Брак по-православному: откуда берется насилие в семьях священников

Несколько дней назад многие были ошарашены известием: молодой священник Дионисий Горовой завез в лес свою жену и зарезал ножом, а потом закопал. И хотя руководство и знакомые этого священника говорят, что неадекватность его была заметна уже достаточно давно, некоторые стали искать другие причины, толкнувшие священника на жестокое преступление. Например, пустили слух, что якобы он увлекался идеями известного медийного проповедника протоиерея Андрея Ткачева. Ткачев знаменит своими выступлениями, в которых молодых девушек, ведущих свободную сексуальную жизнь, называет «малолетними шалавами» и призывает пороть их ремнем, а непокорных жен советует воспитывать при помощи засовывания их в стиральную машину и вообще «ломать через колено, отшибать рога». Вот, мол, начитался Горовой Ткачева — и пошел жену ломать так, что насовсем. Но это объяснение слишком простое и притянуто за уши. Да, в православном патриархальном укладе Российской империи у женщины всегда была незавидная роль и за человека жена не слишком-то считалась — тут Ткачев просто яркий представитель этой традиции. Все это находило оправдание в обрывке цитаты из Священного писания: мол, «жена да убоится мужа». Правда, в контексте это означало, что жене просто следует бояться расстраивать мужа, то есть уважать его, а муж при этом (и эта часть цитаты всегда игнорируется) должен любить жену «как свое тело», как самого себя. Но есть еще и конкретные проблемы, о которых современному светскому человеку мало известно, и чтобы их прояснить, надо немного углубиться в историю. Например, в середину XIX века. Был такой удивительный священник, Иоанн Белюстин, который осмелился написать книгу, потрясшую тогдашнее общество «Святой Руси», — «Описание сельского духовенства». В книге он в подробностях описал все ужасы жизни низшего священства, от первого шага в духовном училище до самой смерти. В то время (и столетиями до этого) священство было замкнутой кастой. Дети священников шли в семинарии почти поголовно, соответственно большинство выпускников семинарии рано или поздно также становились священниками. Но в православии нельзя стать священником, предварительно не женившись. (Католические священники, наоборот, вместе с саном принимают обет безбрачия, а в некоторых протестантских деноминациях можно сначала стать пастором, а потом уже подобрать себе жену. Первым безбрачным — целибатным — священником в России стал протоиерей Александр Горский в 1860 году, но это был экстраординарный случай.) Но православный семинарист в России XIX века должен был не просто жениться: ему предстояло еще заплатить кучу денег вымогателям из епархиального управления, консистории — так называемой «архиерейской сволочи», церковным чиновникам, чтобы пробиться к рукоположению и получить приход для служения. Поэтому кандидату в священство надо было не просто найти невесту, но с порядочным приданым, из богатой поповской семьи. Разумеется, никого не волновала любовь или хотя бы нравственные качества той девицы: взял деньги, купил сан, ну и в нагрузку дается жена, без нее никак. И, пишет Белюстин, это вело к постоянно нарастающим проблемам в будущей жизни молодого священника: ни любви, ни даже взаимного уважения в семье нет, жена его пилит или требует денег, смотреть на нее тошно: «Молодой иерей начинает ненавидеть все — до самых стен дома, в котором живет. Быть дома — мука для него, и он ищет всех случаев быть вне его — в приходе, у причетников, в сторожке, где бы то ни было, только не дома. Не имея в себе нравственной точки опоры, от семинарии с предрасположением злым, он принимается за чарку — сначала чтобы заглушить горе, а потом чарка делается для него потребностью и обращается в страсть. Случается, и нередко, предается грубейшим порокам — пьяному и ненавидящему свою жену что не взойдет в голову?» Напомним, что во все времена православному священнику не разрешалось разводиться и вступать во второй брак — он должен тянуть лямку с той женой, которая ему досталась, или прекратить служить (или постричься в монахи). В нынешнее время так называемого «церковного возрождения» конца XX — начала XXI века ситуация немного улучшилась. Далеко не везде со ставленника (кандидата в священники) требуют денег, да и жену он, теоретически, может выбрать себе сам. Но это именно «теоретически». Обычный путь к священству у большинства таков: юноша идет после школы в семинарию, потом иногда — в духовную академию. Там очень строгие порядки, режим, гулять особо некогда и негде, найти себе подругу жизни проблематично. Но вот он оканчивает курс, и его вызывает архиерей: «Будем тебя рукополагать! Вот тебе две недели — чтобы срочно нашел себе попадью!». Где неопытному юноше такую найти? Обычно рядом с семинарией есть регентское отделение, где учатся в основном девушки. Конечно, там наилучшие кандидатки, их не только послушанию учат, но и пению, церковному уставу, а на деревенском приходе, куда ходят три с половиной бабушки, всегда нужна собственная бесплатная певчая. И вот семинарист находит себе ту, которая согласится разделить с ним «счастье», — готово, есть муж и жена, а он вскоре батюшка. Буквально накануне нам на портал «Ахилла» прислали текст про такую матушку. Она вышла замуж за будущего священника еще проще: ее вызвал архиерей, ткнул пальцем в семинариста и сказал: «Вот за него выйдешь замуж». И она вышла. И такое не редкость: всякие «старцы» или духовники порой именно так и сводят православных молодых людей: забудьте про любовь, поиск общего, дружбу и прочие глупости — я вас благословляю, женитесь. А потом, рассказывает та матушка из письма, муж начал ее регулярно бить. И она с большим трудом, с кучей детей, смогла сбежать от него через несколько лет и начать новую жизнь. А еще (это к причинам и поводам для насилия в священнических семьях) священник — это очень странное существо. С одной стороны, на своем приходе (если он настоятель) — он почти бог. Ему кланяются, целуют ручку, он все за всех решает, отпускает грехи, накладывает епитимьи (типа духовного «штрафа» грешнику за нерадивую жизнь), может начать «рулить» внутренней, семейной жизнью своих прихожан. Это может дать такое чувство власти, что оно способно сшибить с ног даже психически устойчивого человека. С другой стороны, перед своим правящим архиереем священник — это ничто, букашка, которую епископ может унизить, растоптать, снять с прихода, отослать в тьмутаракань, отправить в запрет, лишить сана… И где за эти унижения священнику отыграться, кроме как на домашних? Мы на нашем сайте опубликовали психолога Наталию Скуратовскую, которая давно и плотно работает со священническими семьями. Так вот, по ее мнению (хоть и нет статистики в цифрах), насилия в таких семьях больше, чем в «среднем по больнице». Итак, обобщим причины и поводы, ведущие к насилию в семьях священников: — многовековая кастовость и клановость священнического сословия, которая только в последние несколько десятилетий слегка расширила границы; — мировоззрение, застрявшее в средневековье, где «жена да убоится»; — необходимость срочной женитьбы после семинарии и, как следствие, частое отсутствие любви и уважения к жене, которую выбрал не по сердечному влечению, а ради карьеры; — огромная власть над душами прихожан при одновременном униженном положении священника перед архиереем; — страх перед свободой личности, которая в современном светском мире, в отличие от церковного, является базисом всех отношений, как личностных, так и социальных; — отсутствие возможности вступить во второй брак для священника, что или ведет к двойной жизни (раздельное проживание с номинальной супругой, наличие любовницы, тайный развод и второй брак, который не афишируется в церковной среде — при этом со страхом разоблачения), или порождает состояние безнадежности, которое заливается водкой или находит выход в агрессии. Какие есть выходы из этого положения — ответить сложно. Система церковной жизни в России строилась столетиями, и изменить ее в одночасье невозможно, тем более не особо наблюдается желание ее менять ни со стороны патриархии, ни «снизу». Но все же в тупиковой ситуации, помимо изворотливости, агрессии или «чарки», есть и более конструктивное решение — выход из церковной системы через снятие сана и попытка построения своей личной жизни вне ее. Источник