Похороненные заживо: Зачем люди добровольно ложатся в могилу
«Кто-нибудь хочет быть похороненным заживо?», — написала моя подруга «ВКонтакте». Я подумала и решила, что хочу. Самозахоронение — это практика, которую одни называют эзотерической, а другие — психологической. Суть в том, что с помощью разных техник человека закапывают в землю так, чтобы он мог дышать, и оставляют там на некоторое время. Считается, что во время этого человек осознает иррациональные страхи и избавляется от них, учится доверию и принятию. «Под доской» — Есть два основных варианта закапывания. Первый — под доской. Могилка такая, как горизонтальный погреб, длинная яма, кладется туда человек, укрывается полиэтиленом, чтобы земля не просыпалась, и сверху доски лежат. Сверху все это еще засыпается землей, и он лежит, дышит через трубочку. Я в первый раз закапывалась именно в таком варианте. Конечно, если под доской, то закапываться меньше, чем на три часа, смысла нет. У нас будет другой вариант, — рассказывает ведущая тренинга Светлана Пилатова. Светлана, преподаватель эзотерической школы «Магический путь», не в первый раз делает такие выезды с самозахоронением для всех желающих. Сама она мечтала «похорониться» много лет, но никак не могла найти товарищей, которые бы ее закопали. Когда же нашла таких же неопытных энтузиастов, то в первый же раз познакомилась с необходимостью тщательно продумывать технику безопасности. — Взяли человека, укутали его в спальник, укутали полиэтиленом, дали ему длинную трубку — метра два, три длиной, от стиральной машинки. Стали закапывать, сыпать землю — жалко. Решили какие-то ветки на него положить, чтобы земля не так сильно давила. В итоге на человека положили сверху дрова, засыпали его землей сверху метра на два. Он в трубку мычит: «Вытащите меня отсюда, плохо мне». А ребята между собой: «Да нет, это он боится просто, давайте не будем слушать, уйдем». Но все-таки более опытный товарищ сказал, что так нельзя. Раскопали его. Палки, которые сверху лежали, впились ему прямо в тело, земля на них сверху давила — в общем, достали его всего в синяках, — говорит Светлана. Впрочем неудачным оказался только первый опыт. Уже следующее погребение прошло вполне успешно — «под доской». С тех пор Светлана практикует много лет. Десятки раз она закапывалась сама и несколько раз в год организовывает выездные тренинги. Нам предстоял другая практика погребения: менее опасная, чем та, которую пережил неудачливый энтузиаст, но более страшная, чем «под доской». По крайней мере, как нам объясняли опытные «самозахоронщики», это более страшно. Мы должны будем вырыть себе могилу, лечь туда, закутавшись в дождевик (для тепла), а закапывающие будут бросать землю прямо на нас. Символ похорон Психологи утверждают, что практика самозахоронения может быть эффективной, но опасной. — Символические похороны в том или ином виде вполне себе применяются в танатотерапии, той частью психотерапии, которая занимается помощью человеку при его соприкосновению со смертью, будь то паллиативная помощь терминальным больным или невротический страх смерти. В терапии зависимостей метод также применяется, и довольно успешно себя зарекомендовал. Собственно, закапывание — наверное, одна из наиболее экстремальных методик из арсенала танатотерапии, и потому — с наиболее непредсказуемым эффектом, — говорит «Ридусу» психолог Сергей Четвериков. Даже внешне благополучный человек может дестабилизироваться и выдать какую угодно реакцию, что говорить о людях, страдающих физическими заболеваниями или психическими расстройствами. Соответственно, применять ее имеет смысл, только если это действительно необходимо и более щадящие методы не помогли. И применять ее могут только специалисты и только после довольно широкого комплекса диагностических процедур. Люди, продающие эту услугу под эзотерическим соусом, равно как и люди, ее покупающие, делают это на свой страх и риск, — заключает специалист. Аналогичного мнения придерживается психоаналитик Нина Сергеева. В то же время, она подчеркивает, что практика самозахоронения лежала в основе обряда инициации у некоторых древних. — Я слышала об этой практике от тех, кто её проходил, — сказала она «Ридусу». — Правда, самостоятельно, с помощью друзей и единомышленников, а не как платную услугу какого-то салона или кабинета. И люди давали очень восторженные отзывы, утверждали, что этот опыт их изменил полностью. Однако я не могу сказать с уверенностью, что он подходит каждому и не навредит. Антропологически в основе лежит первичный символизм перехода в мистическое состояние, некий мир верований человека. Были, по ее словам, такие обряды инициации у некоторых народов. С точки зрения же классического психоанализа, это своего рода попытка перезагрузить психику, вернуться в дородовое, внутриутробное состояние и выйти в объективную реальность заново. Насколько это может на самом деле «обмануть» психику — сложно сказать. Ведь в сознании не сохраняется опыт рождения. И на самом деле, это довольно опасная затея, ведь мы не можем спрогнозировать, какой опыт хранится в бессознательной памяти о внутриутробном состоянии, какие именно страхи и стрессы могут проявиться, и в какой мере. Я считаю, что это довольно рискованный метод работы с собой, — полагает эксперт. Страхи, которые испытывает при погребении человек, могут быть связаны как с клаустрофобией — боязнью ограниченного пространства, так и с тафофобией — боязнью быть погребенным заживо. — Если смотреть терапевтически, то это межкультурный и очень распространённый страх, который берёт своё начало от детских впечатлений — от того, что всё, связанное со смертью, от детей прячут, табуируют, тем самым создавая ореол жути и запретности темы. Как правило, потом случайный фильм, статья или книга, где кого-то похоронили заживо, оставляет след, и чем впечатлительнее человек, тем сильнее и невротичнее его страх, — продолжает Нина Сергеева. Если же говорить именно о фобии — то есть, о той форме, когда человек боится ложиться спать, чтобы не впасть в летаргию, ложится в неудобной позе намеренно, чтобы не походить на умершего в гробу или просыпается от навязчивых кошмаров с захоронением заживо, то психоаналитически, опираясь на труды Кляйн или Гантрипа, можно предположить, что в подоплёке лежит острое навязчивое желание отделиться от матери, сепарироваться, обрести свободу от её паттернов, её мнения, потому что здесь можно рассматривать символ похорон, как возвращение в матку. Практики захоронения можно так же рассмотреть с точки зрения сепарации от матери, — заключает психоаналитик. — Ритуал символического перерождения, избавления от довлеющего внутреннего взрослого. Что ж. Мы были готовы сепарироваться от матери и обретать свободу. Лопаты для этого нам выдали. С трубкой во рту и тельняшкой на голове Мне могилка досталась уже подкопанная: здесь, на побережье Ладожского озера, самозахоронение проходило не в первый раз. Впрочем, предстояло ее углубить. Рядом со мной готовил себе «лежбище» немолодой мужчина Валерий, по его словам, мечтавший пережить опыт самозахоронения уже больше тридцати лет. При этом на эзотерика он похож не был: в компании искателей просветления он выглядел человеком случайным. Могила получилась не очень внушительной, чуть больше метра в глубину. Но картонная трубочка и вовсе была полуметровой. У остальных, кстати, в качестве трубочек в основном были обрезанные пятилитровые бутылки. Это удобнее: больше доступ воздуха. Мне с моей узкой длинной трубкой дышать было тяжеловато. Я надела дождевик, улеглась в могиле, приставила трубочку к губам и браво попросила: — Ну что ж, закапывайте! — А тряпочку на лицо? — поинтересовалась у меня Светлана. — Или ты хочешь, чтобы тебе землю прямо на лицо сыпали? Нет, я не хотела! Лицо пришлось замотать тельняшкой. В правилах, кстати, указывалось, что с собой нужно взять полотенце для укутывания лица во время самозахоронения, но я как-то упустила этот пункт. Итак, на лице была тельняшка, у губ была картонная трубочка, которую я держала двумя руками вертикально, и на ноги мне начали сыпать землю. На ноги было не страшно. Я вообще не страдаю клаустрофобией. Я больше страдаю хронической усталостью и нехваткой острых ощущений. Так что пока над моими ногами и животом рос слой земли, я была несколько разочарована отсутствием у себя иррациональных и рациональных страхов. Но когда земля начала сыпаться на лицо и ее комья покатились по тоненькой тельняшке, иррациональные страхи не замедлили проявиться. — Достаточно земли? — глухо поинтересовался голос снаружи. — Нет, — пробубнила в трубочку я. — У меня палец торчит, насыпьте еще. Земли щедро добавили. Теперь мне предстояло лежать час. По истечение часа помощник, который все это время должен был дежурить над моей «могилой» поинтересуется, не хочу ли я продолжить. Я прислушалась к своим ощущениям. Под землей было уютно и как-то остро ощущалось, что здесь меня никто не догонит с требованием внести правки в текст. Гармонию несколько нарушало шевеление под левой икрой. Я старалась не думать о том, кто бы это мог быть. Шевеление, между тем, не прекращалось. Я попробовала пошевелить ногой и обнаружила, что не могу этого сделать. Естественно: там слой земли надо мной достигал максимума. Во время захоронения на ноги насыпается земли побольше — с ними ничего не случится. А вот на грудь сыпать много земли опасно, потому что человеку еще предстоит дышать. Когда первая эйфория от того, что я спряталась ото всех, включая начальство, кредиторов, налоговую службу и бывших мужей, прошла, я обнаружила факт, в общем, давно известный в биологии: при дыхании грудная клетка периодически расширяется. В воздухе она делает это без проблем, а вот для того, чтобы периодически расширять грудную клетку в земле, необходимо прикладывать некоторые усилия. Минут сорок я пролежала без особых, впрочем, проблем, кроме затрудненного дыхания. Прошлые жизни не вспоминались. Я старательно подумала об этой (давно не видела маму, мало глажу кота). Потом начало ломить спину. Дно могилы получилось неровным и, видимо, я легла неидеально. — Скоро уже? — провыла в трубочку я. — Лежи, лежи, — отозвалась помощница. Ну что ж, нас предупреждали о том, что задавать вопросы о времени не стоит. Я пыталась продолжить психотерапевтически думать о маме, но думалось в основном о спине. К тому же, я замерзла. Так что сообщению о том, что час уже прошел, я обрадовалась. — Выкапывайте! Две женщины, показавшиеся мне самыми милыми и прекрасными на свете, разгребли землю надо мной. Хотелось их обнимать и целовать. Было жарко и вокруг росла черника. В целом, ощущения были изумительные. Хотелось повторить. Если вы тоже решите закопаться, то не повторяйте вот каких моих ошибок: Тепло одевайтесь под землю и берите с собой достаточно длинный дождевик или полиэтиленовую пленку, чтобы в нее завернуться поверх одежды. Берите нормальную обрезанную пятилитровую бутылку, а не длинную узкую трубку. И полотенце для лица, которое не жалко. Не наступайте на других закопанных. Я наступила на одного человека, когда снимала. Два раза. Он потом сказал, что просветлился и все понял, но это все равно по ощущениям, как ногой ударить в живот или в лицо, в зависимости от того, куда наступишь. В отличие от других участников практики, я не вспомнила ни одной прошлой жизни и не поймала никакого просветления, но ощущения от самозахоронения и, в особенности, от последующего «рождения» на свет — очень интересная телесная практика. Если, конечно, не бояться. Или наоборот — особенно если бояться!
