«Так и напишите: изуродовали старинный дом»: казенный жилой дом в Кургане треснул
Фотографий, как выглядел дом раньше, не найти, но можно представить благодаря разным цветам старых и новых стен Четырехэтажный кирпичный дом по Карла Маркса, 49 вспомнит каждый курганец — он находится между заводом «Дормаш» и Кировским рынком. От глаз его двор скрывает забор, но отличительную черту можно заметить и с улицы — верхний этаж и часть крайнего подъезда были достроены в 1970-е годы. Цвет старинной кладки красного кирпича выделяется на фоне серого-розового обрамления, которое добавили спустя полвека. На дом по ул. Карла Маркса мы обратили внимание, когда в прошлом году говорили о памятниках архитектуры с деканом исторического факультета КГУ. Денис Маслюженко тогда рассказал, что жилой дом работников винного склада является «выявленным объектом», но его судьба под угрозой, пока дом не признают памятником. Так дом выглядит со стороны улицы Это вид со двора — Когда там достроили четвертый этаж, облик дома был нарушен. Возникает вопрос: «А что в нем уникального»? Для Кургана оно уникально тем, что это был единственный казенный жилой дом, для нас это кусочек памяти о местном пролетариате начала 20 века. Но если убираем региональную уникальность... — отметил историк и замолчал. По информации сайта Kurgan.pro, дом по бывшей улице Кладбищенская изначально располагался на территории казенного винного склада, который открыли в начале XX века. — По данным А.М. Васильевой и документам известно, что для сотрудников склада в 1902 году выстроили каменный двухэтажный жилой дом с бетонированным подвалом, теплыми туалетами, канализацией, водопроводом и электрическим освещением. Однако фотографии показывают, что дом изначально был трехэтажным, — по всей видимости, в ходе строительства в архитектурный проект внесли изменения, — говорится на сайте. Интересные детали замечаешь, когда подходишь ближе: на двор выходит две или три видеокамеры (не каждая современная многоэтажка похвастается этим), о чем предупреждают забавные объявления у подъездов. В одну из квартир ведет пандус — его установил житель с инвалидностью с согласия всех собственников и за свои деньги. Тут же давняя забава — качели из колеса. А вдоль всего дома осыпается старинная кирпичная кладка: её нарушили, когда устанавливали евроокна и достраивали верхний этаж. Мы спросили у жителей, считают ли они свой дом уникальным. Я машу мужчине, высунувшемуся из окна: «Сейчас поднимусь!» Он добродушно машет в ответ и называет номер квартиры. Имени своего мужчина не говорит, и, услышав вопрос об истории дома, отправляет этажом выше к «старожилу дяде Коле». Николай Новопашин открывает дверь, внимательно слушает вопрос и чуть ли не с порога заявляет: «Прямо так и напишите: изуродовали старинный дом». В него Николай Петрович заехали вместе с супругой Ниной Афанасьевной в 1962 году. Супруги переехали в дом еще до реставрации — После службы на флоте работал учителем математики в школе и был приписан к квартире родителей Нины Афанасьевны в деревне Лапушки. Там и познакомились. Я охотник был — ничего не надо было: ружьё, мотоцикл, все ягоды наши были, грибы наши были! Люди спят, а мы уж с полной люлькой грибов едем, — говорит Николай и тянется за салфеткой, вытереть слезинку.В тогда ещё двухэтажку по Маркса 60 лет назад его прописал брат — там супруги и остались жить. Об истории здания Николай знает от бывших жителей и рассказывает их версию. — В 1905 году здесь жил купец. Дом был двухэтажный. В подвале держали скот, но после революции дом отдали военкоматовским работникам. Где был скот — сделали комнатушки для прачек. Я затесался уже в 1962 году, — вспоминает дядя Коля. Тогда было печное отопление, не было ни воды (жители ходили за ней на колонку), ни газа. — Какие-то дураки решили газ провести. Для этого ведь нужна вентиляция. Потолки пробили, трубы пробросили — у всех дыры в потолках так и остались. Я сам лазил, замазывал, — показывает мужчина в угол кухни. Горячую воду провели, говорит Николай, года три назад, но супруги поставили пломбы: до четвертого этажа она доходит совсем не горячей, поэтому мыться старожилы ездят в баню или греют воду в кастрюлях. Трещина, по словам Николая, с прошлого года не увеличилась Она появилась, когда рядом на стройплощадке стали забивать сваи Сколько лет этой трещине между старой стеной и пристроем, Николай не помнит Образ дома, каким он был в 1960-е, сохранился только в памяти Николая и его супруги Нины Афанасьевны — тогда фотоаппарат был только у одного их соседа, но он снимал лишь портреты и не интересовался архитектурой дома. А жаль. — Но до чего красивый дом: у подъездов кованые решетки, под сточными трубами – мраморные плиты, чтобы водой землю не размывало, вдоль дома тоже — отмостка из камня, да строители все растащили. Карнизы какие кирпичные, а потолки высоченные — белили со стола щёткой на палке! Но высоты было много, а площади мало, вот дом и решили перестроить. Уродовали его два года: всех жителей отправили на перевалку (предоставили временное жильё. — Прим. ред.). После, по словам Николая, в доме стало четыре этажа. В подвале открыли магазин, но просуществовал он недолго из-за постоянных порывов коммунальных сетей подвал то и дело топило. Во время замены окон у многих разрушились узоры из кирпича — Строили то шаромыжники! Пьянь на пьяни! Так сделали фундамент, что пристройка наша (часть квартиры Николая в старом зданий, часть — в пристройке) стала отходить, и щель в ладонь получилась. Я их за глотку взял — они залили пеной, а то дуло, аж ветер свистел! Сейчас снаружи сверху донизу опять стена треснула — пока рядом сваи вбивали на стройке (на месте бывшего туберкулезного диспансера. — Прим. ред.) — показывает метки на кирпиче мужчина. Домом управляет МУП «Прометей». 45.ru направил в администрацию запрос, планируют ли коммунальщики ремонтировать дом. — Трещат, что у нас 32 жильца всего, сбору мало, и зарплата у работников маленькая. Пока у нас в доме жили дворники — во дворе убирали, как померли — уже лет пять не убирают. Я иногда пойду зимой, снег отскребу, а так машины накатают — он до весны лежит. — Вы бы хотели из этого дома переехать? — спрашиваю у старожила. — Да нам скоро умирать — уж по 80 лет — мы самые старые в доме. Никуда бы не переехали: тут тихо, — машет он рукой. — А хотели бы, чтобы дом поставили на охрану как памятник? Он с женой искренне смеются: «Дак, сначала надо отреставрировать, а разве кому это надо?»
