Один день трезвости в "Доме надежды на горе"

"Дом надежды на горе" находится там, где заканчивается Санкт-Петербург и начинается Ленинградская область и куда не ходят автобусы и маршрутки. Транспортные затруднения — это уже часть работы с больными: они отрывают реабилитантов от привычных контактов. Пациенты находятся в центре 28 дней без выхода за территорию, с ограниченными возможностями связи, они сосредоточены только на решении своих проблем. Каждый год этой дорогой в благотворительный центр реабилитации алкоголезависимых приезжают около 300 человек. Они узнают о "Доме надежды" от знакомых, в обществах анонимных алкоголиков, из публикаций в СМИ. У каждого прибывшего сначала спрашивают, есть ли у него потери из-за алкоголя и считает ли он, что ему нужна помощь. И если этот человек говорит: "У меня все в порядке, жена сказала прийти", — ему, скорее всего, откажут. Большая часть пациентов приходят в благотворительный центр реабилитации алкоголезависимых в состоянии абстиненции. Когда длительное время пивший человек перестает употреблять спиртное, у него возникает подобие наркотической ломки — удушливость, головокружения, тремор, кошмары. За месяц сотрудники "Дома" пытаются помочь такому человеку кардинально изменить его жизнь. Кто-то молодой, кто-то пьяный Нынешний исполнительный директор Светлана Мосеева в центре уже 18 лет — с 2000 года. По ее словам, за это время через "Дом надежды" прошли представители почти всех профессий, кроме, разве что, космонавтов. Менеджеры и музыканты, кочегары и учителя, даже сами врачи-наркологи нуждаются в помощи. Разве что, оговаривается директор "Дома", мало пациентов из сел, но не из-за того, что за городской чертой люди меньше пьют. "В деревне, к сожалению, сформировалось такое отношение к алкоголю: пить — это нормально. У нас деревни вымирают от этого. Помню случай: дядя Ваня — художник-самородок, к нам его привезли с ампутированными ногами после обморожения. На вопросы об алкоголизме он не понимал вообще, о чем речь: пить — как дышать. Критика отсутствует: человек замерз по пьянке, лишился ног, но он не говорит об этом как о проблеме", — рассказывает Мосеева. Она отмечает, что портрет типичного реабилитанта очень поменялся за последние полтора десятилетия. "Раньше однозначно был такой типаж: довлатовский алкоголик 40–50 лет, в основном мужчины, людей младше 28 вообще не было", — поясняет глава центра. "Сейчас картина очень поменялась — молодежи много, много женщин. У нас с определенной регулярностью оказываются молодые люди 18–19 лет. Если в 20 лет пришел сам по поводу алкоголизма — во сколько он должен был начать пить?" — говорит она. Остаться трезвым сегодня В центре нет палат и капельниц. Больной получает консультанта и наставника, которые помогают ему разобраться в своих проблемах. Работа с пациентами проходит в больших и малых группах. "Там есть правила конфиденциальности: то, что они говорят в малой группе, они не говорят никому, и за счет этой атмосферы доверия происходит терапевтическое действие. Есть индивидуальные консультации с ведущим консультантом, который отвечает на вопросы. Большая группа — это обращение к травматичному опыту, связанному с тяжелым насилием, которое люди переносят иногда в детстве, иногда в юности, иногда во взрослом возрасте", — поясняет руководитель реабилитационной программы Виталий Осипчук. Вторая основа обучения — знания. Пациентам рассказывают об алкоголизме и зависимости, стараясь развеять мифы, которые бытуют в обществе. "Очень много заблуждений, которые распространяются как просто в быту, так и специалистами. О том, что алкоголизм — это распущенность, безволие, слабоволие, стоит только захотеть и бросишь — это не так", — рассказывает Мосеева. "У нас проходят лекции о том, что такое зависимость, какие психологические, какие медицинские основы зависимости. На каких-то аспектах мы сосредоточиваемся более пристально — темы, которые касаются чувств, способствующих развитию зависимости. К примеру, несмотря на мнение, которое распространено, что "если ему будет стыдно, он не будет пить", — чаще всего дело обстоит наоборот. Стыд — это невыносимое чувство, и человек уходит в алкоголь, чтобы спрятаться от этих переживаний", — рассказывает Осипчук. Самое главное, говорят в центре, это атмосфера доверия и открытости, в которой человек может делиться своими переживаниями. При этих условиях легче вырабатываются навыки трезвости, чтобы пациент каждый день "мог оставаться трезвым сегодня", и так день за днем. Меня зовут Леонид, и я алкоголик Леонид работает водителем и уже много лет страдает алкоголизмом. На вид ему около пятидесяти. Он пробовал кодироваться, "подшивался", последний год посещал встречи общества анонимных алкоголиков. После очередного срыва он отправился в "Дом на горе". "Скажу честно, когда я пришел сюда, я себя чувствовал ужасно, как будто после большого запоя. Первые дни было очень сложно понять, что происходит. Но это все прошло, когда я тут прослушал лекции, начал записывать, начал вести дневник эмоций и начал себя понимать, голова стала по-другому работать", — рассказывает он. По словам Леонида, за неделю в центре он уже кое-что смог понять. "Я понял сегодня утром, откуда идет моя проблема. Я рос без отца, отец оставил нашу семью, когда мне было два годика, мама вышла замуж, они родили себе сестру, и ко мне было мало внимания. Я рос своевольным, эгоистичным, родители работали постоянно, не заметили вовремя проблему, меня с моим характером нужно было отдавать куда-то в суворовское, в нахимовское, а не упускать на улицу", — рассказывает он. Эта часть рассказа дается ему очевидно непросто. "Я надеюсь, что я больше никогда не вернусь к этой стопке, которая приводит обратно к запоям. Для алкоголика самое страшное — выпить первую стопку", — говорит Леонид. Три из десяти В "Доме" не ведут официальную статистику успехов своих подопечных — для этого недостаточно средств. Но за годы существования центра у сотрудников сформировалось представление об "условном проценте эффективности". "30% остаются стабильно трезвыми, 30%, периодически срываются. 40% — это те, кому мы либо не можем еще помочь, потому что у них не сформировалось мотивация, либо те, кому мы уже не можем помочь. Если человек уже находится на этапе деградации, он может поступить сюда, у него желание есть, но личность его развалилась настолько, что сил на это у него уже нет, это очень грустная история", — поясняет Мосеева. При этом предсказать, кто останется стабильно трезвым, а кто может сорваться, сотрудники не берутся. "Есть истории, когда кажется, что человек не может остаться трезвым, а потом проходит год, два, и этот человек не пьет. Иногда — наоборот: кажется, что этот человек — кремень, и он срывается", — поясняет Осипчук. "Алкоголизм — это очень коварное заболевание. Я многих знаю, кто не с первого раза начал выздоравливать — со второго и с третьего раза. Впрочем, выздороветь совсем нельзя, можно научиться жить с этой болезнью", — говорит ведущий консультант центра Сергей Агафонов. Некоторые из тех, кому удается, как здесь говорят, обрести трезвость, остаются в центре в качестве сотрудников и консультантов. Они получают образование психологов или соцработников и передают свой опыт тем, кто только начал свой путь. Заболевание семейное Реабилитация самого алкоголика — лишь половина дела. Такой же психологической реабилитации требует и семья зависимого. В центре проводятся занятия для родственников реабилитантов. "С окружением, с близкими людьми происходят те же самые изменения, что происходят с алкоголиком, и ничуть не меньше. С той лишь разницей, что они употребляют не химическое вещество, они "употребляют самого алкоголика". Если жизнь алкоголика зависит от бутылки, то близкие видят только алкоголика. Их жизнь подчинена тому, где он, что с ним, когда придет, каким придет. Они считают, что если он остановится, то все будет в порядке. Это большая ошибка", — объясняет Мосеева. Семейная программа помогает наладить первые шаги диалога между членами семей зависимых. Как отмечают в центре, родственники зачастую не умеют общаться друг с другом. "Коммуникация в семье зависимого происходит через алкоголь, общаться без алкоголя они не умеют. Обиды, конфликты, скандалы, обвинения — это да, а вот договориться — нет. Первые шаги такого диалога они проходят здесь", — рассказывает директор центра. "Тяжелая тема" благотворительного центра Центр расположен в нескольких домиках красного кирпича, они обнесены забором. Больным не препятствуют, если они захотят уйти, но назад они не смогут вернуться, по крайней мере, в ближайшие месяцы. В прихожей главного корпуса висят фотографии основателя центра — американского филантропа Лу Бэнтла, который сам пережил борьбу со спиртным. В перестроечные годы он приехал в СССР и начал помогать страдающим от алкоголизма. Сначала возил их в США, а потом дал денег на основание центра под Санкт-Петербургом. Рядом — список друзей центра: Эрик Клэптон и Юрий Шевчук, Валентина Матвиенко и орден Иоанна Иерусалимского. Реабилитационные услуги в центре для зависимых бесплатны — это было одним из условий основателя "Дома" Лу Бэнтла для его поддержки. После смерти главного жертвователя положение центра с каждым годом ухудшается. В этом году "Дом надежды на горе" получил президентский грант, но денег все равно не хватает. "Поиск жертвователей — это очень тяжелая тема. Как правило, жертвователями становятся те, кто сам "в теме" — или близкие, или они сами имели проблему", — рассказывает Мосеева. В прошлом году центр едва не закрылся: платить зарплату сотрудникам было нечем, и люди работали на голом энтузиазме. "Ситуация "Дома" очень напоминает ситуацию выздоровления самого зависимого: первое время ему не доверяют, ему нужно все время доказывать, что он действительно выполняет свои обещания", — говорит директор центра. Константин Крылов