Сергей Шнуров — Нике Белоцерковской: «Ты — мама моего инстаграма»
К ОГЛАВЛЕНИЮ Ника Белоцерковская и Сергей Шнуров подружились три года назад: кулинарный блогер номер один и солист группировки «Ленинград» встретились на съемках обложки нашего ежегодного гастрономического номера. Но породнились они только спустя пару лет — и только благодаря сети. Как это произошло, у двух самых обсуждаемых микроблогеров «Инстаграма» выяснила главный редактор Яна Милорадовская. Ника: Ничего, что я буду есть говядину? Сергей: Ешь, конечно. Это не запишется на диктофон. Ника: Яна, а у нас будет в интервью написано в скобочках «смеется», «улыбается», «задумалась»? Сергей: Я думаю, интервью с этого и нужно начать: «Она смеется». Ника: «А он молчит». Яна: Ника, вот не могу молчать. У тебя в комментариях живет много троллей. И они тебя троллят. Как так? Ника: Это я всех троллю! Яна: Но это не твой фирменный прием. Вот у Сережи троллинг фолловеров поставлен на профессиональные рельсы. Ника: Согласна. Уровень разный. Мир женских троллей отличается отмира мужских. Но вообще Сережу обожают. Такой процент лояльности в «Инстаграме» я не видела никогда и ни у кого. Процентное отношение лайков к количеству фолловеров зашкаливает. Три тысячи комментариев под каждым постом— это очень круто. Яна: Может, люди просто любят, когда их бьют, то есть стебут? Ника: Кстати, может. Сергей: Я не особенно стебу. Ника: Да-а-а… Конечно… Яна: Ты Макаренко для блогеров. Сергей: Я расширяю границы их восприятия. Надеюсь. Яна: Ты их типируешь, а потом троллишь. Кстати, какие у тебя отношения с троллями? Сергей: Понимаешь, тролль — это модель поведения, чье значение сейчас шибко преувеличено. Особенно в молодых головках. Кто-то написал в комментариях «Ты дурак» — и считает себя троллем. А «тролль» звучит, конечно, гораздо серьезнее, чем «малолетний шкодник». «Тролль» звучит гордо. С такими троллями я борюсь очень просто: я баню их сразу и без разговоров. Ника: А кто кричал, что он демократ и никого банить не будет? (Смеется.) Сергей: Я никогда такого не говорил. Ника: Было, было! Ты говорил, что ты за свободу слова! Сергей: Я?! Боже упаси. Я противник свободы слова. Свобода слова нужна тем людям, у которых есть свобода мысли. А у кого нет свободы мысли, нефиг им и выступать. Ника: Я тебя люблю, Сережа. Продолжай! Сергей: Правда, зачем немым свобода слова? Она им не нужна. Потому что они начинают: «А-а-ау-а-у-а-а-а-а-у-у». (Мычит и издает прочие нечленораздельные звуки.) Лучше помолчали бы спокойно. Яна: Ника, у тебя большой хор немых в комментариях, так ведь? Ника: Да, и я их баню. Но банить я тоже начала не сразу. Сначала я была демократ и думала: пусть цветут все цветы. А потом мне перестало нравиться, как эти цветы пахнут. Сергей: У большинства людей, сидящих в этом, как его, «Инстаграме», нет возможности заявить о себе. Но если они комментируют — они существуют. А если не комментируют, то их и нет! Лайк — это безличное действие: полайкал и ушел. А комментарий их как бы «рождает». Ника: Есть прекрасный тип комментатора, который начинает свой великий текст со слов: «Я никогда никого не комментирую, но тут не выдержал». Хочется тут же ответить капслоком: «…!!!» (обалдеть). Человек ощущает свою невероятную значимость: он вышел из тьмы и воссиял. Сергей: Да, потому что его слова — золото, а немолчание. Глава I. Если корова священная, то ее так и хочется пнуть под зад! Ника: Сережа, а кого и за что ты банишь? Сергей: Мне, положим, не понравилось, как кто-то расставил запятые, — в бан. Не понравилось, с какого слова начал фразу, — в бан. Не понравилась физиономия— туда же. Ника: То есть ты самодур? Сергей: Да, у меня абсолютно автократичное управление. У нас в России по-другому нельзя. Не понравилось кому-то что-то — превентивно в бан. У меня на эту тему и пост был. Не потому, что я злой, а просто на всякий случай. Ника: Когда у меня конфликт с мирозданием и я начинаю ненавидеть все человечество, я иду в инстаграм Ксении Собчак, читаю комментарии под ее постами и баню буквально каждого второго. И знаете, мне кажется, я делаю мир чище. Чувствую себя мистером Проппером. Яна: Встречаются ли позитивные тролли? Ника: Да, и я их кормлю. Я выращиваю их и нежно берегу. Я даже на некоторых подписана. Сергей: А позитивные тролли — это вообще как? Я вас не понял. Яна: Позитивные тролли купают тебя в слюнях восторга. Такие могут залюбить до полного твоего изнеможения. И от любви до ненависти здесь, как нигде, один шаг. Ника: Это несвойственно мужскому «Инстаграму». Сергей: Ок, понял. Но по сути, задача троллинга — вызвать любую твою реакцию. А если тебе льют елей — это что, вызовет твою реакцию, ты ответишь: «Да, я опупенный»? Яна: Кстати, по поводу опупенности. Удивительный недавно был случай с твоим постом, в котором ты процитировал слова историка Льва Лурье о тебе самом. Лев Яковлевич сказал буквально следующее: «Я думаю, что единственный писатель у нас в Петербурге — это Сергей Шнуров, такой поющий Зощенко. Его творчество — это некоторый новый ход в литературе, чрезвычайно яркий и довольно сложный». После чего сотни твоих подписчиков обвинили тебя в самолюбовании. Сергей: Упрекать артиста в самолюбовании — глупость. Да артист без самолюбования в принципе не существует! С одной стороны, если ты выходишь перед несколькими тысячами людей и начинаешь нести всякую фигню, это насколько наглым надо быть и какой гигантской самовлюбленностью обладать, чтобы это сделать? А с другой — если ты не самовлюбленный, то что ты делаешь на сцене? И меня хотят этой самовлюбленности лишить! Ника: Да, Сережа всегда ведет себя честно. Одни начинают кокетничать, между двумя селфи обязательно запостят два пейзажика, чтобы было «прилично». А в инстаграме Шнурова есть только реальный Шнуров. Кстати, встречаются в «Инстаграме» женщины «в активном поиске», в чьи профили я буквально проваливаюсь по той же причине, что и в Сережин: есть в них какая-то невероятная, кричащая искренность. Сергей: Это которые сами себя фотографируют, а потом философствуют? Мне нравится их читать. Я называю их поколением «априори». Ника: А стихи в их постах любишь? Они ведь еще редких поэтов находят. Я даже временами вынуждена к «Википедии» обращаться: мозг мой вскипает и отказывается верить, что такие поэты реально существуют. Сергей: Так как понятийный аппарат у них слабенький, «априори» не очень понимают, где правда, а где ложь. Где сарказм, а где юмор. Для них должны быть выставлены социальные установки: как можно, а как нельзя. Если априори для них, как они говорят, моветон и не комильфо, то априори моветон и не комильфо. А если априори пока находится в комильфо, так априори и будет. Но еще больше мне нравится, когда они объясняют, как правильно жить… Ника: …Пишут про хороших и про плохих людей и, особенно, про энергию. А обязательные цитаты из Ошо?! Причем, как правило, картинка никак не совпадает с текстом под ней: селфи, а в качестве подписи — латинская сентенция. Это явление по своей несоразмерности соперничает с современным искусством. Недавно на выставке в Пунто делла Догана, центре Франсуа Пино в Венеции, я видела буквально следующее: на стене висит гигантский кусок полиэтилена за шестьсот пятьдесят тысяч тысяч евро, а на полу валяется реальный кусок Родена. Ты стоишь между Роденом и полиэтиленом, и тебя рвет на части. Но потом твой пытливый мозг начинает придумывать какие-то искусствоведческие обоснования. Но так делать не надо. Это просто Роден на полу. И просто клеенка. Сергей: И это и есть бесконечность, которую для всех разгадала Земфира. Она разгадала для всех этих телок знак бесконечности, и они стали им пользоваться. Все нормально. Ника: Сережа, есть священные коровы, и их нельзя трогать. Сергей: Если корова священная, то ее так и хочется пнуть под зад! Глава I I. Во мне погиб владелец завода по производству магнитов на холодильник Яна: Ника, дебют в Сети ты начала с троллинга — свой первый и очень резонансный пост сделала в «ЛайфДжорнал» в сентябре 2008 года. Те, кому интересно, пусть поднимут эту запись семилетней давности. С тех пор ты стала кулинарным блогером номер один в Рунете, запустила школу и бренд гастрономических продуктов Belonika & Chefs, написала шесть книг рецептов — сейчас выходит седьмая «#Пастапаста» — и переключилась на «Инстаграм». Ты сильно изменилась за время пребывания в Сети? Ника: Я сильно изменилась, когда открыла для себя чудеса улучшательных и волшебных программ для телок — PS Express, например. Остановиться невозможно. Мой инстаграм реально превратился в комикс, и мне это страшно нравится, потому что я все-таки мультипликатор по образованию и наконец этот мультипликатор во мне проснулся и получил поле для деятельности. Мне страшно нравится, что люди серьезно относятся к этим комиксам. Им кажется, что эта необъективная реальность, которую я демонстрирую, существует на самом деле: гипертрофированные красоты и прочее. А я — человек-календарик, ты же знаешь. Во мне погиб владелец мощного завода по производству магнитов на холодильник. Что бы я ни делала, все равно я до них … (скачусь). Я пыталась быть прохладным норвежцем, лаконичным японцем. Представь: туманное фото, подписи, как хокку, в пять слов, все одинакового формата, — в таких инстаграмах зависаешь, все такое тонкое и звонкое. Но я не могу сдержаться. Потом все равно появляются маки, подсолнухи, и я обязательно должна показать миру свое невероятное новое платье. И все это должно быть в три раза красивее, чем есть на самом деле, — нам же даны такие инструменты в руки и все мы тут художники. Правда, Сереженька? Сергей: Да. Украшательство— наша главная национальная черта. Ника: А меня за это осуждают. Люди очень серьезно относятся к моему творчеству в этой важнейшей из социальных сетей. Считают, что там должно быть все честно. Так вот — не дождетесь. Сергей: Самое удивительное, что люди, которые лезут в «Инстаграм», надеются, по какой-то неведомой наивности, получить там правду, реальность. Им будто мало реальности в реальности. Им еще в «Инстаграме» ее подавай. Ника: Вы же все знаете, я толстая, страшная и никуда без целой команды. За мной ездит группа фотографов, стилистов и визажистов, они непрерывно фотошопят мои изображения и снимают меня в фантастических интерьерах. Ко мне приставлена девушка-телохранитель, которая также является моим лечащим врачом. Сергей: А я всегда вру. Если я не пью — я вру. И если я пью — я вру. Если я старый — я вру. И если молодой — вру. Я все время вру. Яна: Вот и встретились два одиночества в Сети. Ника: Да, мы мгновенно спелись. Я ведь присутствовала при зарождении великого явления «Инстаграма»: я видела, как Сергей в нем зарегистрировался. Сергей: Ты мама моего инстаграма! Ника: И аватарка Сергея снята мной в Тоскане во время «Фотошколы», чем я дико горжусь, ведь теперь в иерархии «Инстаграма» я ничтожество: у Шнурова почти семьсот тысяч фолловеров, а у меня какие-то триста пятьдесят. А сколько у Сережи лайков — обзавидуешься, Перминовой не снилось. Я, кстати, хорошо помню, как мы с Матильдой тогда сразу потеряли Сергея: он мгновенно стал истинным блогером и бегал по тосканским полям за котиками. И что мне дико нравится, Сережа, конечно, невероятно обучаем, он круче, чем протоплазма. Какой мощной струей он влился в «Инстаграм»! В первый же день Шнуров сказал: «Сейчас я им всем насру. Вы все снимаете еду, а я сфотографирую свое говно». — «Сережа, ты сразу не сри, потому что тебя забанят. Нассы»,— пошутила я. Прошло дня три. Я открываю инстаграм Сергея, и он, конечно, ссыт. Я могу сказать, что мое отношение к Сереже очень сильно изменилось именно после «Инстаграма»: он стал мне интереснее в десять раз, и это реальный феномен. Точно так же как некоторые люди перестали мне быть интересны и навсегда исчезли из моей жизни после прочтения их, скажем так, мыслей в этой соцсети. А вот у Сергея великолепно развиты оба полушария: он отличный визуал и при этом мыслитель. У мужчин такое сочетание качеств очень редко встречается. Глава III. Общественность ни фига не помнит, но этой общественности до фига! Яна: Сергей, ты следишь за чьим-нибудь инстаграмом? Сергей: Не могу сказать, что я нахожусь в постоянном слежении, но раз в месяц я могу залезть в инстаграм Тимати — мне интересно, что там происходит. Мне интересно все большое и ужасное. Собчак иногда поражает. Бывает, я по несколько раз перечитываю ее тексты и думаю: неужели это можно было написать пальцами? Так что нельзя сказать, что я за ними всеми слежу. Но я о них помню, и я к ним возвращаюсь. Яна: Ника, а у тебя есть тотемные персонажи? Ника: В учебнике зоологии я как-то увидела прекрасное существо, которое называлось суринамская пипа, — сморщенная, сплющенная самка, на которую залезает самец и откладывает личинки, а прямо в ее спине живут детеныши, которых она периодически пожирает. Милейшее существо древнегреческого толка. Бесконечная мерзость. И вот в ожидании катарсиса я время от времени заглядывала в учебник, на страницу пятьдесят шесть. Так же я заглядываю и в некоторые инстаграмы: ты это видишь и ты не веришь, что это существует. Еще я периодически выписываю теги, которые мне страшно нравятся. Например, тег «люблю любить мужа». Если я пойду по этому тегу, то могу зависнуть в каком-нибудь Ростове часа на три. Эти четыре тысячи фотографий круче любого сериала: интерьеры квартиры, что люди едят, как друг с другом разговаривают. Понятно, что согласно двадцать пятой лекции Фрейда из цикла «Введение в психоанализ», это не очень хорошо меня характеризует. И я очень не люблю, когда то, что я делаю в «Инстаграме», начинают воспринимать слишком всерьез. Почему я забросила @otzivchivoetelo? Я совершенно не готова быть общественным деятелем. Вот у Жанны Б. есть фейсбук, и там в графе «профессия» у нее написано «общественный деятель». А для меня «Инстаграм» не является инструментом манипуляции, я бегу от создания любой партии: для меня это страшная ответственность, которую я не хочу нести. Сергей: Да, это надо колоссально любить разводилово. Или иметь сильнейшую денежную мотивацию. Любая общественная деятельность ведет именно к этому. Яна: У тебя в «Инстаграме» вполне себе общественная деятельность. Сергей: Да, потому что я люблю разводилово гораздо больше, чем Ника. Не развел ни кого за день — день прошел зря! Яна: И люди тебе за это благодарны. Сергей: Так ведь люди любят фокусы. А фокусы — это что такое? Это когда тебя за твои же деньги обманывают. А люди любят обманываться. Они зачем в цирк идут? В театр? Чтобы в какой-то момент поверить, что этот старый дурила, который изображает Ромео, и есть Ромео, хотя он по-прежнему остается старым дурилой. Ника: Этим же занимается «Инстаграм»: он втюхивает тебе ненужную вещь, на которую у тебя все равно нет денег, но ты ее тем не менее покупаешь, а в итоге тебе ее не присылают. Фикция фикций. Сколько у меня было развиртуализаций — и всегда при вынесении виртуального в реальность что-то трагически не совпадало. Сережа, кстати, я тут думаю над новым тегом.Ты слышал о луне-рыбе? У нее на три тонны веса — три грамма мозга, и ласковые ихтиологи называют ее «самая глупая рыба на свете». При этому нее нереальной толщины панцирь, сожрать ее невозможно, и плыть она может только в одну сторону, потому что ничего не помнит. Сергей: Это идеальный тег для нашей социальной среды. Общественность ни фига не помнит, но этой общественности до фига. Вот такая драма жизни. А им всем не хватает драмы в жизни. Яна: А мне кажется, общественности не хватает саспенса. А в тебе и в Нике они его находят. Сергей: Да, мы работаем как сериал. Ника: Я очень хорошо помню, как в Одессе вымирали улицы, когда шла «Рабыня Изаура». А потом все вываливались из домов и начинались мощнейшие обсуждения: «Ты посмотри, какая подлюка и что она устроила». «Инстаграм» — это тоже сериал. Меня спрашивают: «Неужели вы читаете все комментарии?» Конечно, читаю, невозможно оторваться. Сергей: И я читаю. А зачем я пишу? Великое достижение «Инстаграма» — возможность мгновенно узнать непосредственную реакцию публики. Можно дальше ее раскручивать или не раскручивать, но возможность эта уникальная. Яна: На какие комментарии вы отвечаете? Ника: Сережа отвечает на изощренное хамство. А я иногда прихожу в восторг от комментаторов, которые меня троллят, но дико остроумно. А вообще, не надо думать, что для меня «Инстаграм» —это только территория троллей и троллих. Здесь есть феерические визуалы и тексты, которыми я зачитываюсь. И среди поколения «априори» есть очень талантливые фотографы. Даже в этих селфи видно, что у девушки с гигантскими грудями, которые она считает своим главным достоинством, есть идеальное чувство света и композиции. И не будь она «априори», она могла бы стать отличным фотографом. Глава IV. Богатые ни фига не плачут! Яна: Социологи говорят, что хейтерство и хейтеры — мощное явление именно в России. Ника: Не надо вот этих слов, пожалуйста. Это не хейтеры, а говноеды. Сергей: Мне кажется, это обычное русское хамство. Хотя «хейтер», конечно, звучит красиво. Точно так же телки раньше говорили «да по-любасу», а теперь у них «априори». И теперь он не «хамло подзаборное», а «хейтер». Происходит глянцевание говна. Ника: Меня уже невозможно ничем обидеть. Я видела все, пошел сто пятый круг. Но я обожаю, когда эти люди прописывают мои мотивы: когда за меня начинают объяснять, что я имела в виду. Сергей: Этот феномен — объяснение всего и вычленение тайных смыслов — вырос из чудовищной болезни, которая поразила все слои общества. Эта болезнь — политология.Теперь все считают, что всеможно самому объяснить и вычленить сокрытый смысл из всего, что говорит Путин, например. Умный русский человек все равно во всем разберется. Вообще, никогда еще человечество не сталкивалось с таким количеством умных людей и их реплик. Ты погружаешься в эту среду, начинаешь их слушать и постепенно умнеешь сам. Ты становишься таким же офигенно умным человеком, который знает ответы на все вопросы. Многие люди не могут дистанцироваться от происходящего и начинают в эту виртуальность верить. И если ты относишься к ней не как к комиксу, а как к проекции твоей реальности — все, ты пропал. Яна: С женскими троллями более-менее разобрались. А что можно сказать о мужских? Сергей: Поведение мужских троллей — как в кабаке. Я участвовал во многих стычках и представляю себе ход драки и ее устройство. Филологически это довольно скучно. «Э, ты че?» — и все, дальше понеслось. Точнее, не понеслось, а я таких троллей баню. У женщин все изощреннее, за ними интереснее наблюдать. Вот выложу я пост с бутылкой. Один напишет: «Пьет. Мужик». Другой: «Пьет. Не мужик». Никакого разнообразия. Но когда сцепляются телки, в ход идут все подручные инструменты. Ника: Когда женщины ввязываются в драку, им важно заявить о своем превосходстве на рынке женской ликвидности. Если я выложила неудачную, по их мнению, фотографию, они пинают меня и тем самым указывают мне на мое истинное место. И на свое, превосходящее по сравнению со мной, тоже. Сергей: Ничего подобного. Ника, ты, видимо, давно не была на футболе. Как там все организовано? Пробежал игрок, отдал точный пас, трибуны вопят: «Маладе-е-ец!!!». Дальше тот же самый игрок отдал неточный пас: «Мазии-ила-а-а!!!». Две секунды разницы между этими действиями! И у всех сидящих на трибунах полная уверенность, что, будь они на его месте, они сыграли бы лучше. Ника, ты на поле, а тебе кричат, понимаешь? Ника: Я могу рассказать вам про женский троллинг, сдаю все пароли и явки. Самые немыслимые бабьи комментарии — у Светланы Бондарчук. Света — красавица с невероятными глазами, к тому же социально успешная, но восемьдесят комментариев из ста под ее постом будут на тему «Че мужа не показываешь? Глаза-то грустные». Сергей: Дело в том, что люди хотят продолжения сериала «Богатые тоже плачут». Они хотят слез! Вроде бы у нее все офигенно, но нет — плачь же, тварь, плачь! Где твои слезы? «Роллс-ройс» есть, а слез нет? Ника: Так и появился тег #кричащееодиночество. Я выложила фотографию: чей-то день рождения, я в кустах сирени с нереальной улыбкой, в состоянии абсолютного счастья. И тут же какая-то девушка комментирует: «Одиночество кричит с ее фотографии». И восемьсот многоточий. В ее глазах я одинока, а она меня морально поддерживает. Сергей: Да, все «априори» — великолепные психологи. Они прочитали одну книгу по психологии и теперь все знают. И считывают тайные знаки. В их голове все сложилось: богатые тоже плачут, кричащее одиночество — вроде бы полная ясность. А если в эту их реальность закрадывается персонаж вроде Ники, это рушит их реальность. И я рушу этот теплый уютный мир, в котором богатые тоже плачут. И ведь никому в голову не придет простая истина, что богатые ни фига не плачут! Фото: Наталья Скворцова
