В каком государстве мы живем?

Получил письмо от моего товарища Петра Милосердова. Письмо из тюрьмы. Он сидит в тюрьме. И я думаю, что он не виновен. Казалось бы, я всё, или почти всё, что написано в письме, знаю. Знаю, но мало об этом думал последнее время. Я прочитал письмо и теперь – мягко говоря, озадачен. Вот наша переписка. Думаю, она будет любопытна всем, кто задумывается о том: где мы живём и как будем жить впредь. Письмо Петра «Захар, привет! Давно хотел написать тебе, но всё не мог собраться с мыслями, точнее – ухватить ту самую из них, которую стоило бы обсудить. Всё-таки я из людей, избалованных редактором Word: мелькнула мысль – записал, ещё одна – ещё абзац. Потом можно развивать, дополнять, поворачивать гранями, собирать в мозаику. Здесь, в тюрьме, всё по олдскулу – ручка и бумага. Лови мысль извилиной, обдумывай, формулируй, а уж затем только – пиши. Начну издалека – с близкого тебе Донбасса. Я давеча прочёл твою книгу «Всё что должно разрешиться…» Говоря суконными языком книжных аннотаций, в книге представлена галерея участников войны в Донбассе, людей деятельных и смелых. Многие из них до событий 2014 года успели состояться в своей профессии, но с началом войны приехали в Донбасс… Так ведь? Надеюсь, в целом верно. Захар, скажи, а почему успешных людей, «похожих на топ-менеджеров западных корпораций» (цитирую книгу по памяти, нет её под рукой – отдал читать) из России, Украины потянуло в Донбасс? Древнерусская тоска? Обрыднувший быт? Телевизионная картинка? Убеждённость в явной несправедливости украинской стороны? Возможно, возможно… Но у людей бизнеса, а их немало в твоей книге, слишком сильно рацио, чтобы объяснить их поступки так романтически. Я дам свой ответ на этот вопрос: амбиции. Амбиции – это не дурно, не плохо, этот мотив не принижает их поступков и не делает ложными их объяснения. Да, это амбициозные люди, кто не смог в полной, ими самими отмеренной мере реализовать себя – ни на Украине, ни в России. Те, кто упёрся в потолок сословного общества – он довольно низок в обеих странах. Те, для чьих амбиций не оказалось подходящей работы в не напечатанном, но всегда существующем перечне вакансий от нашей (украинской – тоже) власти. Как обстоят дела с профильными вакансиями для амбициозных людей в России? Свой бизнес? Коммерсант в сегодняшней России, если он уже поднялся до минимального уровня дохода, купил внедорожник и квартиру в кредит, прорвался до тендеров, хотя бы муниципальных, – то он становится дойной коровой. Не для бандитов и мелких чиновников, сейчас не 90-е. А для региональных властей и людей в погонах. Вырос? Потолок тебе определят сразу. Не согласен? Здесь, в Бутырке, я встретил не одного коммерсанта, отказавшегося от «откатных» правил. Да и вырасти сейчас тяжело, хотя бы из-за диких банковских процентов. Усилиями наших медиа коммерсант вообще выведен фигурой едва ли не презираемой, барыгой, жуликом Кислярским из «12 стульев». Госслужба, политика? Последняя моя должность – замначальника отдела в администрации губернатора Подмосковья, я могу рассуждать о вкусе этих устриц. Так себе вкус. Основа продвижения вверх – личная лояльность руководству и/или родственные связи. А какой из тебя работник – дело десятое. В политике – то же самое, но противным довеском идёт необходимость публично лицемерить. Искусство? Ну это немногим дано от рождения, согласись. Война? Тоже для небольшого числа. Хотя, как показал Донбасс, не ничтожно малого. Ну, вот я. Если считать избирательные кампании «холодной» формой гражданской войны, то я, политтехнолог – офицер этой войны. Я арестован за подготовку госпереворота в Казахстане (!) в 2012 (!) году. По версии следствия, планировал беспорядки, тренировал боевиков, писал какие-то тексты и т.д. Всего этого я не делал, и даже сам пострадавший Казахстан ко мне правовых претензий не имеет. Но, окей, давай на минуту согласимся со следствием, пусть делал. Вопрос: а почему я тогда сижу в Бутырке? Если я такой отличный специалист по организации госпереворотов за рубежом, то почему моим талантам не нашлось применения в России? С того самого 2012 года вплоть до ареста я провёл несколько успешных избирательных кампаний, причём, действуя в весьма агрессивной среде. Среди моих кандидатов вон Андрей Клычков, ныне ВрИО губернатора Орловской области, или Денис Парфёнов – единственный, если не ошибаюсь, избранный по округу в Госдуму коммунист. Мы побеждали вопреки обстоятельствам. Но, видимо, для органов я оказался слишком уж беспокойным и несговорчивым (отказался дать нужные показания, оговорить другого человека)… Что ещё осталось в списке вакансий? Менеджеры по продажам? Или всё, кончился список? Где, как ты думаешь, сейчас твой амбициозный русский Санькя? Начала 80-х годов рождения, чем он сейчас занимается? Вполне возможно, ты его видел в окопах Донбасса. Или, может, он пополнил миллионные ряды Global Russians. И не Санькя он уже вовсе, а Alexander, обладатель ВНЖ в другой стране – свой небольшой бизнес, семья. И с досадой он уменьшает звук на теленовостях с родины. Но вот где я не вижу Саньки сегодня, так это в России. Нету ему здесь места. Захар, уверен, что ты понимаешь, что тысячи уезжающих из России ежегодно, это – отнюдь не поголовно либеральные программеры, для которых где скоростной wi-fi, там и Родина. Так удобно было бы считать. Но мы ведь с тобой за правду. Захар, когда люди едут в Донбасс, где идёт война, то это в каком-то смысле приговор нынешнему российскому государству. Значит, что места для амбициозных людей в России катастрофически не хватает. Его просто нет. Если верить нашим властям, то перед Россией стоят сверхамбициозные задачи – рост ВВП, технологический прорыв, миллионы новых рабочих мест и так далее, ты и сам всё это слышишь. Но для решения амбициозных задач нужны амбициозные люди. А Россия фактически стала государством тотальных запретов, где самореализация невозможна. В итоге получаем, что на местах, где нужны амбиционные люди, сидят либо чьи-то дети (да, за эти годы у нашей элиты выросли дети, Захар!), либо штатные единицы, боящиеся принятия решений как огня. В логике есть закон исключённого третьего. Если в классе 20 учеников и 12 – это девочки, то 8 – обязательно мальчики. Соответственно, если на словах утверждается, что Россия должна решить амбициозные задачи, но амбициозным людям не дают реализоваться, то либо нам врут, и таких задач на самом деле нет, либо нами руководят дураки. А ты как считаешь, Захар? Политарестант Пётр Милосердов». Ответ Захара «Пётр, приветствую тебя. Получил твоё письмо, и понял, что не могу ни согласиться с тобой, ни опровергнуть тебя. Как в той знаменитой истории про Юрия Андропова, который сказал однажды: «Мы не знаем страны, в которой живём». В России такое периодически случается. Сначала не знаем, не знаем – а потом, раз, и нет страны. «Слиняла», как Розанов писал. Я всё время вспоминаю опыт мыслителя Вадима Кожинова, который в финале жизни, пришедшемся на время перемен в России, отказывался давать какие-либо прогнозы на будущее. Я тоже опасаюсь это делать. В своё время, по юности, я давал много прогнозов, из них некоторые сбылись – скажем, про Украину, а некоторые – например, про неизбежность коллапса в России, – слава Богу, нет. Мы говорили о коллапсе и грядущем хаосе все 90-е, и большую часть «нулевых»: и я, и ты, и многие наши сотоварищи по левой и националистической оппозиции (не путать с либеральной). Сегодня я думаю, что, быть может, в силу именно нашей непримиримости и, допускаю, некоторой даже оголтелости – страна выстояла. Какие-то слова, которые мы повторяли два десятилетия подряд – вышли из области «маргинального», стали сначала достоянием общественности, а затем народ, так или иначе, «навязал» повестку государству. Повестка, которая казалась «маргинальной» в 1996 году – стала спустя двадцать лет – определяющей. Теперь мы должны понять: насколько она стала определяющей по сути, а насколько – только по форме. То, что государство наше, впрочем, как и любое другое, способно в угоду потенциальному избирателю сделать всё, что угодно – мы оба в курсе. Государство может поправеть, а может полеветь, может насупить брови, а может игриво подмигнуть. У него всё в запасе есть, любые маски. Иногда этих масок так много, чтоб начинаешь сомневаться в наличии лица. Порой причин для огорчения столько, что никакие добрые вести не способны поправить настроение. Всё, что ты говоришь: так или иначе – верно. Государство, в силу не всегда объяснимых причин, делает ставку на лояльных и послушных. Государство хочет, чтоб всё было спокойно, аккуратно, присыпано песочком, подасфальтировано, не росло буйным цветом, не раздражало. Наконец, государство реагирует на вызовы только тогда, когда не реагировать уже нельзя. Из года в года мы кричим: тут болит, там болит, здесь надо лечить – и никакой реакции. Или почти никакой. Как будто государство занято чем-то куда более важным, чем собственно наша жизнь и наше будущее. На всех уровнях власти царит такое мздоимство, такое лукавство, такое воровство, что я иногда искренне начинаю удивляться: а когда они вообще работают, если они сразу, едва угодив во власть, начинают что-то «пилить»? Но, с другой стороны, оглядываешься на минувший год и видишь: вот тебе Крымский мост, вот тебе спортивные победы, которые идут непрестанно, вот тебе новый ледокол, вот сотни открытых школ, вот Россия – в это я вообще, как деревенский ребёнок, ещё десять лет назад поверить не мог, – главный экспортёр зерна в мире. Вот армия, наконец. Мощнейшая и самоуверенная армия. Даже, говорят, хакеры у нас отличные имеются. Ну, это мы не знаем. Хотя поверить можем. Всё перечисленное, – а мы перечислили далеко не всё, – это колоссальная инфраструктура и миллионы задействованных людей. Сложно это не заметить? Сложно. Мы же не замайданные дураки, чтоб во весь голос кричать, что Россия на дне лежит. Не лежит. Но отвлечёшься от «масштабирования» и спустишься на минуту к людям, и снова видишь другое. Вывозят из страны триллионы, элиты дуреют от количества денег, дети их сходят с ума от вседозволенности, – и при этом государство экономит на пенсионерах. Как ты знаешь, я сейчас работаю на выборах мэра Москвы, поддерживаю кандидата от «левых». И чего я только не узнал, чего только не наслушался, когда окунулся в это: обворованные и обманутые дольщики, миллионы, закатанные в асфальт, реновации, которые оборачиваются сверхдавлением на медицину и образование большинства районов, безобразие в миграционной сфере, «оптимизация поликлиник», приводящая к тому, что на больного приходится по 12 минут, а врачи мечутся как белки в колесе. И так далее, и тому подобное – список огромный. И это в Москве! А если дальше посмотреть – до самого Южного Сахалина, где на огромной территории людей всё меньше! На тысячи вымерших деревень. На моногородки, где больше никогда никакого производства не будет работать, потому что оно «нерентабельно». И бродят по этим моногородкам звереющие подростки, которых в 17 лет уже можно от алкоголизма лечить – и не вылечишь уже. Смотришь и думаешь: а нужны ли нашему государству все эти 150 миллионов людей? Может, ему и 15 миллионов вполне хватило бы? Возникают такие мысли, никуда не денешься от них. В мире всё больше людей чувствуют свою нерентабельность. Отсюда «полевение» США, где уже половина страны склоняется к социализму, отсюда в половине европейских городов избранные населением мэры-социалисты, отсюда даже «Брексит», который поддержан в первую очередь работягами, недовольными социальной политикой. Мир «левеет», а Россия – совсем нет. Хуже нас в этом смысле только Украина – но разве это нормальный пример? Идём дальше. Лучшие русские мужики служат в Сирии, в Африке, в Донбассе – но государством управляют и забираются на самый верх сплошь и рядом кадры с радикально иными взглядами. Которые в гробу видели все эти «заварухи». Потому что они – буржуа, и более всего на свете их волнует сохранность их денег. А не какой-то там «Русский мир» и прочие «экспансии». Это удручает. Объясняют нам как жить те люди, что ещё пять лет назад излагали полностью противоположные взгляды: у нас, в конце концов, вся элита «ельцинского призыва». Их совсем недавно от «уренгойского мальчика» было нельзя отличить, а теперь они нас с тобой учат патриотизму. Это, чёрт побери, демоны, на которых клейма ставить негде. Я бы допустил, что они искренне изменились, но они имеют привычку меняться с «линией партии». Очень сложно им доверять. Но давай ещё раз остановимся, Петр. Ты вот говоришь, что средний бизнес превратили в дойную корову. Но я смотрю, как застраиваются пригороды вокруг каждого крупного города в России. Если циркулем вокруг любого областного, промышленного или краевого центра провести триста километров – тысячи и тысячи удивительных и богатых домов стоит. И в домах люди живут, сады высаживают, детей растят. Да что там говорить: та деревня в глухом керженском лесу, где я в основном жил до войны в Донбассе – её не узнать, эту деревню. Там таких дворцов понастроили! И ни одного чиновника! Ни одного «стража дорог», ни одного «вора». Никого, в общем, из тех, кого принято подозревать в излишней ловкости рук. Кто все эти люди? Да они и есть средний класс. Не олигархи же? Представления не имею, откуда они взялись. Но взялись откуда-то. И здесь я вновь возвращаюсь к тому, с чего начал. Помню, у Льва Толстого есть в дневниках одна раздражённая запись. Он читал тогда «Историю России» Соловьёва, и вдруг разозлился: Соловьёв пишет о государственном грабеже и воровстве, о насилии и глупости власти. И Толстой, который, как ты знаешь, никогда излишних симпатий к государству не питал, вдруг говорит: а кто же тогда создал эту Россию, кто построил эти города, эти храмы, эти заводы, кто охотился, кто тракты прокладывал? – если имело место только воровство и насилие? Это, скажу я тебе, написано Толстым по поводу Соловьёва – который Россию обожал, и на нынешних оппозиционных витий похож был крайне мало. Даже вообразить сложно, что бы Лев Николаевич сказал бы сегодня по поводу их стенаний, если он так по Соловьёву прошёлся. И здесь передо мной и тобой возникает другая, уже исключительно человеческая тема. Быть может, некоторая разница, хотя и не столь великая, в наших взглядах объясняется тем, что ты – за решёткой, ты в тюрьме, государство обошлось с тобой грубо и несправедливо, а я на свободе? С государством никаких дел не имею, совершенно от него свободен и независим. И смотрю вперёд спокойно. И дети мои сыты. Может быть, нам стоит кого-то ещё спросить? Что они думают, Пётр? Обнимаю тебя. Сил тебе и веры». Петр Мисорердов, биография Милосердов Пётр Кимович, политтехнолог. Родился 2 февраля 1976 г. в Москве. Отец – писатель и кинодраматург, исследователь древней культуры Армении Ким Наумович Бакши, мать – Галина Дмитриевна Милосердова. Выпускник факультета журналистки МГУ (2003) и факультета экономики и права РАНХиГС (2013). Советник государственной гражданской службы 2-го класса. 1998-1999 – Госкоммолодёжи РФ, ведущий специалист. 2003-2007 – помощник депутата Госдумы РФ И. И. Мельникова. 2004-2007 – член ЦК комсомола, сотрудник ЦК КПРФ. 2005 – баллотировался от КПРФ в Мосгордуму, занял второе место (около 20% голосов). 2006 – участник оргкомитета «Марша несогласных». 2007 – один из учредителей движения "НАРОД", председатель исполкома движения. 2008 – исключён из КПРФ за неотроцкизм. 2008-2012 – депутат Совета муниципальных депутатов Войковского района г. Москвы. 2011-2013 – председатель Совета муниципальных депутатов Москвы (общественная организация). Проведены три Форума муниципальных депутатов. Арестован 25 января 2018 года. По версии следствия, в 2012 году вместе с Александром Поткиным создал экстремистское сообщество в Казахстане с целью дестабилизировать ситуацию в стране. В Казахстане Милосердов был один раз – в ноябре 2012 года в течение пяти дней. По утверждению защиты, проводил там социологическое исследование, получив заказ как политтехнолог. Также адвокаты указывают на незаконность возбуждения уголовного дела – это противоречит Минской конвенции о правовой помощи и правовых отношениях. В частности, из Казахстана не поступало ни одного запроса – ни о привлечении Милосердова к уголовной ответственности, ни о проверке причастности Милосердова к преступлениям, совершенным на территории Республики Казахстан. 4 июня 2018 года правозащитный центр «Мемориал» признал Петра Милосердова политзаключённым. Его дело, в том числе, стало причиной обращения писателя и депутата Госдумы Сергея Шаргунова во время «прямой линии» к президенту России 7 июня 2018 года. По итогам «прямой линии» президент поручил Генеральной прокураторе и ОНФ провести анализ использования в правоприменительной практике понятий «экстремистское сообщество» и «преступление экстремистской направленности». В поддержку Петра Милосердова выступили Сергей Шаргунов, Захар Прилепин, Сергей Бабурин, Сергей Митрохин, Борис Надеждин, Лев Пономарёв, Ольга Романова и др. Муниципальный депутаты Москвы начали сбор подписей с требованием освободить Милосердова. Расследование ведёт следователь Наталья Талаева, занимавшаяся резонансным делом ИГПР ЗОВ (Ю. Мухин, А. Соколов, В. Парфенов, К. Барабаш), та же статья – 282.1, создание экстремистского сообщества. Она же расследовала дело Георгия Боровикова, который позже дал показания в рамках уголовного дела против Александра Поткина. Впоследствии эти показания дважды исключались из доказательств судом, но они же фигурируют в деле Петра Милосердова. Именно дела участников ИГПР ЗОВ приводились в качестве примера Сергеем Шаргуновым во время его обращения на «прямой линии» к президенту. 19 июля 2018 года суд продлил арест Милосердова ещё на два месяца – до 24 сентября 2018 года. Решение приняла судья Марина Сырова, которая в 2012 году вынесла приговор Pussy Riot.