Сара Перри: русский роман показал, каких высот может достичь литература

Британская писательница Сара Перри мечтала о литературном поприще едва ли не с детства. Ее первый роман "После меня хоть потоп" издатели отвергали долгое время, но в 2014 году случился настоящий прорыв — критики с восторгом приняли дебютантку и с нетерпением ждали выхода второй книги. Викторианский антураж "Змея в Эссексе" покорил англоязычных читателей, и в 2017 году роман появился на русском языке в издательстве "Фантом Пресс". Перри приехала в Россию, чтобы принять участие в семинаре "Британская литература сегодня", который прошел в музее-усадьбе "Ясная Поляна". В интервью РИА Новости автор рассказала о том, почему литературная критика необходима молодым писателям, как "Один день Ивана Денисовича" стал ее любимым произведением Солженицына, и чего она боялась, приступая к написанию третьего романа. Беседовала Валерия Высокосова. — Сара, вы впервые в Москве? Успели осмотреться? — Да, мне здесь очень нравится. Я люблю оказываться в таких городах, о которых я много читала, увидеть все воочию, понаблюдать за людьми — как они одеваются, где обедают, улыбаются ли друг другу… В Москве мне все улыбаются! — На русский язык пока переведен только один ваш роман — "Змей в Эссексе". Главная героиня, Кора Сиборн, — очень сильная женщина, которая пытается найти свой собственный путь в этом мире. Разумеется, у нее есть и свои слабости, но она справляется. Как вы создавали этот персонаж?right — В Викторианскую эпоху женщины были очень независимыми, умными, трудолюбивыми, они интересовались политикой, медициной, искусством, но проблема в том, что их такими не изображают. В романах того времени они вечно лежат в полуобмороке на диване или вынашивают детей. Я решила написать других викторианских женщин, но не хотела, чтобы Кора получилась почти святой. Она эгоистична, временами глупая, она доставляет окружающим множество проблем и причиняет им боль… Чаще всего мне интересно исследовать какую-то эпоху, я создаю мир, а потом в нем появляются персонажи. — А что вы думаете о ней сейчас, спустя два года после публикации романа? — Все это время я пишу другую книгу, поэтому образ Коры постепенно растворяется. Сейчас я думаю о ней как о старом друге, которого не видела уже очень давно. Мне очень приятно, когда люди говорят о Коре, причем говорят с теплотой, но для меня она уже далека. Надеюсь, "Змей в Эссексе" в скором времени превратиться в сериал, и Кора оживет на экране. Интересно, какие эмоции это во мне вызовет. — Когда планируется премьера? — Ох, не знаю, это очень долгий процесс. Сейчас идет работа над сценарием. Мне присылают эпизоды, я их читаю. На телевидении все иначе, героям нужно давать больше пространства. Например, в романе есть фрагменты, где Кора сидит и размышляет — я могу описать ее мысли, но смотреть на задумчиво сидящего человека в фильме не очень-то интересно. При этом сценаристка старается сохранить дух книги. — На самом деле, все женские персонажи в вашем романе — сильные женщины, не только Кора Сиборн, но и Марта, которая стремится помочь беднякам, и Стелла, которая сражается со своей болезнью. С кем из них вы чувствуете особую связь? — Кажется, со всеми! Конечно, это прозвучит эгоистично, но в каждом герое есть что-то от автора, я чувствую эту связь не только с женскими, но и с мужскими персонажами. — Мне кажется, сейчас в литературе господствует большой многостраничный роман. Писатели стараются создать мир, в котором читатели проживают с героями целую жизнь. Вам же удалось уместить законченную и очень интересную историю в четыреста страниц. Как вы с этим справились? — Просто я ненавижу длинные романы, серьезно. Я отказываюсь их читать. Я очень нетерпеливая, всегда стремлюсь поскорее узнать, что же там дальше. Когда я закончила роман и передала его агенту, она заметила, что стоило бы сделать его чуточку длиннее. А мне кажется, что читатель прекрасно понимает, что я хотела ему донести, и не нуждается в дополнительных подробностях. Но такой уж я человек: быстро думаю, быстро говорю, не могу усидеть на месте, расписывая пейзаж на пятьдесят страниц. Моя следующая книга будет еще короче. — Вы говорите, что не любите длинные романы. А как же Диккенс, например?right — Я люблю Диккенса, но только его короткие книги. Моя самая любимая — "Тяжелые времена". Она очень забавная, но при этом печальная. И события, которые в ней описываются, в целом смахивают на то, что сейчас происходит в Великобритании с бизнесом. Конечно, "Холодный дом" мне тоже нравится. Это лучший роман Диккенса. — Кстати, во всех ваших автобиографических справках упоминается, что вы выросли в окружении классической литературы. Какая из книг произвела на вас наибольшее впечатление? — Больше всего на меня повлияла "Джейн Эйр", которую я прочитала в восемь лет. Я выросла в очень религиозной семье, у нас дома не было телевизора, мы не ходили в кино и постоянно читали Библию. К трем годам я уже прекрасно читала. Я нашла эту книгу у одной из своих сестер. На обложке была девушка, внутри тоже нашлись картинки — дом в огне и другие… Я подумала, что это детская книжка. Разумеется, проза Шарлотты Бронте местами сложная, поэтому я поняла не все, но мне очень понравилось. Кажется, мне всегда хотелось писать, но после этого романа я была уверена, что на свете нет другого занятия, которое наполнит мою жизнь смыслом. А в десять лет я прочитала "Тэсс из рода Д'Эрбервиллей" — и плакала, плакала, плакала. Когда тебе так мало лет, ты представить себе не можешь, что существует несчастливый финал. — После вы перечитывали эти книги? — Да, "Джейн Эйр" я читала еще раз пять. Думаю, любимые романы вырастают вместе с читателем. У Бронте есть очень сюрреалистичные моменты, странные. Например, когда Джейн сбегает от Рочестера, узнав правду о его жене, она слышит его голос. Это натолкнуло меня на мысль о том, каким дерзким автором была Шарлотта Бронте. Она писала в довольно реалистичной манере — о бедности и других несправедливостях, но разбавила повествование сверхъестественными элементами. — "Невероятный дебют", "талантливая драматическая история" — так критики описывали ваш первый роман "After me comes the flood" ("После меня хоть потоп"). Вы удивились, узнав об этом? Что вы почувствовали? — Для своего первого романа я никак не могла найти издателя, мне постоянно отказывали. Никому не нужна была такая проза — странная, несколько старомодная, я писала о грехе, покаянии и милосердии… Книга увидела свет лишь потому, что мой агент сама решила стать издателем. Я всю жизнь мечтала стать писателем, и вот, я написала роман, до которого никому не было дела. В день публикации я открыла интернет и увидела огромную статью в газете "Гардиан", которая пестрела всеми этими замечательными эпитетами. После этого появилось множество рецензий, о романе написали даже в Китае и Новой Зеландии! "Змея в Эссексе" тоже приняли тепло. Теперь я волнуюсь, что третий роман провалится, потому что я исчерпала всю свою удачу (смеется). — Некоторые из рецензентов увидели в вашем творчестве отсылки к Чехову, например. Действительно ли они там есть? — Да, они часто пишут "Чехов, Кафка, Диккенс". Эти авторы очень разные. Так происходит, мне кажется, потому, что я читаю много разной литературы, и именно этот совет я даю молодым писателям. Сейчас я, например, читаю "Воскресение" Льва Толстого. С этой книгой мало кто знаком, а ведь это потрясающая история. — Вы же сами публикуете литературные обзоры в разных изданиях. Бытует мнение, что литературная критика сейчас никому не нужна. Что вы думаете по этому поводу? right — Нет, с этим я категорически не согласна. И яркий тому пример — мой первый роман. Я думаю, что критики могут очень сильно повлиять на мнение аудитории. Люди, конечно, любят говорить, что критика — это всего лишь мнение, которое может высказать любой человек. Но читателям нужны критики, которые могут объяснить, в какой традиции работает автор, что он пытается донести аудитории. Лично я зачастую даже не говорю, понравилось ли мне произведение, я объясняю то, как написан роман. Академическая критика — очень важная дисциплина. — Вы, конечно, знаете, что в этом году Нобелевский комитет по литературе принял решение не вручать премию в своей категории из-за кризиса внутри академии. Правильное ли это решение, на ваш взгляд? — Думаю, им было необходимо сделать что-то. Академия ведь довольно тесная структура, и поведение мужчины, который имеет к ней отношение, было ужасным, и продолжалось это довольно долго. Членам комитета пришлось решать, что является более важным — моральный долг, который подразумевает, что люди не могут вести себя так и при этом избежать наказания, или привлечение внимания к литературе. По-моему, они сделали правильно. У них появилась возможность сделать передышку, осознать, что что-то пошло не так, не только с этим человеком, но и вообще внутри академии. Конечно, это непросто: мы привыкли видеть, как награду получают Дорис Лессинг или Светлана Алексиевич, но есть вещи гораздо важнее. — При этом в Швеции учредили новую награду, как альтернативу Нобелевской премии. Есть ли у нее шанс стать столь же почитаемой? — Вполне. Новые награды появляются постоянно. Это просто возможность привлечь внимание к авторам, поддержать их финансово — обычно молодым писателям не хватает денег. К тому же, людям очень нравится узнавать из новостей, что кто-то получил награду. — Вы уже упоминали, что читаете Толстого. А кто еще из русских авторов вам нравится? — Самым важным русским автором для меня является Александр Солженицын. У нас его мало кто читает сейчас. Когда мне было 15 лет, я выиграла в школе приз, и мне предложили выбрать книгу любого писателя, которую я хочу получить в подарок. Не знаю, откуда я услышала о повести "Один день Ивана Денисовича", но попросила ее. Это печальная, но, вместе с тем, очень жизнеутверждающая повесть. Одна из моих любимых книг — "Раковый корпус", поскольку Солженицыну удалось показать, что семейные узы, любовь, внимание друг к другу могут возникнуть в любых обстоятельствах. Еще мне очень нравится поэзия Анны Ахматовой. Современных российских писателей я, к сожалению, почти не знаю, поскольку их довольно сложно найти в английском переводе. Русский роман — символ того, каких высот может достичь литература. — Над чем вы работаете сейчас?right — Есть один давно забытый готический роман "Мельмот Скиталец", который написал Чарльз Метьюрин. Вы читали его? Конечно, нет, никто не читал. Я познакомилась с этим произведением около десяти лет назад — и оно очень страшное. Мне всегда хотелось создать монстра, вроде Франкенштейна или Дракулы, но женского пола. Так вот, в моей книге будет Мельмот Свидетель. Идея в том, что по свету две тысячи лет блуждает женщина, которая следит за всеми, знает все ваши пороки. Она невероятно одинока и ищет столь же отчаявшихся людей. Героиня романа, несчастная женщина, узнает эту легенду, и ей начинает казаться, что кто-то ее преследует. Книга выйдет в октябре. — Вам было страшно писать этот роман? — Очень. Не все время, конечно, но бывало. Помню, я мучилась от бессонницы, и в полумраке мне показалось, что кресло в углу комнаты — Мельмот. Пришлось мужу отпаивать меня чаем.