Десять тысяч родственников для сироты
— Ваха, как вырос, сразу уехал из Ингушетии. И все — пропал человек, несколько десятилетий не знали, что с ним. И про существование этого ребенка понятия не имели. Мухарбек Хамчиев рассказывает нам самое начало истории, всколыхнувшей в начале года практически всю Ингушетию. В ее финале Мухарбеку пришлось срочно ехать в детский дом на Урале, откуда он привез домой 13-летнего Адама Хамчиева. Всего за две недели пожилой мужчина фактически стал отцом подростку, которого он никогда не видел, но у которого, по ингушским понятиям, на малой родине оказалось несколько тысяч близких людей. История жизни Адама Хамчиева Адам попал в детский дом больше года назад. Его родители не жили вместе (мать — не ингушка и не мусульманка), воспитанием занимался отец — тот самый давно уехавший из Ингушетии Ваха. Он работал дальнобойщиком, иногда путешествовал вдвоем с сыном, но постоянно брать с собой ребенка школьного возраста не мог. Так Адам оказался в госучреждении. А в декабре у его отца где-то в дороге под Москвой случился сердечный приступ, и его не стало. Подростку подобрали приемную семью среди жителей Пермского края и уже почти оформили документы. Мухарбек Хамчиев — тоже водитель, работает на маршрутке Владикавказ — Назрань. О существовании Адама он узнал январским днем, когда ему позвонил родственник и друг Муса, тоже из тейпа Хамчиевых. Он рассказал, что в соцсетях пишут об ингушском подростке, которого органы опеки собираются передать из интерната в приемную семью. Дело происходит где-то в Перми, и новые родители — местные, не ингуши. "Сначала не могли найти, кто все это в сеть закинул, он не оставил своего имени и телефона. Потом сообразили искать за пределами Перми. И в 120 километрах в Карагайском районе нашли ингушского парня, который тот первый пост написал", — рассказывает Муса. Там же, в Карагайском районе, находился сам мальчик. И этот мальчик — Хамчиев, то есть не чужой. Мухарбек ему ближайший родственник в рамках тейпа: у вайнахов это множество людей, возводящих свое происхождение к одному предку. К одному тейпу может относиться несколько фамилий. "Понимаете, "наша семья", "ваша семья" — у нас так не принято. Мы все родственники. Как мы отдадим своего человека другим?" — объясняет Муса Хамчиев. Забрать своего человека Муса живет в Малгобеке и вызывается подвезти нас в село Чермен на территории Пригородного района Северной Осетии, где живет новая семья Адама. От КПП "Чермен" на границе двух республик до их дома минут пять езды. По пути он продолжает рассказывать эту историю. Ребенок-земляк в детском доме — это само по себе вызвало шок у ингушей. А то, что мальчик будет воспитываться не в традициях родной культуры, — панику. Незнакомые люди начали списываться и созваниваться, искать "своих" в регионе, чтобы выяснить подробности и хоть что-то предпринять. До передачи подростка в другую семью оставалась буквально пара подписей в документах, но Хамчиевы вмешались и сумели остановить процесс. — Мухарбек приходится ему двоюродным дядей, хотя с отцом мальчика знаком никогда не был, — объясняет Муса. — Если бы у него не получилось, я пацана забрал бы себе. Собрав нужные документы, два немолодых человека срочно вылетели в Пермь. Там их уже ждали еще два организатора поисков из числа ингушей. Ибрагим Мальсагов — тот самый человек, который первым узнал от знакомого педагога об Адаме и написал о нем в соцсети. Старший лейтенант Росгвардии Рустам Додов служит в Уфе и искал родственников мальчика дистанционно: созванивался и списывался со знакомыми знакомых, с людьми в землячестве и представителями тейпа в Ингушетии. Уже на следующий день все они были у дверей Карагайского детского дома. — Словами не передать, какую помощь эти ребята нам оказали. И даже местные люди в селе — глава администрации, начальник полиции, отдел опеки — все они тоже помогали нам. Наверное, им самим не по себе стало: если аж с Кавказа мы приехали забрать своего человека, то как не помочь? В Ингушетии история получила такой резонанс, что в момент приземления теперь уже троих Хамчиевых в аэропорту "Магас" на огромной парковке не было свободных мест. Мальчика встречала большая часть тейпа, а он насчитывает больше 10 000 человек. Все это показывали по местному телевидению, а потом даже сняли небольшой документальный фильм "История жизни. Адам Хамчиев". Седьмой ребенок Имя Адам в ингушском варианте произносится с ударением на первую "а". У Мухарбека и его жены Дибихан шесть взрослых детей и уже семнадцать внуков. Кто-то из малышей всегда в гостях. Адам — самый старший из присутствующих детей. Он держит осанку и уже ведет себя как маленький мужчина. Подходит к гостям для легкого полуобъятия, которое на Кавказе вместо рукопожатия. К своей новой маме Адам обращается "нана", Мухарбека тоже зовет по-ингушски отцом — "дади". Новые родители мальчика прожили вместе уже больше сорока лет. Мужчина за свою жизнь успел поработать во многих регионах СССР, а потом России. Трудился в Казахстане на Мангышлаке, ездил на заработки в Новосибирск, Омск, не раз бывал в Москве за рулем КамАЗа. После осетино-ингушского конфликта 1992 года Хамчиевы долго скитались без жилья, потом вернулись в Чермен и жили в вагончике, отстраивались на новом участке. Сегодня в Чермене у них два двухэтажных дома, один из которых возводили для своих стариков — сейчас он пустует. — Никогда в жизни не думал, что вот так у нас получится. Но благодаря Господу мы его нашли, — говорит Мухарбек об Адаме. С первых дней мальчик самостоятельно освоил несколько главных фраз на ингушском и теперь изучает национальный язык в школе. Родителям удалось зачислить его в престижную школу №5 в Назрани. Дибихан поясняет, что его взяли в виде исключения. "Директор говорит, за ваш поступок я его возьму". В шкафу среди одежды мальчика белеет кимоно и висят тренировочные "лапы". Адам серьезно занимался карате и привез их из Перми, но здесь увлекся борьбой. Рядом — костюм с воротником-стойкой и карманчиками на груди. Это китель мюрида — ученика, имеющего духовного наставника. Адам попросил маму сшить такой же, как у старших братьев. "Сходили с ним на базар, выбрали материал. И женщина-продавец говорит: ой, это же мальчик, которого в телевизоре показывали! И сильно в цене уступила. Потом еще канцтовары бесплатно нам давали, сахар. Ласкают его люди везде". "Я тебе ближе всех" Вторая часть этой истории, потребовавшая от Хамчиевых не меньших сил, не попала в телерепортажи и соцсети. Оформив документы на мальчика, Хамчиевы решили разыскать его отца и перевезти тело на родину. Подключили московских ингушей и выяснили, что Ваха Хамчиев лежит в Люберцах на общем кладбище. "Пацан подрастет и скажет: меня взяли, неужели не могли и отца привезти. По нашим обычаям он должен быть здесь похоронен. Чтобы потом такого разговора не было". По счастью, членом тейпа и дальним родственником водителя "газели" Мухарбека Хамчиева оказался сенатор Совфеда РФ от Ингушетии бизнесмен Белан Хамчиев, и такой исключительный повод позволил впервые обратиться к нему за помощью. "Он намного моложе меня, а у нас, как это сказать… Принят этикет. Через общих родственников переговорил с ним, и Белан нам помог. После этого 17 человек еще позвонили: почему, говорят, мне не сказал — я тебе ближе всех". Адаму о похоронах сообщили в самый последний момент, чтобы он снова не расстраивался. Собралось очень много людей — те же, кто встречал в аэропорту. Ингуши уважают смерть даже больше, чем рождение. Мальчики здесь с детства участвуют в похоронных обрядах у родственников и вместе с взрослыми мужчинами кружатся в похожем на танец молитвенном зикре. "Вам, наверное, это не понятно будет", — говорит Мухарбек. Крепкий адат Адам раньше никогда не был на Кавказе, но говорит, что ему рассказывал отец. Впервые увидев Хамчиевых в холле детдома, он сразу поприветствовал их: "Ассаламу алейкум". Говорит, узнал своих по бороде. Парень мечтает, как папа, быть дальнобойщиком. В телеинтервью он рассказывал, что умеет водить машину на автомате и с ручной коробкой, сидел за рулем трактора. "Мы тебя только из дальнобоя привезли, кто тебя теперь туда отпустит?" — смеется мама Дибихан. Средний сын Хамчиевых — Ислам — разливает чай и приносит домашнюю халву. Диба приготовила ее по традиционному рецепту — из кукурузной муки на сливочном масле. Пока мы угощаемся за пышно накрытым столом, во главе которого сидит мальчик, Ислам остается стоять в сторонке у стены. В советский период эта традиция позабылась, но сейчас в "хороших" ингушских семьях она снова практикуется — парни, а не девушки помогают при застолье. Речь заходит об адатах — древнем вайнахском своде этических правил, на которых и сейчас держатся все взаимоотношения в ингушском обществе. — Мой внук никогда при мне не сядет. Но Адаму это позволительно, потому что он смысла пока не понимает. А когда поймет, то и сам этого не сделает. Как он себя со старшими, так и к нему потом будут относиться. Нас слишком мало, и без крепкого адата мы бы не сохранились как народ. Мухарбек вспоминает, как в 1960-х его семья вернулась из депортации. Поселились в Грозном (тогда столице Чечено-Ингушетии). Его отец был отличником печати СССР и работал в самой старой ингушской газете "Сердало", которая и сейчас издается на национальном языке. Семья купила себе частный дом, но потом отец отдал его своему старшему брату, чтобы тот тоже мог вернуться из Казахстана. Такие отношения — норма. Муса на своем смартфоне показывает фото их родовой башни в "Одноклассниках". Дибихан заворачивает нам с собой халвы и яблок. Мужчины вспоминают, как летели втроем с мальчиком из Перми в Москву. "В самолете рядом с нами оказалась женщина. Разговорились, она спрашивает: "А пацан чей?" Я, рассказываю, так и так. Она аж заплакала. И сколько она нам слов благодарности сказала, как будто это мы ее ребенка спасли. Самая простая, обыкновенная русская женщина". Ольга Калантарова
