Обитатели музея хабаровского СИЗО странно себя ведут по ночам

Любой музей – огромное хранилище артефактов, которые хранят энергетику когда-то владевших ими людей. Причем людей, как правило, очень непростых. Их служители уверяют, что ночами в любом из них идет своя, скрытая от глаз, призрачная жизнь. Корреспондент ИА «Хабаровский край сегодня» посетил один из самых необычных музеев Хабаровска и убедился в этом. Шерсть дыбом Гулкий подземный коридор, явственно слышна капель. На кирпичных стенах отблески живого огня. По спине между лопатками нет-нет, да и пробежит холодок. Специально для нас, меня и смотрителя, наверное, самого необычного музея в Хабаровске, сегодня зажгли свечи. Экскурсии здесь бывают нечасто. Не потому, что неинтересно, - попасть сюда можно только по специальному приглашению. Мы сейчас на глубине трех метров под землей, в подвале, в котором когда-то приводили в исполнение смертные приговоры, а потом в карцерах содержали особо опасных преступников. Сюда никогда не проникал дневной свет. Это подвал тюрьмы, которой уже больше ста лет. Хабаровское СИЗО №1. Над нами камеры заключённых, действующие, между прочим. И энергетика здесь, как вы понимаете, совсем не располагает к расслаблению. Постоянное чувство, что за тобой кто-то следит из темноты, обстановка давит, заставляя приглушать разговор до шепота. - Принесла сюда кошку, хотела накормить, думала оставить, чтобы помогала с мышами бороться, – рассказывает смотритель музея Наталья Купалова. – Вы бы видели, что с ней стало! Шерсть дыбом, воет, хвост поджат. Исцарапала меня всю! Вырвалась и бежать. Теперь меня за километр обходит. Я ей и вкусности предлагала – помириться пыталась. Ни в какую. Вдоль коридора несколько тесных камер с узкими железными дверями. В каждой есть обитатели. Именно так предпочитает называть своих подопечных Наталья. Это манекены. Грубая одежда, лица из папье-маше и настоящие волосы (говорят, принадлежали когда-то заключенным). Как бы странно это ни звучало, но эти копии людей смотрят. Встречают и провожают тебя стеклянными взглядами. Конокрад гуляет с диссидентом - Это всё прототипы людей, когда-то сидевших здесь, – придерживая меня за локоть, рассказывает Наталья Владимировна. - Делали по портретам. Аксессуары почти все настоящие, когда-то принадлежащие живым людям. Я вот иногда думаю: может, мы зря их используем? Тут что-то странное ночами происходит. Странное - это мало сказано. В угловой камере сидит «диссидент». Кукла вольно раскинулась на топчане, сквозь круглые очки со сломанной дужкой уставившись в газету. На переднем плане ноги в носках, на пятках ткань протерта до дыр. - А ведь носки мы ему новые покупали, - задумчиво говорит Наталья. - Каждый год меняем. И через год они именно там протираются. Как будто он по камере гуляет. И не только он. Тут рядом у нас сидит конокрад Григорий. Я к нему как-то в камеру зашла – смотрю, кукла в другой позе стоит и одна обмотка на ноге размотана. На ночь музей запирается, никто посторонний сюда войти не может, тут все-таки СИЗО, а не проходной двор. Я первая утром вошла, никого тут не было. И такая картина. Я в шутку ему и говорю: ты у меня догуляешься, уплотню тебя на жилплощади, подсажу к тебе соседа. Повернулась и такой удар в затылок получила, лбом приложилась о притолоку, кубарем в коридор выкатилась. Вот что это было? Или вот еще: почти каждое утро в музее пахнет табаком, мало того, несколько раз срабатывала пожарная сигнализация. Кто тут может курить по ночам? Просила начальника поставить камеры видеонаблюдения – отказал, говорит, бюджет не резиновый, а тут, мол, охранять некого. Наталья молча смотрит на меня, ожидая реакции. В другое время пожал бы плечами, а здесь, в подземелье, где водили смертников на расстрел, скепсис улетучился. Кто знает, может действительно ночами манекены, собранные из волос и частей одежды мертвых душегубов, устраивают свои оргии (посиделки?) с табаком и танцами. - А что другие музейщики говорят? – интересуюсь у смотрительницы. – Наверняка же рассказывали? - А коллеги не удивляются, - отвечает женщина. – У меня хранительница фондов Гродековского музея даже спрашивала, какую я молитву читаю, когда сюда спускаюсь. Я ей – никакую, атеист я. А она мне – зря, говорит, без молитвы в музейные хранилища никто не заходит – опасно.

Обитатели музея хабаровского СИЗО странно себя ведут по ночам
© Хабаровский край сегодня