“Если душа родилась крылатой”
Не самозванка — я пришла домой, И не служанка — мне не надо хлеба. Я — страсть твоя, воскресный отдых твой, Твой день седьмой, твое седьмое небо. Там на земле мне подавали грош И жерновов навешали на шею. — Возлюбленный! — Ужель не узнаешь? Я ласточка твоя — Психея! Апрель 1918 Преимущество души над телом в творчестве Марины Цветаевой было всегда, как, собственно, и в русской языковой картине мира. Но стихотворение 1918 года написано от лица Психеи, олицетворения души в древнегреческой мифологии. Безусловно, данный образ был знаком Цветаевой с детства. Миф об Амуре и Психее, изложенный Апулеем в “Метаморфозах”, произведения Джорджа Байрона, Василия Жуковского, Генриха Гейне, Иоганна Гёте, а позже Валерия Брюсова, Максимилиана Волошина, Осипа Мандельштама также были известны Цветаевой. Образ Психеи и Амура встречался (и неоднократно) в произведениях живописи, музыки, скульптуры. Обращение к таким видам искусства не могло пройти мимо Марины Цветаевой – дочери профессора классической филологии, преподававшего определённый период времени греческий язык в одной из гимназий Санкт-Петербурга. Альбомы, книги по искусству, знакомство с шедеврами итальянских мастеров в стенах мировых музеев сопровождали Марину Цветаеву ещё с ранней юности. Так кто же такая Психея? Луи-Жан-Франсуа Лагрене. Амур и Психея. Фото: kan-yu.com.ua У древнегреческого царя были три дочери, самой красивой была младшая – Психея. Девушка настолько полюбилась всем, что ей стали воздавать почести, забыв богиню любви Афродиту. Богиня сильно оскорбилась и решила погубить ни в чём неповинную девушку. Сын Афродиты, Эрот, должен был вселить в душу девушки любовь к самому отвратительному существу. Но Эрот сам влюбился в Психею и задумал жениться, отгоняя от красавицы всех женихов. В большой скорби обратился к отец Психеи к оракулу. Тот ответил, что Психею в погребальных одеждах нужно отвести на скалу для брака с чудовищем, что и было исполнено. Однако одним лишь дуновением ветра перенесло девушку в прекрасный дворец. Она стала супругой невидимого существа, которое навещал её лишь ночью. Девушка жила в полном благополучии, единственное, что она должна была соблюдать – не спрашивать, кто он. Но сёстры, завистливые старшие сёстры, смогли подговорить младшую на злодеяние. Ночью, со светильником в руках, Психея стала рассматривать своего супруга, оказавшимся прекрасным Эротом. Но случайная капля масла упала на плечо Эроту. От боли супруг проснулся – вероломство Психеи было налицо. Эрот улетел, а Психея вынуждена была искать своего возлюбленного очень долго. Наконец, она преклонилась перед матерью Эрота, Афродитой. Та же, желая отомстить девушке, придумывала наказания, одно другого горше. Но Психея выполнила всё, что велела ей сделать Афродита. Эрот выздоровел и добился согласия богов на брак с Психеей, получившей от всемогущего Зевса бессмертие. Не этот ли миф встречается в переложении “Красавицы и чудовища” Лепренс де Бомон, “Аленького цветочка” Сергея Аксакова, опере Рихарда Вагнера “Лоэнгрин”? Луи-Жан-Франсуа Лагрене. Психея будит спящего Амура. Фото: paintingrussia.wordpress.com Марине Цветаевой не была близка идея слишком реалистического, прямого, обращения к мифу. Её больше привлекала идея аллегорической подачи материала, стихотворного намёка. В стихе-монологе 1918 года, отождествляя себя с душой, Психеей, Марина Цветаева не признает себя ни самозванкой , какой в мифе для Афродиты была Психея, ни служанкой (известно, что Афродита разыскивала именно служанку Психею, когда та пришла в дом богини, то выполнять должна была самые тяжёлые поручения). В стихотворении Цветаева обращается не столько к свекрови-Афродите, сколько к своему возлюбленному, видимо, не желающему узнавать предательницу-супругу, сражённую невзгодами и тяжким трудом. Со всей страстью Цветаева-Психея напоминает ему о счастливо проведённых днях, пыле страсти, а образ ласточки символизирует возлюбленную (ласковое обращение). Но не только античная сказка вплетена в ткань повествования, есть в нём и аллюзии христианского начала. Образ грешника в раннехристианских житиях, кающегося в собственных грехах, должного пройти покаяние на пути ко Христу, вышел из античного мистериального сюжета “испытание-посвящение-кризис-возрождение”. Душа Марины стремится к небу, там ей место, но для того чтобы вознестись, необходимы испытания: несения тяжкого бремени тела и его грехов. И, конечно, образ птицы, вьющей своё гнездо рядом с домом человеческим, обращён к евангельской теме “небесных птиц”: “Взгляните на птиц небесных: они ни сеют, ни жнут, ни собирают в житницы; и Отец ваш Небесный питает их”. Так и душа Марины – ласточка – совершает путешествие от земли к небу, ввысь, к “гласу Бога”.
