Дом блудной бабушки: E1.RU побывал в гостях у пенсионерки, которая жила в киоске на Птицефабрике
История бабушки, которая жила в киоске на Птицефабрике, закончилась хеппи-эндом. У неё нашлись трое сыновей, и сейчас она живёт как нормальный человек — не на улице под прилавком, а в доме, вместе со своей семьёй. Всё бы ничего, но на деле в этой истории не всё так радужно. Чтобы посмотреть, как сейчас живёт Надежда Пивченко, мы приехали в дом её сына в Тугулым. Деревенский домик ничем не отличается от соседских — дверь нам открывает старший сын Виктор Зверев, он проводит в дом, а там нас уже ждёт сама Надежда Афанасьевна и с порога предлагает чай. С нашей последней встречи она немного изменилась — стала опрятнее и обзавелась собственной комнатой. В ней нет ничего лишнего (телевизор, диван, шкаф и трюмо), но жить можно. — Мне нормально здесь, тепло, уютно, печка рядом. Я помогаю Наташе (жена старшего сына. — Прим. ред.), кухня моя, я готовлю. — С внуком водитесь? — Вожусь, но он в телефон любит играть и в компьютер. В этот дом семья заехала зимой, а Надежду Афанасьевну привезли около месяца назад. Мы поговорили с Виктором совсем недолго — он торопился ехать по делам. Это сейчас, как говорят, он взялся за ум и устроился на работу, а половину своей жизни он просидел в колонии. Своё прошлое Виктор не скрывает и с неохотой, но рассказывает. — Я с 14 до 30 сидел за кражи. С перерывами, конечно, — говорит Виктор. — А потом я решил для себя, что нужно прекращать, нужно жить. Иначе кто поможет? Когда вышел, то у меня там (показывает на сердце. — Прим. ред.) что-то щёлкнуло. В последний раз Виктор видел маму в конце 90-х, искал её, хотя на руках было свидетельство о её смерти. О том, что его мама числится мёртвой, он узнал случайно. Когда забирал брата из детского дома, в его документах рядом с аттестатом лежало то самое свидетельство. Все изменилось, когда Надежда Афанасьевна стала героиней новостей. — Знакомый сказал мне: «Там, наверное, твою мать показывают в сюжете». Я на следующий день позвонил в приют, ей передали трубку, и она задала мне вопросы, которые только родители могут знать, — рассказал Виктор. — Я свидетельству не поверил — ни могилы, ничего нет. Если бы я могилу видел, я бы и поверил, может. — Сильно мама изменилась за это время? — Постарела только, а голос тот же, жесты с мимикой такие же. Но, конечно, года берут своё. Когда мы первый раз увиделись… даже не могу объяснить, какие чувства были, меня аж всего затрясло. Плакать не плакал, только в душе. — А я и не надеялась найти, — добавляет Надежда Афанасьевна. — Хотя думала, если старшего Витю найду, то и остальных найду. Виктор маму ни в чём не винит, говорит, что рос в нормальной семье — у них была трёхкомнатная квартира в Сухом Логу, но жизнь переломилась в 90-х годах. Его посадили, а его 19-летнюю сестру Лену убили. После убийства дочери у Надежды Афанасьевны, как она говорит, что-то замкнуло в голове. — Дочке 19 лет только исполнилось. 29 июля день рождения был, а 9 августа погибла, — рассказала Надежда Афанасьевна. — Её убили дальнобойщики из Тюмени. Я тогда одна в суд явилась, муж пьяный был, даже в суд не пошёл. Младший сын Павел сейчас сидит в колонии и должен освободиться в следующем году. В последний раз Надежда Афанасьевна видела его перед тем, как сдать его и среднего сына Сашу в детский дом. Младшему Паше было всего 6 лет. Сама Надежда Афанасьевна, можно сказать, тоже росла без семьи — с 5 лет беспризорничала. — Мама нас тянула, а отец-то нет, — вспоминая детство, рассказала Надежда Афанасьевна. — Мы из-за него и выросли не очень-то хорошими. Я скиталась по детским приёмникам, даже в Москве в 12 лет была. Ленина хотела повидать. Я туда как раз попала в день пионерии, а я не пионерка, даже октябрёнком не была. Училась я плохо, отец нас бил и мать бил. Я из дома убегала, а когда меня возвращали, то он расписку давал, что бить не будет, но снова бил. Мне 16 лет было, я только училище окончила в Горьком, на штукатура выучилась, он меня до полусмерти избил. За меня брат младший заступался. На жизнь Надежда Афанасьевна не жалуется, правда, частенько повторяет, что ей нужны деньги, то на документы, то на лекарства. Но тут же говорит, что сын ей накупил столько лекарств, сколько и не надо. Надежда Афанасьевна скиталась по всей области, и, где бы ей ни приходилось жить, она всегда старалась подработать — была разнорабочей, перебирала овощи, мыла полы. — На Птицефабрике меня все знали, все мне помогали. И едой помогали, и одеждой. Я попивала, но чуть-чуть, а курила много, но десять лет назад бросила. А выпивала я, потому что бессонница мучила. — Какой период в жизни у вас самый лучший? — Сейчас и в самом начале, когда у меня маленьких детей ещё не было, а были только Витя с Леной. Я тогда работала штукатуром. — А сейчас вы себя чувствуете счастливым человеком? — Конечно, мне ещё Пашку надо [вернуть], но он меня не узнает. Я его видела, когда ему 6 лет было, а он 1991 года рождения. — Вы скучаете по нему? — Ну а как нет-то? Он такой же, как Саша. Да они все трое похожи, Саша только выше, он в отца. Я рада за Витю, что он на ноги встал. Я бы никогда не подумала, что Паша сядет, я и не знала. Я на Сашу не надеялась, а наоборот, Саша и не сидел. Он спортивный, у него медали есть. — А вину чувствуете за то, что детей оставили? — Конечно. Я не смогла вытянуть их. Пускай, думаю, они лучше в тепле и сытые, не беспризорничают. А у меня уже в то время с головой туго пошло. Мне не прокормить было их, а ему (речь идёт о муже. — Прим. ред.) было наплевать, он сидел постоянно. Лене было 4 месяца, когда его посадили. Месяц назад Надежда Афанасьевна вместе со своей семьёй ездила в Москву на съёмки ток-шоу. Столица пенсионерке не понравилась — большой муравейник, к тому же, жалуется она, на шоу ей не заплатили, хотя обещали. Наверное, поэтому, перед тем, как попрощаться с нами, Надежда Афанасьевна в пятый раз намекнула, чтобы мы ей дали денег: «А может быть, вы мне дадите 100 рублей?»
