«Это слишком жестоко»: Мерзлякова заступилась за уралочку, которую посадили за строительство дома
В конце прошлой недели мы рассказали историю мамы двоих детей из Режа, которую осудили на три года колонии. Ирина Сохарева в 2008 году арендовала, а потом приватизировала три участка земли. Землю по льготной цене дали право выкупить из-за официально зарегистрированных на участках объектов незавершенного строительства. Но в 2017 году в отношении Ирины завели уголовное дело. «Незавершенку» на участке признали никогда не существовавшей, а саму приватизацию земли — мошенничеством. Землю оценили в сумму свыше миллиона рублей, и из-за особо крупного размера ущерба Ирину отправили в колонию на три года. Видимо, ее сочли настолько опасной для общества, что даже не дали отсрочку для ухода за семимесячной дочкой-грудничком с врожденным пороком сердца и за трехлетним сыном. Муж Ирины Дмитрий побывал у уполномоченных по правам человека. Мы собрали их мнения о сложившейся ситуации. Татьяна Мерзлякова, омбудсмен Я обычно не комментирую решения судов, но здесь убеждена, что это слишком жестоко — лишать свободы за то, что человек построил дом не на том месте. В первую очередь мы готовим обращение к областному прокурору — чтобы там посмотрели, насколько объективен был прокурор в Реже. Потому что, согласитесь, в такой ситуации прокурор должен был такое учесть: может быть, он не знал, что у женщины маленький ребенок. Кроме того, для этой семьи сделали заключение ученые нашего юридического университета, и там, с их точки зрения, нет состава преступления. Крайне редко бывают случаи, чтобы я понимала: нам самим нужно выходить в суд вместе с ребятами. Просто там (в Реже. — Прим. ред.) это уже восьмой подобный процесс с землей — не первый, и мне кажется, что в России режевская прокуратура единственная так беспокоится, что люди не начали застраивать выделенную им землю под ИЖС своевременно; там был комплекс мероприятий — когда они получили землю, там был такой бардак, что строить было невозможно. Моя позиция, которую разделит со мной общество: 20 процентов людей, которые приходят ко мне на прием, просят жилье: каким-то образом, за счет чего-то, как-то. Люди встают в очереди — у нас очень велики очереди там, где мы даем жилье малоимущим. Здесь люди построили сами. За это их сажают в тюрьму. Мы на корню рубим деятельных людей, мы все больше плодим иждивенчество: так тебя точно не посадят, тебе когда-нибудь что-нибудь построят. И нам очень не нравится эта позиция. Мы подготовили письмо прокурору Свердловской области — может быть, на каком-то этапе позиция прокуратуры поменяется — мне бы этого хотелось. У прокуратуры своя логика, у меня своя, но и к нам ходят с прокурором, и прокуроры подают иски в суд, чтобы кого-то поставили в очередь, мы этим много занимаемся, а тут люди построили дом сами — а за это в тюрьму. Игорь Мороков, детский омбудсмен — Здесь существует лишь юридический путь урегулирования ситуации. Наши специалисты знакомятся с приговором, общаются с адвокатом — и будут вырабатывать совместную позицию, которую можно будет представить в апелляционной и всех остальных инстанциях. В судебные решения у нас не вмешивается даже президент. Но [если приговор с лишением свободы останется в силе] мы будем работать и с ГУФСИН; в Нижнем Тагиле находится шестая женская колония, на базе которой есть дом ребенка. Мы недавно ее проверяли — там сейчас создаются условия содержания, чтобы мама могла быть вместе с ребенком. Не отдельно, когда он в доме ребенка, а она в отряде. Не знаю, когда это будет готово, но тенденция работает. И на этом мы будем настаивать — у нас уже была встреча с ГУФСИН по поводу женщины, которая находится в СИЗО в Кировграде. И органы опеки и попечительства в принципе настроены на то, чтобы ребенка с мамой не разлучать.
