«Лучше бы американцы захватили нас в плен»

Жители разных населенных пунктов Саратовской области, которых напрямую заденет пенсионная реформа, рассказывают, как собираются жить без пенсии в ближайшие годы. Вера Кузнецова, 54 года, город Пугачев:ПОЙДЕМ ПО ПОМОЙКАМ! В ОЧЕРЕДЬ ТАМ ВСТАНЕМ Я родилась 8 января 1964 года – с нас и начали. Восемь дней всё решили! Последние 13 лет я проработала в магазине «Магнит» – была там и за продавца, и за бухгалтера, и за грузчика. Но этой зимой пришли люди и провели контрольную закупку алкоголя, а потом представились общественниками (какой-то «саратовский общественный контроль по защите прав потребителя») и предложили мне заплатить им, иначе передадут дело в суд. Я не заплатила. Потом полиция пришла ко мне домой – разговор был про мошенников-вымогателей, но в протоколе об этом ни слова не говорилось. Мне сказали: вы обязаны здесь расписаться. Ногтем мне показали, где и как. Я, как дура, везде расписалась… Боролась два месяца – были два суда, потом апелляция. Работодатель мне ничем не помог, адвоката не предоставили. Наши суды решили, что я виновата, и я осталась без работы. У меня образование библиотечное, но в библиотеку меня не возьмут, потому что там чужие старики не нужны, своих хватает. Девчонки, вон, моложе меня – и их тоже не берут. У нас в Пугачеве кроме торговли больше и нет мест работы. Но в торговле нужны молодые и красивые. Так я осталась не только без работы, но еще и без здоровья – попала в онкологический центр с раком груди. Вот опять туда ехать, не знаю на какие шиши… Выявилась опухоль у меня в 2012 году, это был вялотекущий процесс. Потом в 2015-м болезнь обострилась, а в 2017-м стало еще хуже… Врачи мне так и сказали: от стресса обострилась. У нас в Пугачеве медицинская помощь совсем никакая. На участке фельдшер сидит за врача, специалистов не хватает – все уехали отсюда. Горят помойки, люди мрут как мухи. Вот и думаю, доживу ли я до пенсии или нет. Муж тоже нигде сейчас не работает. Он 1960 года – ему четыре года ждать теперь пенсии. Он у меня строитель. На работе лишился двух пальцев, на позвоночнике у него восемь грыж. Инвалидность ему не дают – вы же знаете, как трудно получить инвалидность. Муж, собственно, у меня такой человек, что никогда не будет ходить по врачам и вымаливать себе группу. Сейчас повышают тарифы на мусор, на воду, на всё. Коммуналка – непомерная! В среднем пять тысяч рублей в месяц отдаем. А у меня пособие по безработице – 4900. У нас даже и огорода нет. Не знаю, как будем сводить концы с концами… Пойдем по помойкам! В очередь там встанем. В очередь – потому что там уже и так много народу собирается, на всех не хватит. Мои знакомые живут так же. Ни у кого из пенсионеров, которых знаю, нет запредельной пенсии в 14 тысяч рублей – 8-9 тысяч у всех. Бывает, до смешного доходит: люди бегают, собирают документы для пенсии, а им говорят: восемь двести. А если, говорит, я не собирала бы документы, сколько вышло? – Восемь сто. Представляете, какое издевательство! В пенсионный фонд придешь – они там как будто тебе из своего кармана пенсию выдают. Мы все в шоке от пенсионной реформы. Мне до пенсии оставалось всего полгода – думала, доживу до нее и легче станет… Я даже и не знаю, как комментировать слова Володина о том, что пенсий может вообще не быть! Мы, значит, отчисляли на пенсию – а к нам залезли в карман и вытащили наши деньги! На Западе пенсионеры путешествуют, а мы сидим лапу сосем. А у нас… страна, победившая фашизм… посмотрите, во что превратилась. На что они надеются – что люди промолчат?! Вера Кузнецова. Фото из личного архива Иван Сафронов, 55 лет, поселок Степное:НЕ ПОНИМАЮ, ЗА ЧТО ГОСУДАРСТВО ИДЕТ ПРОТИВ СВОЕГО ЖЕ НАРОДА Я 1963 года рождения, то есть на пенсию уйду ровно через десять лет. Доживу ли я до 2028-го года – это как Бог даст. Я работаю всю жизнь. Проработал 32 года в бурении, потом здоровье ухудшилось. Бурильщик – тяжелая работа, конечно. Из-за разъездного характера работы, питания всухомятку я заработал себе язву. Пришлось перейти в стропальщики в той же организации. Это самое крупное предприятие в районе. Сейчас нас взяли москвичи – рабочие места сократились, но пока еще держимся. Меня оставляют пока на работе только из уважения к большому стажу. Иван Сафронов. Фото из личного архива Боюсь, не смогу до самой пенсии остаться на этой работе – все-таки она требует физических сил и здоровья… Но, честно сказать, в нашем районе поменять работу не на что. Устроиться куда-то в предпенсионном возрасте вообще невозможно. Можно, конечно, пойти к мелкому ипэшнику – «принеси там, подай», а официально никто не возьмет. Я не знаю ни одного человека среди моих знакомых, который поддерживал бы пенсионную реформу. Это мне еще повезло – работа есть, семья поддерживает, а другим жить не на что. Недавно я выходил на одиночный пикет – не за себя, а за всех нас. Встал с плакатом в людном месте – ко мне подошли полицейские и потребовали пройти с ними в отдел. Спрашиваю у них, почему забирают – говорят, позвонили из администрации и так велели. Хорошо, за меня вступились товарищи. Мы пошли в милицию, но ничего нам там предъявить не смогли. Я не понимаю, за что государство идет против своего же народа. Иван Сафронов. Фото из личного архива Елена Филимонова, 49 лет (имя изменено по просьбе собеседницы):ОСТАЛОСЬ ТОЛЬКО УЗАКОНИТЬ ЭВТАНАЗИЮ. ИЛИ ЛУЧШЕ ПОСТРОИТЬ ГАЗОВЫЕ КАМЕРЫ – Я 1969 года рождения, то есть после принятия пенсионной реформы я уйду на пенсию в 61 год. Конкретно мне до пенсии 12 лет. Я эти 12 лет не знаю, как дожить! Муж на 8 лет старше. Он даже сильно и не расстроился, хоть прекрасно знает, что не доживет до пенсии. Он ни разу не алкаш, вырос в глубоко верующей мусульманской семье, не пьет, не курит, не ругается матом, всю жизнь работал – от этого и загнется. Недавно у него на работе, на шиномонтажке, встал вопрос о том, что из-за кассового аппарата часть официальных работников надо убрать. Муж сказал работодателю: «Хорошо, буду работать у тебя неофициально. Потому что всё равно, что сорок – что сорок три года стажа – пенсия у меня будет минималка. А если Бог решит – так и вовсе не доживу до нее. Буду работать, пока ходят ноги». Мой отец умер в 58 лет, его родной брат три месяца не дожил до шестидесяти лет. Ни тот, ни другой, отработав по сорок лет, не получили ни одной пенсии. Вот они государству сделали подарок! Есть же такой анекдот: «Чехов умер в 44 года. Пушкин в 37. Есенин повесился. Маяковский застрелился. А что ты сделал для пенсионного фонда России?!» Не-е, подражать Маяковскому и Есенину не надо, они мало проработали! А вот отживи 59 лет, из них сорок отработай, отслужи в армии, да и сдохни за три месяца до пенсии – вот это подарок государству! И сейчас мы все будем делать ему подарки. Я своей дочери еще смогла дать образование: она выучилась на химика, магистратуру окончила в Бельгии. Зарплаты зятя хватает, кое-как. У них один ребенок, и они больше не будут рожать. Раньше дочь говорила: я, мам, еще думаю, вот ты пойдешь на пенсию – и мы родим второго… Сейчас, конечно, речи об этом быть не может. Специалистов такого профиля, как дочь, мало, ей предлагают хорошую работу. Но там режимный объект: к половине восьмого нужно быть на месте, всё строго. Но куда девать маленького ребенка, если он вдруг заболеет? Вот если б я была на пенсии… Но мне до пенсии теперь 12 лет, а когда я выйду, моему внуку будет 17-й год. Я ему что, нужна буду тогда?! Я кто ему буду? Я его не нянчила, не растила, не помогала ничем… Вы у нас отняли внуков, детей, мужей! Что вы делаете?! Нельзя говорить такое человеку верующему, но представляете, я прекрасно понимаю людей, которые кончают жизнь самоубийством… Когда человека доводят до такого состояния, что он не видит своего будущего, завтрашнего дня не видит. Один мой родственник – полковник шестидесяти лет, человек обеспеченный – сказал так: я, говорит, прошел всё – Афганистан, Цхинвал, Нагорный Карабах, войны, землетрясения, пожары, я видел горе людей, которые потеряли всё – но такого ужаса, какой сейчас у нашего народа, я еще не видел! Я говорю: может быть, ты что-то путаешь? – Нет-нет. Те люди хотели жить, потому что у них была надежда на будущее, а сейчас у людей надежды нет. После принятия этой реформы осталось только узаконить эвтаназию. Или лучше построить газовые камеры. Я понимаю, что мои слова ничего не изменят. Я просто думаю, где же он, этот конец, и каким он будет? Иногда мне кажется, что было бы лучше, если б нас американцы захватили в плен – нас так хотя бы кормить будут. Ну, пусть не нас, но хотя бы наших детей. Я не знаю, что еще сказать… Я просто смотрю на людей и думаю: нет будущего ни у нас, ни у наших детей. Мы хоть в молодости еще на что-то надеялись. Нас хотя бы обманывали, обещали нам светлое будущее, говорили: потерпите немножко и всё наладится. И люди терпели. А сейчас людям даже соврать так не могут. Да если и соврут, уже никто не поверит. Мы, может быть, и ниже среднего класса, но зато у нас есть маленький домик, старенькая машина, можем себе позволить пусть не мясо, но хотя бы курицу. Но я знаю, как живут другие. Я работаю на почте 26 лет за зарплату 9600. Некоторые родились и выросли на моих глазах – то она ходила беременная, а теперь этот подросток приходит на почту получать китайские бандероли. Ко мне подходит знакомая женщина и говорит: дайте, пожалуйста, сто рублей взаймы, я на них куплю сахар и хлеб – буду ребенка кормить сладким чаем с хлебом. И я смотрю на нее – я бы ей и триста рублей дала, но она не возьмет, потому что ей отдавать будет нечем. Народ в отчаянии. У нас же люди ждут эту пенсию как спасение из безысходности. Да, она ужасная. Да, она всего восемь тысяч – но можно же немного приработать: поухаживать за бабками, помыть полы, связать и продать носки – и как-то выжить. И если ты даже утром вдруг встал и всё, не можешь идти на работу – ты знаешь, что тебе принесут твою мизерную пенсию. Я как-нибудь, на ощупь посажу ведро картошки, буду возделывать огород и выживу. И из этих восьми тысяч я вам же опять верну половину. Вы же мне не простите никак, что у меня нет денег! Вы же будете требовать с меня за коммуналку, налоги на землю, на имущество – а я чем смогу вам заплатить?! Я уже и не о себе думаю, что мне жить будет не на что, а думаю о том, чем я буду с вами же расплачиваться, слугами народа! Нет сил уже никаких. Ну, сожрите уже нас, наконец! Вы и так превратили нас… даже не в рабов – рабов хоть кормили, лечили, потому что рабовладельцу нужны были хорошие работники. А тут нас просто истребляют, как расходный материал. Благодарим Ольгу Лубкову и Андрея Ефимова за помощь в подготовке материала