«Душа рвётся»: как живёт мама школьников, погибших в Колывани

Оксана и Людмила Кузьмины медленно, держась друг за друга, выходят из здания суда. Оксана, тётя погибших мальчиков, беспрерывно плачет. Людмила, мать братьев, отрешённо смотрит в пустоту перед собой. Женщины говорят, что сейчас они хотели бы порадоваться, что судья не удовлетворила просьбу Терентьева о рассмотрении дела в особом порядке и постановила, что будет рассматривать дело в общем порядке. Вот только радоваться они разучились. В виновности 44-летнего экс-директора МУП «Коммунальное хозяйство» Колывани Андрея Терентьева и 39-летнего бывшего мастера этого предприятия Дениса Тетенко они не сомневаются. «Терентьев мог закопать эту яму, он этого не сделал, — срывающимся голосом кричит Людмила. — Когда дело читали, цена этой ямы: три с половиной тысячи, чтобы закопать и сделать ограждение. Безалаберность и халатность. Они отсидят срок, им дальше жить. А мы живём в аду. С этой болью, с этими воспоминаниями. Ложимся, просыпаемся, каждый день одно и то же. Тяжело». Людмила наконец решается заговорить о главной обиде — родственники Терентьева даже не пытались поговорить с семьёй. Родные Тетенко пришли только перед судом. «Денис [Тетенко], приходили ко мне на работу, просили прощение, извинялись, соболезнования приносили, — сначала Людмила говорит тихо и спокойно, но вскоре не выдерживает и начинает рыдать взахлёб. — Я ждала раньше, я спросила. Ладно, если бы я их не знала, но я знала Дениса. Ещё девчонкой была, мы гуляли вместе, у нас возраст один. Сказали, что такое горе, что побоялись ко мне подходить». Кузьмины считают, что про их горе в посёлке уже «поговорили и забыли». Дни, когда местные жители несли цветы и игрушки в память о детях и организовывали стихийный митинг у здания администрации Колыванского района, женщины помнят «как в тумане». У Людмилы сквозит в душе больше от сплетен, которые ходили по посёлку. «По первости ко мне люди подходили: "А вы работаете? А говорят, что вы в сумасшедшем доме лежите". Мне деньги нужны были — ипотеку платить. Я выходила на работу, потому что понимала, что нужно платить за всё. Я работала одна». В апреле Людмила получила от правительства Новосибирской области миллион рублей и смогла погасить ипотечный кредит на покупку дома, в котором жила вместе с детьми. «Мне сразу говорили: продай этот дом и уезжай. Я сразу решила, что из этого дома я не уеду. В этом доме всё напоминает о них, меня всё равно будет туда тянуть. Когда мы туда заехали, ничего в этом доме не было. Только штукатуренные стены. Мы с ребятишками сами всё сделали. Как они меня просили: "Мама, сделай ванну, пожалуйста. Мы хотим, чтобы ванна была". Я сделала. Они купаться любили сильно... Поэтому я не хочу никуда оттуда». «Я в свою квартиру тоже не могу заходить, — подхватывает Оксана. — Сразу перед глазами самый последний день, когда я их не дождалась... Я до сих пор там порядки не наводила, скоро уже полгода будет, как я там не живу. Смотришь на портфель ребятишек и думаешь: ну где, он же должен прийти? Но всё равно душа рвётся. От себя не уйдёшь». Сёстры торопятся домой к Людмиле — там сейчас с дочками Оксаны, двухлетними двойняшками, нянчится мать Кузьминых Надежда Калашникова. Женщины долго молчат. А потом признаются, что только девочки и старшая дочь Людмилы, 17-летняя Александра, заставляют их как-то цепляться за жизнь. «Постоянно, постоянно мальчишек вспоминаю, — объясняет Оксана. — Сашка говорит: "Лёля, не надо, и так тяжело". А я не могу без них. Понимаю, что нельзя каждый день об этом говорить, но это тяжело. Даже дочки маленькие. Я начинаю плакать, они сразу бегут, успокаивают меня: "Мама, нет, нет, мама, не плачь"». В комнате Кости и Коли семья сделала ремонт. Вещи мальчиков почти все раздали нуждающимся — оставили только несколько, на память. Да ещё кое-какие игрушки перешли по наследству двойняшкам. Людмила с гордостью показывает самое дорогое — вот цветок из бисера, который сплёл Костя, вот Колин рисунок маме на 8 Марта. В углу на холодильнике портрет мальчиков — точно такой же поставили на могилку. Людмила берет фотографию в руки, чтобы показать. Долго смотрит на него. Целует снимок. И плачет. Надежда бежит к дочери, пытается её успокоить, но и сама начинает захлёбываться слезами. Женщины обнимаются и стоят так несколько минут. «Меня всегда спрашивают: "Что, отошла?". Отошла куда? В мир иной? Потому что я никогда не отойду. Нету отхождения никакого. И не будет. Я каждый день думаю. Я с работы прихожу, в переулок захожу — и всё, я вернулась туда же», — говорит Людмила. «А мне всё кажется, что дома сижу, вот они постучатся и зайдут. Скажут: "Баб, привет, баб, что покушать?", — подхватывает Надежда. — Они очень любили блинчики бабушкины. У нас дедушка на похоронах вообще не мог подойти даже к гробикам. Он три раза пытался, не мог». Вспоминают самое страшное — день, когда Костя и Коля утонули. Старший брат пошёл забирать младшего из сада. В шестом часу. Взрослые привыкли, что дети по дороге домой катались на горке, поэтому их хватились через час. Оксана с двоюродной сестрой Ириной начали обходить посёлок. Тела племянников в яме, полной воды, обнаружила Ирина. К этому времени к родным приехала Людмила — она отпросилась с работы, чтобы искать детей. «Сначала приехала домой, дома всё закрыто. Я ещё покричала. Зашла в комнату, увидела Костину пижаму, как она лежит. Потом меня увезли к Оксане. Захожу к Оксане в квартиру и слышу — она кричит: "Какая яма?". И всё. Я больше ничего не помню». По словам Людмилы, первые дни она находилась как в тумане. Понимание того, что произошло, пришло только недавно, «но это ещё страшнее». Мама погибших мальчиков долго молчит. Затем скороговоркой выдаёт страшное признание. И уходит плакать. «В этом доме их частичка, — говорит Людмила. — И я этот дом никуда не дену. Я сама умру в этом доме. Кощунственно так говорить, но я жить не хочу. Я хочу их просто обнять, поцеловать. Говорят же, что там есть жизнь, я хочу туда. Я хочу к ним... Дочка есть, но она выросла. Когда домой приходила всегда с работы, Костик кричит: "Мамочка моя любимая". И обнимает меня. А дочь такого не скажет. А дочь уже выросла». Читайте также: Ангелы Даши: как живёт семья сибирячки, погибшей в крушении Маме Даши Толмасовой не отдают тело дочери — экспертизу отложили из-за пожара в Кемерово.