Красивые и депрессивные. Как «дворы-колодцы» стали символами Петербурга

О самых загадочных постройках «АиФ» рассказал экскурсовод, доцент РГГМУ Ярослав Любимов. Проходы - нерентабельны Во времена Петра I дворы в Петербурге были не то, что сейчас - большие, с прудами, садами и огородами. Ситуация начала меняться в конце XVIII века, вместе с ростом городского населения. Своего пика уплотнение достигло во второй половине XIX-го, когда после отмены крепостного права в город хлынул поток желающих заработать в столице. Только за 60-80-е годы XIX столетия население увеличилось более чем в два раза. Жилья стало не хватать, резко подскочили цены за квадратные метры, и началась застройка дворов. В Петербурге набирать популярность стали доходные дома, в которых комнаты были предназначены для сдачи в аренду. В то время в моде даже была поговорка: «Выгоднее иметь дом на Фонтанке, чем золотой рудник на Урале». Городские жители старались использовать каждый свободный клочок земли: стали надстраивать этажи, боковые флигели, делать арки. Так в городе и появились дворы-колодцы. Селились в таких домах люди со скромным достатком. Существовали нормы, по которым до соседней стены должно было быть не менее 4 м 25 см по нашей метрической системе, но их часто не соблюдали. Из-за большой плотности нередко дома для бедных приносили больше дохода, чем жилища, рассчитанные на состоятельных людей. Так, в нескольких ночлежках, принадлежавших князю Вяземскому, проживали порядка 20 тысяч человек. Каждый платил за ночь пятачок. В комнату набивалось по 10-20 жильцов. Лежали они как на многоярусных нарах, так и под ними. Обитателями мрачных петербургских дворов-колодцев были и великие писатели. Например, за время жизни в Северной столице Фёдор Достоевский сменил десятки адресов. С 1861-го по 1867 год писатель жил в трёх недорогих доходных домах на Малой Мещанской улице (сейчас Казначейская). Известная гостиница на Мойке «Демутов трактир» часто становилась пристанищем Александра Пушкина. Поэт жаловался, что снимает небольшую тёмную комнату с видом во двор (хоть и не колодец), но вынужден платить как за дорогую квартиру. Непарадный Петербург Петербургские дворы-колодцы нередко имели дурную репутацию. Громкие убийства здесь совершались не только в книгах и кино, но и в реальной жизни. Так, ноябрьской ночью 1869 года во дворе дома в Спасском переулке был убит надворный советник Николай Фон-Зон. В 1871-м на Средней Подьяческой совершено странное убийство, поразительно совпадающее с деталями «Преступления и наказания» Достоевского. Зимой 1912 года ограблена аптека в доме № 12 по Екатерингофскому проспекту и убит провизор. Убийцу, несмотря на алиби, осудили, основываясь только на отпечатках пальцев, оставленных на месте преступления. Вскоре он сознался. Это стало первым случаем применения дактилоскопии в России. Одним из самых мрачных зданий можно назвать Дом Захарова в Большом Казачьем переулке, где окна смотрят на глухую стену. На Моховой улице расположился дом 27-29, в народе называемый «плащ Портоса», где снаружи блестящий красивый фасад, а внутри безрадостный «колодец». Исторически депрессивными считались дворы позади Сенной площади, где были склады, «Вяземская лавра», в ночлежках которой ютилась петербургская беднота и другие окрестности Сенной. Однако в Петербурге есть немало строений, где внутренние лабиринты изначально создавались привлекательными. Например, дом Юсуповых на Фонтанке, 85 (1904 года постройки), в котором флигели с окнами во двор отличаются удобством планировки и красивой отделкой. Этот проект удовлетворял многим критериям современной экологической архитектуры: повышенная инсоляция за счёт внутренней арки, образцовая вентиляция, приятная отделка стен, удивительный мусоропровод, прессующий мусор, после чего тот сжигался, а тепло шло на нагрев воды для прачечной. Украшены были и дворы на Моховой, 26, на Литейном, 46, и в ряде других мест, где в доходных домах зачастую селились богачи. Сегодня здесь сохранилась отделка стен, а кое-где разбиты сады. Некоторые стали достопримечательностью недавно - как двор на Литейном, 61, полностью разрисованный граффити. Больше пространства В начале XX века появилась тенденция строить более светлые и комфортные здания. В Петербурге проложили трамвайные линии, город стал интенсивно расширяться, начали застраивать Крестовский остров, который до этого считался дачным. У людей появились деньги и возможность оплачивать более приличное жильё. Всё чаще появляются дворы-курдонёры, у которых отсутствует одна стена и формально все окна выходят на улицу. Квартиры там более дорогие. В таком доме на Рубинштейна, 23, жил Джон Рид, а впоследствии Сергей Довлатов. Окончательно от «колодцев» отказались уже после революции, когда в стиль вошел конструктивизм, предполагавший, что должно быть больше пространства. Несмотря на это, и сегодня в нескольких современных новостройках в центре города и на Крестовском острове можно найти модернизированный вариант легендарного петербургского двора-колодца.