На смерть Оксаны Шачко: FEMEN как искусство авангардизма
Самоубийство человека — это крах. Крах его жизни, борьбы, планов на будущее. Есть, конечно, случаи ухода из жизни людей несломленных, выбирающих между духовной свободой и смертью, но случай с Оксаной Шачко до них явно не дотягивает. Как ни крути, не Сократ и даже не Лилия Брик. Однако своё место в истории современной Украины художница Шачко все-таки заслужила. Проект FEMEN, в создании которого она принимала самое активное участие (наряду с Анной Гуцол и Александрой Шевченко) — один из немногих узнаваемых украинских брендов. Какова страна, таковы герои, но все-таки мы должны оставаться справедливыми и к мертвым, и к живым… Движение за женское равноправие практически с самого своего рождения носило ярко выраженный эксцентричный характер. Суфражистки приковывали себя к зданиям, облачались в мужские костюмы, устраивали шумные демонстрации. Однако настоящий шанс на равноправие полов дала женщинам Первая Мировая война. Массовый призыв мужчин на фронты истребительной бойни привёл к огромной нехватке рабочих рук. Во всех сферах жизни роль женщин существенно выросла, одновременно менялись представления о женщинах на производстве, стиле их одежды, позволительных и непозволительных привычках. Роль женщины в обществе уже не могла быть прежней. Первыми это поняли в революционной России, где впервые женщина была приравнена в избирательных и иных правах к мужчине. По остальной Европе процесс эмансипации растянулся аж до окончания Второй Мировой войны. Женщины сели за руль автомобилей, тракторов, штурвалы самолётов, но активисткам всегда чего-то не хватало. Им постоянно находится с чем воевать — с меньшими зарплатами, с домогательствами на работе, с самим именем женщины: «Родитель N2 или родитель N1 — вот в чем вопрос». Активистки женского движения FEMEN провели акцию "Фашизофрения" Таким образом, FEMEN имеют глубокую политическую предисторию, да и процесс публичного обнажения столь же древний, как и сама одежда. И раздевание в качестве флешмоба тоже не новость: обнаженные художницы на различных перформансах давно растиражировали данный приём, а незабвенные Джон Леннон и Йоко Оно пытались своими голыми телами даже изобразить некую антивоенную манифестацию. Новизна FEMEN не в том, что они объединили все вышеперечисленные составляющие — как бы борьбы за женское равноправие, представление публике обнаженного тела и увязывание данного представления с политическими требованиями. Однако из протеста эстетического, салонного FEMEN вырвались на кишащие людьми улицы и площади, ворвались в огромные залы; сорвав с тела традиционно закрывающие его покровы, под которыми таились политические лозунги, превратили протест в «маскарад наизнанку» — никто ничего не скрывает. И лозунги под объективами бесстыдных СМИ читаются куда лучше. Я сейчас говорю не о самих лозунгах, худосочных (либо пышных) женских формах и не о заказчиках тех или иных выходок. Благодаря определённой постмодернистской стилистике своих акций (включая нелепые веночки на голове), FEMEN действительно стали узнаваемы и интернациональны. Это и позволяет рассуждать о них в категориях современного искусства. Однако, как и многие художники-акционисты, обосновавшись на Западе, девушки быстро утратили необходимый для фронды ореол оппозиционности. Что позволено художнику Павленскому в Москве, не позволено ему же в Париже. И полицейские заламывают руки, и хватают за хрупкое тело безо всякой нежности. Голые девичьи перси примелькались, однообразий троллинг политиков местным СМИ основательно надоел, новых идей и форм не рождалось. В таких случаях часто наступает крах и у куда более крупных личностей. Прощай, Оксана, мы будем тебя не хватать.
