Реакцию на секс-скандал со Слуцким трудно признать удачной

Скандал с обвинениями депутата Леонида Слуцкого в сексуальных домогательствах – и реакция на этот скандал – еще раз говорит о ценности стратегии, которая называется «минимизацией вреда». Несколько журналисток – Фарида Рустамова («Русская служба Би-би-си»), Екатерина Котрикадзе (RTVI) и Дарья Жук («Дождь») обвинили депутата в домогательствах, причем Фарида Рустамова смогла записать беседу с депутатом на диктофон. Затем, хотя и не в домогательствах, но в неуместных и нескромных высказываниях его обвинила и представитель МИД Мария Захарова. Как к этому относиться? Люди могут впадать в различные недостойные слабости. Люди, обладающие властью и достатком, сталкиваются с некоторыми дополнительными искушениями. В частности, с ослаблением обратной связи – окружающие могут избегать поправлять или критиковать их. По разным причинам – кто-то ищет их расположения, кто-то боится его лишиться. Там, где друзья обычного человека постараются вовремя его поправить, у человека, стоящего достаточно высоко на социальной лестнице, таких друзей может не оказаться. Нравственные проколы представителей власти неизбежны, они происходят везде. В США чуть ли не любимое развлечение публики – наблюдать за тем, как столпы общества, сенаторы и конгрессмены попадают в неприятные ситуации. Публика вообще везде любит скандалы, особенно сексуальные. Поэтому вопрос не в том, могут ли у нас такие скандалы происходить – могут, происходят и еще будут – а в том, как на них реагировать. Когда вы точно знаете, что некоторые события, наносящие ущерб репутации государства, будут время от времени случаться, вам стоит выработать стратегию по минимизации ущерба. Потому что когда люди действуют непродуманно, эмоционально и, так сказать, на автомате, это приводит не к минимизации, а к максимизации вреда. И тут стоит заметить несколько вещей, которые представляются достаточно очевидными. Нет никакого смысла настаивать на том, что у нас такого не бывает, быть не может, а любые свидетельства обратного пускать по графе «враги клевещут». Наша Дума состоит из живых людей. Люди могут совершать ошибки, людям это вообще свойственно. Если какие-то ошибки и непохвальные проявления человеческой природы имели место, и это известно, то отрицать это нерассудительно. Если у корреспондентки ВВС есть запись, это делает полное отрицание происшедшего не просто неразумным, но и невозможным. Речь может идти только о том, чтобы как-то интерпретировать произошедшее, поместить его в определенный контекст. Одни те же действия могут быть восприняты или как проявление человеческой слабости – плохо, но бывает – или как проявление крайней надменности и высокомерного пренебрежения и долгом перед государством, и законными правами других людей, и нравственными нормами. То, как именно они будут интерпретированы, зависит от реакции на выдвинутые обвинения. Пока что эту реакцию трудно признать удачной. Можно выдвигать контробвинения в адрес журналисток – мол, все они представляют либеральные издания и имеют свои причины пытаться скомпрометировать сенатора и Думу в целом. Можно указывать на то, что западная кампания по борьбе с домогательствами (под явным влиянием которой и наши журналистки выступили с обвинениями) давно приобрела характер массовой истерии, охоты на ведьм (ведьмаков в данном случае) и разрушила репутацию и карьеру многих людей, которые были либо невиновны, либо провинились в чем-то крайне несерьезном (вроде неловкого стариковского комплимента в СМСке, которое, себе на беду, отправил 76-летний Кевин Хопкинс). Это будет не то, чтобы неверно – в англоязычном мире истерия налицо, феминистский суд линча тащит на виртуальную виселицу виновных, полувиновных и вовсе невиновных, не утруждая себя долгими разбирательствами – но это будет просто не относящимся к делу. Это могло бы иметь значение, если бы речь шла только об устных обвинениях, истинность которых была бы далеко не ясна. Но существует запись, и, увы, ее содержание невозможно оспаривать. Поэтому вариант «враги оклеветали» (что с ними, как вы знаете, бывает) невозможен. Настаивать на нем – значит послать крайне разрушительное для репутации Думы послание. «Мы так себя ведем, и будем вести, и то, как это как это соотносится с долгом перед государством и обществом, правом и моралью, нас не волнует. Нам наши личные минутные похотения важнее всего». Конечно, люди не имеют продуманного намерения возвещать согражданам именно это – они действуют инстинктивно, под влиянием эмоций, как в похожих обстоятельствах, увы, склонны действовать люди во всем мире. Но аудиторией это послание прочитывается именно так. И это намного более разрушительно для авторитета государства, и гораздо более эффективная помощь силам смуты и мятежа, чем любые миллионные пропагандистские кампании, которые могли бы организовать враги. Бывают ситуации, когда сохранить честь мундира совершенно незапятнанной невозможно – пятно налицо. Но можно выбирать между относительно небольшим пятном, о котором довольно скоро забудут, и таким замазыванием мундира, что он придет в полную негодность. Совершив ошибки, можно на них не настаивать. Есть большая разница между в целом достойным человеком, который иногда совершает недостойные поступки, сожалеет о них и стремится исправить причиненный вред и человеком, который полагает, что так и надо. Есть большая разница между институтом, в котором иногда происходят дурные вещи и институтом, в котором они считаются нормальными и не подлежащими осуждению. Поэтому стоит признать, что происшедшее было несомненно дурным, принести извинения и примириться с пострадавшими (и уж точно отказаться от каких-либо обвинений в их адрес) и уверить общественность, что комиссия по этике принимает все меры к тому, чтобы такое не повторялось. Это будет зрелым, разумным и достойным поведением. Невозможно гарантировать, что люди вокруг вас – или даже вы сами – не будут совершать ошибок. Можно только научиться реагировать на них правильным образом.