Мигель: «Культура умирает, люди вышли в виртуальную реальность»
Какой из сезонов шоу «ТАНЦЫ», на Ваш взгляд, получился наиболее интересным, с точки зрения шоу, и какой больше всего запомнился на эмоциональном уровне? Я думаю, второй сезон. Это как второй спектакль в театре, который обычно не получается (во всяком случае все его создатели думают, что он не получается), но на самом деле он выходит самым честным, самым правильным. И в данном случае второй сезон был эмоционально очень сильно наполнен и в плане шоу, и в плане участников. Я вспоминаю и наши «открывашки», и нереализованные мечты первого сезона, осуществившиеся во втором. Многие интересуются, чем сейчас занимаются участники первого сезона шоу «ТАНЦЫ». Продолжаете ли Вы с ними работать и общаться? Работаю не со всеми, но общаюсь практически с каждым, кто сам хочет общаться. А то, что с ними происходит, можно проследить по их Инстаграмам. Они все довольно-таки занятные блогеры. В новом сезоне в проект вернулся Егор Дружинин. Окажись Вы на его месте, смогли бы так же спокойно вернуться к тому от чего сами отказались? Нет, я бы никогда не вернулся в проект. Никогда. Если я принял решение уйти, то вернулся в каком-нибудь ином качестве. Мне даже в этом плане нужен определенный рост. С кем из наставников Вам интереснее спорить и соревноваться? С обоими интересно спорить и соревноваться, потому что они абсолютно противоположные мне личности. Это я сейчас говорю о своем старом впечатлении. Если честно, я чуть-чуть исчерпал для себя этих людей. Думаю, что этот сезон пройдет больше в борьбе танцовщиков, нежели наставников. Сейчас Вы ведете сразу несколько проектов: иммерсивные шоу «Безликие», «Вернувшиеся», танцевальные школы PROТАНЦЫ и PROТАНЦЫ. Лагерь. Насколько тяжело переключаться и совмещать все занятости, и чему научила работа в каждом из проектов? Совмещать несложно, потому что все проекты вытекли из одного – школы PROТАНЦЫ. Команда, которая сложилась там, пошла дальше. Все варятся в одной кастрюле, поэтому коммуницировать легко, тем более, что два иммерсивных театра похожи друг на друга по жанру. Школа с лагерем практически ничем не отличаются, не считая объемов работы. Что я вынес оттуда? Я не думал, что смогу заниматься такими вещами, как погружение в бизнес-стратегии. Я никогда не видел себя бизнесменом, я – творческая единица и не думал о деньгах, не считал их и не предполагал извлекать выгоду из чего-либо. В данном случае я понял, что мой мозг перестраивается: я начал думать о том, чтобы дело имело отдачу. Не важно какую: финансовую или моральную, главное – отдачу. Меня эта ситуация сильно изменила, и я стал думать о тех людях, которые работают на меня. Раньше их не было так много, а сейчас около трехсот человек. Открытие школы PROТАНЦЫ в Москве вылилось в создание лагеря, а затем в сеть танцевальных школ. Насколько я понимаю, в лагерь приезжают в основном дети. Обсуждалось ли создание детской версии проекта «ТАНЦЫ»? Обсуждалось очень много раз. В данном случае детская версия не особенно подходит под конкурсную программу. И делать это в качестве замены основного сезона шоу «ТАНЦЫ» было бы неправильно. Создавать отдельное детское шоу для межсезонья можно, но загружать ту основную часть эфира, которая отведена на телеканале ТНТ под проект «ТАНЦЫ», мне кажется, не очень клево. Я, конечно, не такой уж и продюсер, но думаю, что данный жанр отличается от всех тем, что он не спекулирует такими вещами, как дети. Привести новую аудиторию на канал можно разными способами, в том числе и при помощи самых жалостливых методов. И мне очень нравится, что проект «ТАНЦЫ» занял непоколебимую позицию на российском телевидении, отказываясь от таких соблазнов, как сделать шоу с участием только детей, только инвалидов, только сирот или других незащищенных групп граждан. К нам приходят все и вся. Да, у нас есть возрастной ценз, но 15-летнюю Сашу Киселеву никто из-за возраста не исключил, она попала в команду. Все зависит от таланта и точка. Это самая честная позиция. Во время одного из интервью Вы говорили, что работаете над сериалом, но при этом не стали раскрывать подробностей. На каком этапе его производство, может быть можно что-то раскрыть? Пока раскрыть ничего не могу. Скажу только одно, что снялся с режиссерской позиции. Просто физически не смогу посвятить этому время. Началась работа в других проектах, а сериалом надо заниматься серьезно. Сейчас там сменился режиссер, креативная группа, поэтому скоро мы приступим к съемкам. Ранее Вы были известны как режиссер на телевидении. После иммерсивных шоу Вы стали известны и как театральный режиссер. Кто из театральных и кинорежиссеров Вас вдохновляет? В кино у меня очень много кумиров, сложно перечислить всех. Я человек настроения и могу на каждый день подобрать подходящего режиссера. Этот список настолько широк, что туда могут попасть очень многие, включая и говнорежиссеров. Все зависит только от моего настроения и желания поглумиться или вдохновиться. Что из последнего впечатлило? Это «мама!» Даррена Аронофски, безусловно. Невероятно впечатлил Гийом Кане фильмом «Рок-н-ролл». Не просто пятерочку, а ставлю ему шестерочку и даже десяточку. Это от начала и до конца кино про меня и про всех людей нашей профессии. На самом деле театральные режиссеры меня не впечатляют только потому, что я не люблю театр. Я туда не хожу. Мне не заходит вообще. Предпочитаю перформанс, в нем вижу намного больше смысла, он не такой буквальный, как классический театр, поэтому дает свободу для фантазии. Вы следите за работами Максима Диденко, Кирилла Серебренникова? Я не видел ни одного их спектакля. И даже не стыжусь этого и не прошу приходить на свой. Но Максим приходит… Но я не видел ни одной работы Макса. Он даже меня ни разу не пригласил. В Большой театр вы ходите? Туда меня несколько раз приглашала Кристина Кретова. Посмотрел «Щелкунчик» и понял, что попал в детство. Васильев с Кретовой танцевали очень круто. И на этом все. В «Театр оперетты» меня палкой не загонишь. Последний мюзикл, который я посмотрел, был «Король Лев» на Бродвее. Все очень плохо, прямо невозможно смотреть. Культура умирает, люди вышли в VR. Во время работы над «Безликими» Вы говорили, что на площадке происходили странные вещи, например, внезапно отказывали все световые приборы. Вы верите в мистику, призраков и экстрасенсов? Ну я же не идиот. Конечно, я верю в присутствие некой энергии, в мир, существующий параллельно нам. Их и в реальном мире полно, взять хотя бы муравьев или птиц, насекомых, животных. Не важно. Если посмотреть на нас глазами насекомого, то мы тоже будем в их обществе чем-то непонятным. Параллельных миров очень много, они вокруг нас. Не видеть и не слышать их просто глупо. Прикольно, если жизнь закончится и нам никто не объяснит, что это было. Вот это будет облом. Муравьев, я думаю, тоже не посвящают, говоря: «А вот это люди!» Ну, они носят свои палочки и носят… Как Вы думаете, они чувствуют друг друга, вместе идут? Никто и никогда не узнает, о чем думает муравей. Можно только догадываться. Это как на основании анализа нейронных связей человека и животного предполагать, о чем думает насекомое. Это же странно. Но как собака думает сейчас изучают, и уже есть некое понимание… Но собака ближе к нам. Про насекомых утверждать что-либо невозможно. При чем тут инстинкт и вообще инстинкт ли это? Слишком сложно они устроены, чтобы их поведение умещалось в механику: съела, укусила, полетела. Ну а бабочка, которая живет день. Не успеешь подумать, а уже… Представляешь, взять голову бабочки и разложить как она видит, как чувствует запах, для чего у нее усы. У человека более простое осязание мира. Ладно, оставим насекомых. С каким стилем танца у Вас ассоциируется Москва? С жутким рейвом. Это даже не стиль танца, это музыка. Vocal house. А стиль танца – тектоник. Ну реально, так и есть. Какой город сейчас можно назвать мировой танцевальной столицей? Наверное, это всегда будет Рио. Испанцы очень любят танцевать. Точно не Нью-Йорк, и не Лос-Анджелес. Танцевальная столица – это не с той точки зрения, что там родилось много гениев хореографии или созданы отличные условия для танцовщиков, а по тому, как нация воспринимает музыку, танцует она или нет.
