Красота или смерть: в России растет число жертв пластики

На слуху сейчас — сразу несколько громких случаев, когда поход к пластическому хирургу закончился смертью пациента. Последняя трагедия случилась 25 апреля, когда скончалась 29-летняя Марина Кушхова из Кабардино-Балкарии. После пластической операции в одной из частных московских клиник ее доставили в НИИ Склифосовского. Врачи боролись за жизнь девушки, но оказались бессильны. Молодая женщина всего лишь хотела исправить носовую перегородку. Операция, в принципе, не сложная, если за дело берется профессионал, обладающий соответствующими навыками и образованием. Но бывает и так, что люди сталкиваются с самозванцами. Да, такие не все. В России много уважаемых специалистов, которые своей работой делают людей красивее и счастливее. Но нельзя не заметить и другое: сообщения о смерти после пластики стали появляться чаще. Как стремление к красоте может раньше времени до морга довести и как этого избежать? На запястьях щелкнули наручники. Докторов окружил конвой. Хирург Виктор Марков все время молчит, его коллега анестезиолог Евгений Яшин трогательно прощается с женой. Два года колонии общего режима на каждого. И никакой врачебной практики. Из центра пластической хирургии Маркова выносят мебель. Пока хозяин в тюрьме, нет смысла платить аренду. Багаж небольшой — столы, кушетки да мультиварка. Серьезного медицинского оборудования здесь никогда не было. В эту одноэтажную пристройку шесть лет назад пришла Екатерина Клементьева. Мечтала о красивой груди. Оперировал Марков, анестезию вводил приглашенный врач из онкодиспансера Яшин. Он работал за гонорар. После укола обезболивающего девушке стало плохо. "Она стала задыхаться и синеть. Видимо, она стала просыпаться, они ее обездвижили, то есть фактически резали ее вживую", — рассказала мать погибшей Екатерины Клементьевой Татьяна Верзилова. Это сегодня доподлинно известно: наркоз был сделан вводный, только чтобы начать операцию. Клиника не располагала даже элементарным оборудованием, отслеживающим состояние пациента во время операции. Катя скончалась от болевого шока. Смерть пациентки сначала признали несчастным случаем. Уголовное дело закрыли. Расследование возобновили спустя три года, когда мать девушки невероятными усилиями добилась проведения независимой экспертизы. От преступления до наказания прошло шесть лет. К улыбке у Марины претензий не было. Она комплексовала из-за бугорка на переносице. Детская травма не давала покоя. В столичную клинику "Медланж" она пришла на ринопластику. Увозили оттуда ее экстренно в реанимацию НИИ имени Склифосовского. 12 дней между жизнью и смертью. С каждым часом становилось все хуже. Ее последний звонок мужу — о том, как болью сводит горло. Она перестала сама дышать, ее подключили к аппаратам. 24 апреля у Марины остановилось сердце. В этой клинике лечили все: и зубы, и женские болезни, и даже делали чистку лица в кабинете у косметолога. Но главное направление — пластическая хирургия. Состоятельные пациентки хотели быть красивыми, правда, иногда эта красота оказывалась смертельной. За блеском мраморного пола и ароматом свежих роз здесь скрывали главное: только в апреле из этой клиники в тяжелом состоянии увезли шесть прооперированных женщин. Трое из них скончались в столичных больницах. Старшая медсестра от разговора в прямом смысле уходит. Следственный комитет пришел в "Медландж" с обысками, когда шестую пострадавшую доставили в реанимацию. Предыдущие пять случаев руководство клиники замалчивало. Вместе этого генеральный директор Анна Сивакова занималась саморекламой. У самой Сиваковой было другое правило: как только возникали проблемы, она меняла название клиники и снимала новое помещение. Претензий от Росздравнадзора было много. Но Анна Юрьевна закрывала одну фирму и тут же открывала другую. Схема в этом бизнесе распространенная. Следствие рассматривает пять версий загадочной гибели женщин: от бракованных препаратов до инфекции, которую могли занести в операционную. Самая вероятная: губительные инъекции пациентам могла вводить медсестра, которая страдает психическим заболеванием. То есть на работу в "Медланж" брали людей буквально с улицы. Клиентов уверяли, что персонал — светила медицины. Кабинет пластического хирурга Вадима Бакова. Сегодня он пуст. Здесь Баков принимал пациентов. Осматривал, делал наброски и отправлял в операционную. В этот день уважаемый хирург Баков — слава и гордость частной клиники "Медланж" — оперировал в другой такой же конторке на Мясницкой. По телефону нас записали к нему на прием, но с камерой к доктору не пустили. Он спрятался в одном из кабинетов. Администратору смешно. Тех, кто потерял своих близких, душат слезы отчаяния. Александр и Евгения Худакова каждый день навещают могилу дочери. За смерть ее никто не наказан, двое внуков остались без матери. А ведь Катя просто хотела быть красивой. "Триумф Палас" ей рекомендовала подруга. Дорого. Престижно. С лоском. Хирург Григорий Перекрестов операцию назначил на воскресенье на четыре часа дня. В семь вечера врачи констатировали смерть. Молодой анестезиолог Зейнал Неджафов — он был приходящим врачом — сбежал. В фойе играет музыка — релакс. Администраторы записывают пациентов на прием — до середины мая уже все занято. Учредитель клиники Лариса Караганова закрылась в кабинете. Комментарии не дает. Только сейчас, после смерти пациентки, выяснилось: у якобы элитной клиники не было разрешения на проведение такого рода операций. Анестезиолог — приходящий, пластический хирург — время от времени заглядывающий. Он одновременно числится в трех лечебницах. "У нас же очень легко стать пластическим хирургом, объявить себя им. А если вы посмотрите процент осложнений пластической хирургии, он колоссален. Там, где на обучение врача уходит десятилетие, — это одно, а где взлет и посадка, пошел, открыл клинику, кто-то в него вложил деньги, — это совсем другое", — говорит Александр Мясников, главный врач МГКБ №71. Экономят на всем: реанимации нет, стационара нет, врачи приходящие, кабинеты тесные, оборудование примитивное. Такого быть не должно. Старейший Институт пластической хирургии и косметологии. Здесь семь стерильных операционных. Реанимация. Круглосуточный стационар. И дежурные врачи рядом с пациентами 24 часа. "Потому что это — хирургия. Реакция может возникнуть даже на самую банальную процедуру. Может быть аллергическая реакция, которая закончится анафилактическим шоком", — отметил Юрий Гриб, главный врач Института пластической хирургии и косметологии. В Москве сегодня работают полторы сотни клиник пластической хирургии. Для мелких частников куда важнее интерьер и ремонт. Они любят арендовать кабинеты в историческом центре Москвы, вход украшать дорогими вывесками, содержать охрану. Их заставили проходить лицензирование, но и здесь они прибегают к уловкам. "Игра с лицензиями, когда есть лицензия на амбулаторную помощь и нет лицензии на стационарную. Это введение в заблуждение и убеждение пациентов, что лицензия есть, мы амбулаторно вам сделаем пластику носа или вставим имплантат молочной железы, понаблюдаем, отпустим вас домой", — пояснил Андрей Плутницкий, руководитель территориального органа Росздравнадзора по Москве и Московской области. Отсюда и печальная статистика, и новые случаи с летальным исходом. Только редко виновные доходят до суда. Приговор магнитогорским докторам — скорее, исключение.