Курская область. Как сын репрессированного оказался сиротой
Настоятель Ильинского храма с. Полукотельниково Обоянского района протоиерей Николай Ильчук не первый год занимается исследованием трагической истории 30-х годов прошлого века Тогда и по селу, где он служит, прошла волна репрессий. Крепкие мужики, имеющие собственное отношение к происходящему, не согласные с деяниями новой власти, десятками попадали под колёса системы. Большинство арестованных полукотельниковских мужиков прошло по сфабрикованному делу «Ревнители церкви». Как это отразилось на судьбах людей, отец Николай рассказал на Дамиановских чтениях на примере жизни Василия Потопахина. Пятилетний «враг» – В 1932 году, когда крепкого мужика с хутора Сергиевского Полукотельниковского сельсовета Михаила Егоровича Потопахина арестовали и расстреляли в Курске по делу «Ревнители церкви», его сыну Василию было пять лет. Семья, в которой было четверо детей, не только лишилась кормильца, но и всего имущества. В семье Потопахиных было большое хозяйство: 5 десятин земли, 4 лошади, 2 коровы, 10 овец, ветряная мельница, сбруя, соха, сани, повозки. Всё было изъято в колхоз. – Отец Николай, как же выживали дети? – В обстановке морального давления, голода, холода. Старшему из детей, Ивану, в 1932 году исполнилось 13 лет, Анне – 10, Василию – 5, Татьяне – 3 года. В то время членов семей репрессированных называли врагами народа. Дома о пострадавших родственниках старались не говорить, но всегда находились односельчане, которые детям говорили, что они «враги». «Свои» и «чужие» – Когда началась война, Василию было 14 лет, мальчик попал в оккупацию? – Наша армия отступила, а фашисты вошли в хутор Сергиевский. Пришлось жить «под немцами». Василий потом вспоминал, как молодой немец заставил его идти с ним на охоту на зайца. Заяц был взят на мушку, и фашист вот-вот должен был выстрелить. Василий дёрнул за приклад, и пуля ушла мимо. «Свой» ушастый и пушистый остался жить, а мальчишку немец строго наказал. –Как получилось, что 16-летний Василий попал на фронт? – В феврале 1943 года Обоянский район был освобождён красноармейцами. Женщины и дети весной стали пахать землю на чудом оставшихся в живых коровах. Василий трудился вместе с хуторянами. Но ненависть к фашистам была такой, что, когда представилась возможность, он приписал себе год и ушёл на фронт вслед за своим старшим братом Иваном. (Фото: Василий Потопахин (слева)) Иван Потопахин прошёл всю войну, был награждён орденом Отечественной войны II степени, медалью «За боевые заслуги». На фронте был ранен в руку. После войны вернулся домой. Всю жизнь работал в колхозе трактористом. За добросовестный труд был дважды награждён орденами Трудового Красного Знамени. А младший брат Василий Потопахин с боями дошёл до Кёнигсберга, был ранен, награждён орденом Отечественной войны I степени, орденом Славы III степени, медалью «За взятие Кёнигсберга». После победы вернулся в родной хутор Сергиевский. – Василий вернулся героем, искупил, что называется, «плохое» прошлое кровью. Изменилось ли что-то в отношении к нему? – В то время в Советском Союзе всем и везде чудились заговор, предательство, измена. Василию Михайловичу по каким-то причинам в милиции вспомнили, что он из семьи раскулаченных, что отец – «враг народа», расстрелян, и спросили, чем он и его родня занимались во время оккупации. Солдат сделал вывод: «Шьют дело»... И покинул родной хутор навсегда. Исчезновение Василия для родственников было неожиданным и непонятным, сначала приходили письма, открытки, потом связь прекратилась. «Если жив, обязательно объявится», – говорили родные и односельчане. Шли годы, десятилетия, весточки от Василия не было, родные стали в храме ставить свечи за упокой и служить панихиды. Без родины, без семьи – Как удалось узнать о судьбе земляка? – К 60-летию Победы в интернете были опубликованы списки ветеранов города Москвы. Было сказано, что ещё есть возможность для молодёжи пообщаться с ветеранами. Житель п. Медвенки Анатолий Иванович Потопахин в них нашёл своего родного дядю Василия Михайловича. Не совпадали лишь год и место рождения. Стал проверять. В интернете был указан адрес ветерана, и по нему Анатолий Иванович через справочную службу нашёл номер телефона. Взяла трубку жена Зоя Васильевна, представился, что он родной племянник Василию Михайловичу. Зоя Васильевна ответила, что у мужа нет родственников, он из детского дома, и попросила позвонить позже, когда супруг вернётся из магазина. Через некоторое время разговор с дядей состоялся. Василий Михайлович после телефонного разговора с родным человеком ночь не спал, ходил по квартире. – Состоялась ли встреча с родственниками? – В 2005 году племянник с супругой были в гостях у вновь обретённых московских родственников. Василий Михайлович, не переставая, спрашивал о родных, хуторе и хуторянах. Как говорил Анатолий Иванович, дядя Василий был готов вспоминать малую родину день и ночь, было ощущение, что ему было необходимо восполнить утраченное. А спустя 61 год он с семьёй приехал на малую родину. Съездили на хутор Сергиевский, поклонились могилам родных. В Медвенке Анатолий Иванович накрыл стол, пригласил кого смог с бывшего хутора на праздничный обед. – Что же мешало ему приехать раньше? – В Москве люди в погонах ему также не давали покоя – периодически вызывали, спрашивали одно и то же: откуда родом, кто родители, где родился. Василий отвечал: «Воспитывался в детском доме, название и номер не помню». Один раз вызвали высокие милицейские чины и прямо спросили: «Как ты смог стать москвичом, ты же сын репрессированного, жил под немцами, кто тебе помог прижиться в Москве?». Фронтовику стало понятно – они знают всё. Не помог и год рождения, записанный в военкомате, и неправильное название места рождения. Василий Михайлович не выдержал: «Я жил под немцами, потому что вы нас, детей, бросили, а мы выжили в холоде и в голоде». Ветерана отпустили. Шёл домой, волновался. Домашним специально ничего не рассказывал: «Если будут допрашивать, знают ли они о моём прошлом, ответят, что не знают, и им будет легче». Или офицер оказался человеком порядочным, или времена настали другие, но Василия Михайловича больше из органов никто не беспокоил. Во второй раз побывать на столь любимой родине ему не довелось. Потопахин Василий Михайлович умер 13 декабря 2011 года. Быть людьми или нелюдями? Медвенские Потопахины с хутора Сергиевского продолжают общаться с московскими родственниками. Жизнь продолжается… Однако привкус горечи в этой истории остаётся. За судьбой одного человека – трагическая участь целого поколения, изуродованная часть истории нашей великой страны. «Всё это помнить больно, но забыть нельзя, – резюмирует священник. – Василий Михайлович не представлял опасности для советского строя, но власть по непонятным для нас причинам в чём-то подозревала фронтовика. Вся жизнь его прошла в страхе. При живых родственниках он вынужден был говорить, что сирота. Сыновья реабилитированного в 1989 г. Михаила Потопахина – Иван и Василий – выросли достойными людьми и своей жизнью сумели оправдать звание человека. Значит, успел привить им невинно расстрелянный отец основные понятия мужской чести и достоинства, издавна передаваемые на христианской Руси из поколения в поколение. Как сказал патриарх Сербский Павел: «Мы не выбираем ни страну, где родимся, ни народ, в котором родимся, ни время, в котором родимся, но выбираем одно: быть людьми или нелюдями». Записала Светлана Борисова
