последней мелочи.Меня напрягают сбои в моем расписании.Я планирую свое время, чтобы не опаздывать.Меня раздражает неопрятность и захламленность вокруг.Я составляю списки дел.Меня тревожат даже незначительные затруднения.Я предпочитаю быть готовым к любой неожиданности.Я строго отношусь к выполнению своих обязательств.Я жду, что другие люди будут придерживаться высоких моральных стандартов.Когда меня обманывают, это потрясение.Меня напрягает, когда люди не кладут вещи именно туда, где я их оставил.Я храню подержанные или старые вещи, потому что они еще могут пригодиться.Я сексуально сдержан.Я скорее работаю, чем отдыхаю.Я предпочитаю оберегать свое частное пространство.Я составляю план расходов и придерживаюсь его, никогда не трачу больше, чем могу себе позволить. Если некоторые пункты вызвали у вас реакцию: «А что тут такого?» (в моем случае это пункты 6, 12, 16, 17, 21, 23, 24 и 25), значит, вы видите трещину в фундаменте теории теневых синдромов. Чтобы диагностировать психическое расстройство, требуется длинный список симптомов, однако из этого не следует, что малая часть этих симптомов определяет то же заболевание в слабой форме. Безусловно, многие характеристики личности из теста Крамера полезны — более того, служат основой дееспособного общества. Люсьен Фрейд. Отражение с двумя детьми. Фрагмент. 1965 год Обычным является результат в 50–70 баллов. Обратите внимание, сколь на многое вы можете реагировать компульсивно, не имея при этом обсессивно-компульсивного расстройства личности, которое диагностируется минимум при 75 баллах. К примеру, если вы ответите «всегда» в пунктах с первого по седьмой (28 баллов) и «иногда» в остальных 18-ти (36 баллов) — сочетание, на непрофессиональный взгляд, явно выдающее компульсивную личность, — то недотянете до диагноза. Тем не менее Национальное эпидемиологическое исследование алкогольной зависимости и сопутствующих заболеваний Национального института здравоохранения США за 2001–2002 гг., в ходе которого были опрошены 43093 совершеннолетних американца, установило, что 7,9% (или почти 15 млн человек) имеют обсессивно-компульсивное расстройство личности. Таким образом, это заболевание оказалось самым распространенным среди расстройств личности. За десятилетие до этого исследования группа психиатров под руководством Джона Гранта из Медицинской школы Миннесотского университета опросила несколько тысяч взрослых и оценила риск заболеть ОКРЛ в течение жизни в 7,8%. Вероятность развития заболевания у мужчин и женщин примерно одинакова. Оно реже встречается у совершеннолетней молодежи, лиц азиатского и латиноамериканского происхождения и значительно чаще — у людей со средним или неполным средним образованием. […]Крайняя добросовестность всегда обосновывается полнейшей рациональностью. Собственные обыкновения кажутся компульсивной личности абсолютно правильными, превосходящими любые другие продуманностью, эффективностью, оптимальностью. «Может показаться, что все это объясняется любовью к красоте и элегантности, — заметил один из участников онлайнового форума по ОКРЛ. — Находя самое изящное решение проблемы, выполняя повседневные обязанности самым разумным и тщательным образом, испытываешь огромное удовлетворение. Ты создаешь порядок и гармонию, борешься с энтропией и хаосом. В других случаях видишь, что это совершенно иррациональный страх некомпетентности, собственной или окружающих». «Правила могут быть безумными, но они нужны, чтобы мы могли выжить в мире», — сказал другой.Один человек с обсессивно-компульсивным расстройством личности, видя, как кто-нибудь просматривает страницы книги по диагонали, испытывал угнетенность и тревогу сродни той, что внушил бы вид вандала, методично откалывающего куски от микеланджеловского «Давида». Такое чтение, пояснил он, «поганит» упорядоченность книги и «нарушает статус-кво», это ни в коем случае нельзя делать походя. Кроме того, скорочтение «превращает книгу в менее совершенный предмет, а это неприемлемо». Газон нужно каждую неделю стричь в другом направлении. На заправке прекращай заливать бак, когда на счетчике будет круглая сумма в долларах — в крайнем случае, с полтинником или четвертаком. […]Припасы в кладовой нужно распределять по системе часовых поясов: сначала Гавайи (ананас), затем США (булочки для хот-догов) и Италия (паста), в конце Япония (соевый соус). Все упаковки должны стоять этикетками вперед, фактически образуя карту мира. Здесь следует сделать оговорку. «Примерять» ОКРЛ к формам поведения и личностям — все равно что пытаться накрыть двуспальную кровать покрывалом на одного. Многие действия могут содержать элементы обсессивно-компульсивного расстройства личности, будучи совершенно иной природы. А именно, требование соблюдать правила и вспышки гнева при их нарушении имеют выраженные признаки контролирующего поведения и презрения к другим, что характерно для нарциссизма и даже склонности к психологическому насилию.Что можно сказать о мужчине, запрещающем подругам и родственникам своей девушки звонить ей во время, отведенное им для «полноценного общения» с ней, — после 20:30 шесть дней в неделю и на протяжении всего воскресенья? Это правило продиктовано не сознательностью, перфекционизмом и стремлением порядку, как правила компульсивных личностей, а нарциссическим доминированием и контролем. Это относится ко многим «обсессивно-компульсивным правилам» мужей и жен, о которых мне часто рассказывали. Что вы скажете о требованиях «соглашаться со всем, что я говорю, без исключения», «делать все так, как мне нравится, потому что это правильно», «не иметь друзей, поскольку они отнимают у тебя время, когда ты можешь мне понадобиться, а я всегда на первом месте»? А также «дети должны выстраиваться перед дверью, словно солдатики, и встречать меня с работы, как всегда делала моя мать»? Нет, это не провоцируемые тревожностью компульсии ОКРЛ, а эгоистичные, диктаторские приказы, порожденные нарциссизмом и принудительным контролем. * Это и дало название больнице: селитра (фр. salpétre), или нитрат калия — основной ингредиент при производстве пороха. Является ли обсессивно-компульсивное расстройство личности психическим заболеванием? Нельзя сказать, что рассудок людей, следующих «безумным правилам» и отличающихся крайней добросовестностью, функционирует плохо. Они не видят галлюцинаций и не слышат голосов, дееспособны и нередко вполне довольны своими убеждениями и компульсиями. Однако психиатры все-таки считают ОКРЛ психическим заболеванием еще со времен французского невролога Филиппа Пинеля (1745–1826). Прославившийся реформированием методов лечения душевных болезней, Пинель буквально освободил от цепей пациентов больницы Сальпетриер. Она была основана Людовиком XIV в середине XVII в. на территории бывшего порохового завода* и служила местом заключения десяти тысяч нищих и проституток, а также умственно отсталых, эпилептиков и людей с неврологическими и психическими заболеваниями. Наблюдая это ужасающее разнообразие тупиков, где может заблудиться ум, Пинель предположил, что можно иметь психическое заболевание, не будучи «сумасшедшим» — то есть без бреда и галлюцинаций, умственной неполноценности или других расстройств мышления. Ясность мысли может наблюдаться и при «дефектах страсти и аффекта», утверждал Пинель, так что мыслительная деятельность не страдает, но эмоции оказываются совершенно разбалансированными. И вот результат: некоторые типы личности превратились в «расстройства».В начале XX в. американские и европейские психиатры с увлечением описывали всевозможные формы патологии личности. Поверхностность, самонадеянность или ненадежность — все становилось основанием для постановки диагноза. Например, «чрезмерная» склонность критиковать других, ворчливость, импульсивность, неуверенность, переменчивость настроения, вздорность, беспомощность, холодность, ригидность или неуступчивость. В каждое издание «Диагностического и статистического руководства», начиная с первого, 1952 г., включены расстройства личности. С годами диагностические критерии для обсессивно-компульсивного расстройства личности сократились. Согласно DSM–III 1980 г. нужно соответствовать четырем из пяти критериев, а DSM–III-R 1987 г. — пяти из девяти. Это понижение планки привело к удвоению числа больных ОКРЛ, замечают психиатры Университета Айовы Брюс Пфоль и Нэнси Блум в главе «Расстройства личности в DSM–IV» из книги 1995 г. Однако, продолжают они, «неясно, является ли это улучшением». Действительно! Споры о том, любой ли тип личности может принимать болезненную форму, достигли пика в вопросе о добросовестности на работе. […]