Три сосны Риммы Казаковой
Долгое время поэт Римма Казакова (27 января 1932 – 19 мая 2008) пребывала в тени своих ярких и более умело оперировавших советской разновидностью public relations современников: Евтушенко, Вознесенского, Рождественского, Ахмадуллиной. Работая на одном с ними лирико-публицистическом «поле», она уступала им в популярности в среде фрондирующей интеллигенции, зато превосходила «народностью» своего творчества. Поэзия знает много измерений. Вертикальное - пронизывает мироздание насквозь. Стихи становятся достоянием народа, вехой в развитии языка. Горизонтальное – вовлекает в свою орбиту социальные, возрастные, гендерные слои читателей, но не поднимает их до «зияющих высот» катарсиса, остаётся вместе с ними на нижних этажах бытия. К примеру, в давние годы у старшеклассниц был исключительно популярен Эдуард Асадов. Его стихи переписывались от руки, носились в записных книжках на сердце. Похожего рода, но более массовая (у мужской части населения) была популярность Владимира Высоцкого, сумевшего идеально выразить мироощущение «среднего» - в меру брутального, в меру лояльного, в меру романтичного и циничного – советского человека. Поэзия Риммы Казаковой – хрестоматия нелёгкой, полной борьбы, переживаний, потерь, обманчивого счастья женской жизни. Поэзия «первичного наполнения», когда чувство и ощущение опережают слово и мысль. Лаконичность, увы, «наполнению» не свойственна. Важную для любой женщины тему уходящей молодости (Римма Казакова посвятила ей десятки стихов), её менее известная современница Татьяна Бек «закрыла» одной жёсткой строчкой: «Юность я износила до дыр. Но привыкла и жалко снимать». «Я женщина и тем права», - эта строчка точно характеризует самую суть творчества Риммы Казаковой. Бесхитростные названия её произведений: «Мальчишки, смотрите», «Было плохо, другу позвонила», «Люблю мужскую доброту», «Постарела, побелела», «Я похожа на землю» - своеобразные станции на жизненном пути. Каждую из них она описала подробно и искренне. Философская наука утверждает, что дух бесконечно выше природы. Однако поэзия жива духом и природой одновременно. Поэзия Риммы Казаковой сильна именно своей «природой». Она могла быть разной, но неизменно оставалась естественной. В СССР всегда ценили и продвигали красивых, энергичных, а главное, идеологически правильных, надёжных женщин. Литература не являлась исключением. Римму Казакову «двигали» по карьерной лестнице, не обращая внимания на «завихрения» в её личной жизни. А их было немало: шумные скандалы с пьющим мужем – известным журналистом Георгием Радовым; излишняя раскованность во время официальных мероприятий (могла пуститься в пляс, не дожидаясь пока начальство покинет банкет); «замена» Радова на (он был моложе её на много лет) врача-стоматолога; сложности с сыном – талантливым, но «отвязанным» Егором; слухи о «неформальных» отношения с другой поэтессой – Инной Кашежевой… Тем не менее, несколько лет Римма Казакова провела на государственном писательском Олимпе в должности секретаря Союза писателей СССР. Она восторженно встретила перестройку, возглавила Союз писателей Москвы, занялась общественной деятельностью (здесь тоже не обошлось без скандалов), пережила ряд личных трагедий. В последние годы, впрочем, в её стихах усилились социальные мотивы. Она видела несовершенства «новой» России, жалела соотечественников, оказавшихся за бортом «рынка». В конце пути, хочется верить, обрела утешение в строчках: «Отечество, работа и любовь. Вот для чего и надобно родиться. Вот три сосны, в которых – заблудиться и, отыскавшись, заблудиться вновь». В этом она была права. И как женщина, и как поэт.
